Реформа РАН: что это было?
Почти "кавалерийская" атака правительства на Академию наук, ставшая главной темой прошедшей недели, без сомнения, надолго запомнится академикам не только запахом сердечных капель и вдруг повеявшим ветром почти революционной романтики с ее неизменными атрибутами в виде массовых шествий, пикетирований и даже возложения цветов к импровизированному памятнику российской науки, на скорую руку водруженному у стен ГосДумы.
Прошедшая по какому-то странному политическому сценарию основательная встряска всего академического сообщества, начавшаяся с массовых звонков по знакомым номерам парламентариев на предмет "ознакомиться с текстом законопроекта о реформе" и закончившаяся титаническими усилиями по спасению Академии новоизбранного президента РАН Владимира Фортова, три дня почти не сходившего с паркета самых высоких политических этажей, еще требует своего осмысления. И не только в тиши научных институтов, но и в публично-правовой, а также медийной плоскости.
Погруженные в дебри противостояния РАН и Минобрнауки комментаторы, как кажется, упустили в конфликте одну из главных вещей: пожалуй, впервые, за многие годы работы ГосДумы по принципу "парламент – не место для дискуссий", по крайней мере, в нижней его палате забрезжила хоть какая-то оппозиция спускаемым с верха законопроектам такого качества, что от них были вынуждены срочно открещиваться даже сами их инициаторы. И дело даже не в позиции КПРФ, а в том, что и "Единой России" нашлись депутаты, которых той же Администрации Президента пришлось долго убеждать проголосовать за законопроект.
Но, в конечном итоге, ситуация вокруг законопроекта о реформе РАН интересна не тем, кто и как "пробивал" скандальный законопроект , кто и как от него всеми силами "отбивался". И не тем, кто в этой ситуации проиграл, а кто выиграл: академики, сумевшие пустить реформу не по самому невыгодному для них руслу, или правительство, которое путем уступок из изначально жесткого, заведомо трудно проходимого законопроекта все равно сумело обеспечить старт существенным переменам в академической науке. И вот тут на сцену выходит второе, если не главное обстоятельство, на которое тоже "в пылу борьбы" пристально смотреть было некогда.
Даже, если абстрагироваться от текста законопроекта, а сосредоточится только на аргументации "за" и "против", тезисы которой были многократно озвучены обоими сторонами конфликта, вся история с реформой РАН – это фактически история о том, чья коррупция возьмет. На самом деле мотив коррупции в борьбе вокруг реформы был, пожалуй, самым сильным. Если вынести за скобки публичные упреки в среднем почти пенсионном возрасте научных кадров, слабой цитируемости отечественных научных статей и подспудно читавшиеся обвинения в малом числе Нобелевских и иных наград за достижения российской научной мысли, то Правительство устами Ливанова и Голодец, намекая на коррупционную составляющую, в основном пеняло академикам на то, что эффективность управления государственной собственностью и инвестициями в научные исследования оставляют желать лучшего.
Академики, понятно, тоже не оставаясь в долгу, прямо говорили, что вся "эта авантюра" с Академией явно идет по сценарию "Оборонсервиса" и нацелена на то, чтобы "прихватизировать" то, что еще не успели растащить более удачливые или расторопные предшественники нынешних членов Правительства. Справедливости ради необходимо отметить, что тема борьбы с коррупцией из уст академиков звучала и раньше. И самокритично затрагивала внутреннюю ситуацию в РАН. Например, об этом на своей пресс-конференции еще до своего избрания говорил кандидат на пост президента Российской Академии Наук Владимир Фортов, предложивший в качестве меры борьбы с коррупцией в системе РАН ограничение сроков пребывания на должности руководящих лиц.
"Я всю свою жизнь был убежденным сторонником того, что должна существовать ротация. Два срока подряд и не больше! По-моему, это единственный действенный способ борьбы с разного рода передержками и недостатками, которые несет за собой бесконечная работа в каких-то подразделениях. Я считаю, что начиная с академиков-секретарей и дальше по иерархической лестнице, на вице-президента, президента должно распространяться ограничение по двум срокам", - сказал он. "Если человек за десять лет не сделал того, за что он брался, то еще пять лет ему не поможет! Когда же вы работаете в ротационной системе, очень сложно организовать какие-то коррупционные схемы!" - заявлял тогда ученый.
Еще не зная о том, что готовит Правительство академик благодушно отмечал, что подобное ограничение должно быть введено на законодательном уровне. "Я буду настаивать на введении такого ограничения, уверен коллеги меня поддержат. Это нужно вводить законодательно! У нас же было это, а потом стали отменять" - добавил Фортов.
Не известно, что с этим предложением академика будет после того, как ГосДума фактически запустила, пусть и в существенно измененном виде, но правительственный, а не академический вариант реформы РАН. Также пока не известно, станет ли меньше коррупции в академической науке и прикладных исследованиях, если будет создано специализированное агентство по управлению государственной собственностью научного профиля.
По примеру академиков, много и охотно вспоминавшего Петра Великого, можно, конечно, обратиться к истории и вспоминать секуляризацию монастырских земель в начале правления Екатерины II. Историки того времени отмечают, что лишение духовного сословия хозяйственной автономии помимо благотворного влияния на положение приписанных к монастырям крепостных, хоть и оставшихся ими, но перешедшими из фактически частной собственности в государственную, привело к неизбежному росту злоупотреблений со стороны чиновников, назначенных опекать вновь поступившее в казну "имущество". Ликвидация "академического монастыря" сегодня, судя по всему, не освободит науку от "крепостной" зависимости: все, кто хотел уже сбежал от нее вслед за Геймом и Новосёловым. Но вот сделает ли ее хотя бы чуть более эффективной и динамично развивающейся – это большой вопрос. По крайней мере, существуют большие опасения, что на уже объявленный "переходный период" с его неизбежным дележом постов, имущества и денег о науке будут думать только самые преданные ей.
