Заметки узника «Матросской тишины»

О прошлом и будущем страны с высокоразвитой карательной системой

25.09.2018. «Матросская тишина»

В эти сложные дни повального предательства мне сразу вспомнилась трагическая смерть моего отца и сдержанная реакция окружающих. Время тогда было тяжелое, я с трудом избрался на пост главы района, за день до голосования в меня метнули гранату «Ф-1», два осколочных ранения получил мой охранник Сергей Подловилин, а я стоял в одном метре от него, вся машина «Volvo» в решето, даже на втором и третьем этажах девятиэтажки, где находился наш офис, повыбивало стекла осколками.

Мэрия Серпухова, желая провести своего кандидата Романа Горбунова на пост главы Серпуховского района, пыталась таким образом расширить зону своего влияния. Они развернули против меня кампанию черного пиара, в качестве пугала использовали тезисы «Шестун - бандит», «Шестун - убийца», однако вместо этого сделали мне рекламу. Глава соседнего Чеховского района Геннадий Недосека, несмотря на свое криминальное прошлое, был очень популярен в Южном Подмосковье. У него получилось из заштатного райцентра сделать благоустроенный современный город, превратив Чехов в спортивную столицу Подмосковья.

Хотелось бы привести в пример несколько показательных встреч с избирателями, иллюстрирующих картину предвыборной гонки в Серпуховском районе в 2003 году. Однажды я приехал в поселок Пролетарский, где на встрече с жителями в ДК «Лира», когда при моем представлении люди начали хлопать, на сцену выбежал достаточно популярный кандидат в главы района, директор кирпичного завода Александр Кукушкин:

- Вы кому хлопаете, пролетарцы? Он же друг бандита Недосеки из Чехова, а тот девять человек в бетон закатал! - воскликнул он.

С первого ряда поднялась колоритная бабушка и, поправляя платок, возразила:

- Ну и что, девять человек закатал? Зато другим жить хорошо!

Второй случай произошел в деревне Васильевское, где за время предвыборной кампании в декабре 2003 года я побывал всего на одной встрече, проходившей тоже в местном клубе. Меня так же представили под аплодисменты сельчан, и, предваряя мое выступление, активная бабушка изрекла из центра зала:

- Мы знаем, Александр Вячеславович, что вы бандит, поэтому решили проголосовать за вас!

Я вышел к трибуне и резко возразил:

- Я не бандит и никогда им не был!

- Вы нас не пугайте, мы уже всем селом решили! - подвела черту она.

Однако генералу-губернатору Подмосковья Борису Громову не понравился вновь избранный глава муниципалитета с репутацией мафиози, к тому же глава Серпухова Павел Жданов подкидывал дровишек в этот костер. Борис Всеволодович ввел мне внешнее управление - ТИО ГВ (территориальный исполнительный орган государственной власти), а руководителем поставил первого заместителя главы города Серпухова Михаила Леонтьева. Я был лишен всех полномочий, у меня даже не было пропуска в здание правительства Московской области, а подмосковные и серпуховские газеты непрерывно поливали меня грязью.

Мой отец переживал, читая эти гнусные публикации. Когда наступил предел его терпению, то Вячеслав Александрович Шестун собрал все эти газеты в стопку и повез своим товарищам-коммунистам в Москву пожаловаться на эти статьи. Нам он об этом не сказал, и когда нам сообщила его соседка, что собака отца уже пару дней воет, мы начали его активные поиски. Обзвонив все больницы и морги Москвы, мы обнаружили его в Бауманском судебно-медицинском морге, куда свозили всех неопознанных - бомжей, умерших или убитых на улицах.

25 января отец ехал от станции метро «Чистые пруды» до «Комсомольской», где планировал сесть на электричку, но на этом перегоне и умер. Его тело снял с поезда на станции «Сокольники» капитан полиции Левшин и записал, как неопознанный труп.

Когда моему брату Игорю отдавали его вещи, то в его сумке, полной газет, очерняющих меня, лежал паспорт, а в нем две визитки. Почему капитан Левшин не оповестил нас, как положено это по закону? На визитке моего брата Игоря Шестуна, директора Гортеатра и депутата города Серпухова, был номер его мобильного телефона, да моя визитка главы Серпуховского района была с номерами мобильных телефонов. Данного сотрудника уволили, и мы не смогли добиться встречи с ним, чтобы узнать подробности этой трагедии и халатности. Так как тело моего отца пролежало в морге без холодильника в куче трупов в обычной комнате, то определить достоверно причину смерти уже не представлялось возможным.

Мой отец был ортодоксальным коммунистом, его партия с лидером Крючковым не признавала Зюганова, а сотрудничала с Сажи Умалатовой, Виктором Анпиловым и другими крайне левыми. В Серпухове Вячеслав Александрович возглавлял местную ячейку этой партии, распространял их газеты и общался с большим количеством людей. Плюс он какое-то время был председателем кооперативного дома, где мы жили, и ждали на его похороны большое количество людей. Несмотря на это попрощаться с ним, кроме его родственников, пришло несколько человек. Все опасались, что тень немилости влиятельного губернатора Громова падет и на них. Именно поэтому нашей семье почти никто не пришел сказать слова соболезнования. В этот морозный день 31 января мне не хотелось жить, так я переживал за смерть отца, чувствуя собственную ответственность за случившееся.

Доходило до того, что люди боялись со мной открыто здороваться, а перед тем, как пожать руку, сначала оглядывались. То же самое происходит сейчас, причем в гипертрофированной форме. Многие сейчас не просто не поддерживают мою семью в тяжелой ситуации, но еще и пытаются пнуть вдогонку, получая при этом истинное наслаждение.

26.09.2018. «Матросская тишина»

Когда теплым августовским вечером, 24 числа, я вырвался из «Лефортово» в тюремную больницу «Матросской тишины», попав в шикарную розовую камеру 726 с идеальными соседями, то разговоры об умершем в этот день от рака в инфекционном корпусе мужчине не производили на меня гнетущего впечатления. От рака умирают везде, рассуждал я, это все-таки не запытали током и не повесился, как в «Лефортово». Только потом, когда эйфория от качества жизни в больнице сошла, я начал замечать, сколько здесь пожилых людей, которые даже на прогулку на крыше выйти не могут, сколько раковых больных, инсулинозависимых диабетиков, сердечников с имплантированными электрокардиостимуляторами, людей, перенесших по несколько инфарктов и инсультов.

Сколько раз долбились соседи умершего в тот день от рака лимфоузлов в инфекционном корпусе, чтобы обратили внимание на высокую температуру. Выписанные таблетки для лечения ангины ему не помогали. О диагнозе «рак» узнали значительно позже. Больной никому не жаловался, не требовал отпустить его по акту, согласно постановлению №3 Правительства РФ о медосвидетельствовании, не стучал кулаком по столу, а врачи и не торопились. Возмущалась и теребила всех вокруг только Анна Каретникова – единственный человек из штата ФСИН, которая все пропускает через сердце, неравнодушная к людскому горю. Она реально – тюремная «Мать Тереза».

В России умирает в местах лишения свободы в разы больше, чем в европейских странах в процентном соотношении. Этот случай очень хорошо охарактеризовал коллега Каретниковой – Юрий Ледов:

- Как же мы боимся ошибиться и отпустить… здорового! Который вдруг да не умрет через месяц!

Тот же 66-летний Виктор Абросичкин, обвиняемый по ч.4 статьи 159 УК РФ с его историей болезней вряд ли доживет до окончания своего срока заключения. Зачем держать под арестом до приговора суда смертельно больного человека?

Дожить до завершения срока нет ни малейшего шанса и у Низами Юсубова, хорошего знакомого мне по рассказам его земляка Романа Манаширова. Низами сидит в «Матросской тишине» на 6-м спеце в камере 614 вместе с моим нынешним временным соседом по больнице Русланом Башировым. Руслан – врач, и ему не один раз приходилось спасать 66-летнего Юсубова во время жесточайших гипертонических кризов, которые усугубляются его давним сахарным диабетом. Сахар поднимается до 20, а давление – 220/130.

По версии следствия, Низами Юсубов организовал незаконную миграцию 1,5 тысяч уроженцев Вьетнама и Таджикистана, которые шили контрафактную продукцию для Черкизовского рынка. До недавних пор подозреваемым по нему проходил Жан Рафаилов, который дал показания на Манаширова, поэтому сумел соскочить с особо тяжкой статьи 210 УК РФ – «преступное сообщество». Манаширов получил двенадцать лет лишения свободы за то, что помог получить медицинское заключение Жану Рафаилову о невозможности в связи с болезнью находиться под стражей.

Рафаилов освободился по справке, уехал в Швейцарию, но потом, получив гарантии, что дело закроют в обмен на слив Манаширова, вернулся и сейчас наслаждается жизнью на Рублевке. Да уж… Россия – страна Павликов Морозовых.

Следователя ГСУ ГУ МВД полковника Рубашкина суд всего лишь оштрафовал по этому делу за его досудебное соглашение против Манаширова, а другой следователь СК Андриевский, не сдавший никого, получил одиннадцать лет строгого режима. Врач, выписавший справку Рафаилову, Вадим Окутов получил условный срок и вышел на свободу прямо из зала суда.

Каждое утро при проверке Низами Юсубов жалуется на высокое давление и высокие показатели сахара в крови, головные боли, несмотря на то, что он пьет каждый день по 10-15 таблеток, но фельдшер ФСИН только разводит руками.

Низами сидит в тюрьме более двух лет, и срок, который ему грозит по часть 1 статьи 210 УК РФ, - от 12 до 20 лет. Реально он получил 15 лет. Это смертельный приговор! Мало того, через пытки - ведь несмотря на катастрофическое состояние здоровья Низами, его не кладут в больницу.

27.09.18. «Матросская тишина»

За что государство казнит человека? За то, что он шил контрафактную продукцию? В любой другой стране был бы большой штраф за это, но казнить за экономику?! Как можно за швейное производство причислять к преступному сообществу? Тогда 90% начальников из самых высоких кабинетов российской верхушки надо приговаривать к пожизненному за коррупцию, легализацию имущества, нажитого преступным путем, за предательство интересов государства и вывод денег за рубеж?!

Разве никому не известно, какой министр «ведет» какое направление в бизнесе? Сколько детей и жен руководителей силовых ведомств вдруг стали миллиардерами? Большая часть такой информации есть в открытом доступе, а в оперативных сводках учтена каждая украденная копейка, только политической воли нет на расследование данных фактов.

Вот неординарный случай у 27-летнего больного Александра Горшкова, этапированного из Удмуртской исправительной колонии №6 на замену электрокардиостимулятора в связи с окончанием заряда батареи. Александр был прооперирован в МОНИКИ (Московский областной научно-исследовательский клинический институт), где выяснилось, что поставленный ранее данный медицинский прибор имел заводской дефект, проработал всего лишь год и чуть не привел к летальному исходу. До этого поставленный на воле кардиостимулятор проработал двенадцать лет без сбоев. Причем в МОНИКАХ конвой пристегнул Горшкова наручниками к операционному столу, несмотря на общий наркоз и распоротую грудину.

Саша Горшков, житель города Электроугли Ногинского района, - художник, постоянно участвующий в конкурсах отдела молодежи по граффити, имел грешок – мог употреблять амфетамин для творческого вдохновения, стимуляции работы сердца и улучшения самочувствия при перегрузках на длительных работах по оформлению. Могу заметить, что всемирно известная писательница Джоан Роулинг во время написания эпопеи про Гарри Поттера регулярно стимулировала свой писательский дар изрядными дозами амфетаминов, что не помешало ей заработать миллиард и остаться на свободе в Англии.

7 апреля 2017 года Ногинским районным судом Горшков осужден по статье 228 УК РФ. За это время он объехал много централов в Нижнем Новгороде, Кирове, Иванове, Казани, Ульяновске. Дома его ждет жена и маленькая дочь.

Я не оправдываю Александра Горшкова, но если человек с детства имеет заболевание, имеющегося в перечне попадающих под актировку с диагнозом постмиокардический кардиосклероз, нарушения ритма сердца, транзиторная атриовентрикулярная блокада 2 степени, а для освобождения нужна 3-я степень, то вполне можно было бы расширить данный перечень с целью гуманизации. Принцип, по которому арестант, освобожденный по актировке, должен прожить не больше месяца, не очень человечный, да и крайне затратный для государства. Поэтому в тюрьмах и колониях России тысячи туберкулезников, больных ВИЧ и гепатитом C, представляющих при отсутствии должной терапии большую опасность для всех, с кем они контактируют. А возможность обеспечения карантинных мероприятий в учреждениях ФСИН отсутствует.

Медицинские работники ФСИН имеют двойственную природу: с одной стороны, они давали клятву Гиппократа, с другой стороны, являются неотъемлемой частью карательной системы. К сожалению, большинство из них за время работы забывает, что они люди в белых халатах и относятся не как к пациентам, а как к преступникам, иначе в этой системе не выжить.

В тюремной больнице молодая сестра Марьяна Акушева из Кабардино-Балкарии, обучающаяся в медицинском ВУЗе, именно и является примером сестры милосердия. Главный врач Динар Тагирович Гайсин подает всему коллективу пример и часто акцентирует, что он в первую очередь врач, и кто бы на него ни давил, придерживается правила отношения к больному только исходя из состояния его здоровья. В реальности же его слова расходятся с делом.

Как только Гайсин вышел из отпуска, я сразу записался к нему на прием, чтобы развеять фантазии и злопыхательства следователей. Сначала следователь Видюков гарантировал моему адвокату, что я не продержусь в больнице дольше недели, потом дезинформировал защитников, что меня уже вернули в «Лефортово». Затем он придумал, что я наелся графита, чтобы умышленно спровоцировать себе язву желудка, на что Динар Тагирович только рассмеялся и развеял все эти инсинуации и домыслы.

Сегодня я увидел в приемном покое прибывшего в больницу молодого мужчину с перевязанной челюстью и грузинским типом лица. Я спросил, не Малхаз Джавоев ли он.

- Да, я Малхаз, - ответил он мне, придерживая перевязку.

- Знаю твою скандальную историю, давай увидимся, мне хотелось бы узнать поподробнее о твоем происшествии, - завершил разговор я, так как шел под конвоем, а он сидел на осмотре у врача-стоматолога, сделавшего ему операцию на челюсти, после которой она срослась неправильно, и теперь у Джавоева сильные боли. Хоть у местного стоматолога и есть сертификат челюстно-лицевого хирурга, однако Малхаз, чувствуя его «профессионализм» на себе, требовал консультации в гражданских больницах и даже объявил голодовку, находясь уже в 6-м спеце «Матросской тишины».

Дагестанец Начмуддин, бродяга «Дон», уговаривал Джавоева не голодать, чтобы «не выносить сор из избы», обещая постараться решить этот вопрос с администрацией СИЗО, но прождав неделю и не увидев результат, Малхаз все же начал свою протестную акцию.

Его спустили на первый этаж в одиночную камеру, где Джавоев голодал примерно две недели, и вот теперь положили в тюремную больницу. Изначально Малхаза посадили в «Кремлевский централ» «Матросской тишины» 99/1, где правила содержания такие же строгие, как и в «Лефортово», курирует изолятор тоже ФСБ.

29.09.18. «Матросская тишина»

Следствие возбудило уголовное дело в отношении 38-летнего уроженца Тбилиси Малхаза Джавоева по подозрению в убийстве балерины Большого театра Ольги Деминой. В ночь с 19 на 20 августа 2014 года 23-летняя Ольга Демина пропала, и, как считает следствие, Джавоев убил ее и спрятал труп так, что его до сих пор не нашли. Вся Москва была обклеена плакатами с фотографией Деминой, приехавшей в столицу из города Кирова.

Малхаз и Ольга познакомились в 2012 году, и их взаимоотношения интерпретируются сторонами по-разному: от дружески-интимных до деловых или даже криминальных. Конвойный, который вел меня по коридору больницы, когда мы увиделись с Джавоевым, сказал, между прочим, что, по его сведениям, Малхаз не убивал балерину.

Так вот, в начале июля 2018 года следователь пришел к Джавоеву в изолятор 99/1 и потребовал дать признательные показания по статье 159, 209 и 105 УК РФ. Когда Малхаз отказался, то пришедший со следователем неизвестный арестант жестоко избил его, сломав челюсть и ребра. Впоследствии нападавшего найти не смогли. Этот инцидент в «Кремлевском централе» обсуждали арестанты всей «Матросской тишины».

Практика подсаживать «арестантов» в тюрьмах России широко распространена, но обычно это делается для внутрикамерных разработок, чтобы в откровенных ночных беседах узнавать секреты обвиняемых, такой же случай называется «пресс-хатой».

Жестокие избиения заключенных, даже находящихся в больнице, не редкость. Например, хозяина кафе из Тейкова, обвиняемого по статье 163 УК РФ, Гафура Амирова, избили прямо в здании Тимирязевского суда, в тот день заседание с его участием вела судья Вера Астафьева. Когда Гафур ожидал в камере Тимирязевского суда отправки в больницу после процесса, то его сосед начал шумно проситься в туалет. К ним залетел спецназ в черной одежде и жестоко избил их. В середине сентября Амиров показал мне багровые ссадины и рубцы по всему телу, я рекомендовал ему снять побои и написать заявление. С его слов, это были не приставы, а, скорее, сотрудники полиции или Росгвардии.

Через пару дней, 17 сентября, у его соседа по камере в больнице Николая Фадеева рано утром произошла гипогликемическая кома. С пяти утра до половины седьмого Гафур бил железной миской по двери, пытаясь спасти его и вызвать врачей. Николай Фадеев и Гафур Амиров – инсулинозависимые диабетики, оба сидят на «Воднике», СИЗО-5, и являются инвалидами.

29.09.18. «Матросская тишина»

В этот же вечер, сидя возле процедурной в очереди за уколами, где обычно и происходит обмен новостями, после грустной истории Гафурова мы послушали уморительный рассказ моего давнего знакомого, бывшего депутата Госдумы Вадима Варшавского. 19 июля 2018 года Тверской суд продлил арест до 20 октября, обвиняя его в хищении двух с половиной миллиардов рублей у банка «Петрокоммерц».

По версии следствия, компания, подконтрольная Вадиму, в 2008 году заключила договор кредитования банком, но обязательства не выполнила. Варшавский являлся руководителем «Ростовского электрометаллургического завода» и завода «ДонБиоТех», занимающегося переработкой зерна. Все предпринимательское сообщество было удивлено аресту Вадима, ведь он известен в России как создатель многих успешных компаний в сфере сельского хозяйства, промышленности и металлургии.

29 июля 2012 года «Златоустовский металлургический завод» получил в банке «Петрокоммерц» кредит 2,783 миллиарда рублей, якобы направленный на пополнение оборотных средств предприятия, однако за одни сутки деньги были переброшены в несколько подконтрольных «Мечелу» компаний, который хотел подхватить проблемный актив и даже широко вещал в СМИ, что металлургический гигант берет под крыло АО «Златоустовский металлургический завод», но в итоге оставил один на один с долговыми обязательствами банку.

Итак, пресс-секретарь Тверского суда Анастасия Дзюрко рассказала о заседании 19 июля, завершившимся продлением срока содержания под стражей, но не упомянула про инцидент, который красочно рассказал Варшавский, прерываемый взрывами хохота заключенных перед процедурной.

Вадим, сидя в клетке 22-го зала, несколько раз во время заседания обращался к судье Анатолию Белекову с просьбой выйти в туалет, но каждый раз получал отказ. Когда его лимит терпения закончился, а навалить в штаны ему не хотелось, то Варшавский, раздевшись прямо в клетке, находящейся в зале суда, насрал на газетку и попросил бумагу у прокурора, чтобы подтереться. Конечно, он услышал в ответ угрозы о неуважении к суду, об уголовной ответственности и другие возмущения от правоохранителей. За всю историю своего тюремного заключения я ни разу не слышал такого искреннего смеха арестантов.

Продолжение следует…