«Нельзя в такой мир приводить ребёнка»

В апреле 2022 года в России родилось меньше 100 тысяч детей. Такой низкой рождаемости в стране не было с 40-х годов прошлого века. По прогнозам демографов, показатели будут падать и дальше, во многом из-за экономической нестабильности и «спецоперации» в Украине. При этом государство усиленно пытается стимулировать рождаемость. В этом материале вы узнаете, как оно это делает и почему, несмотря на его усилия, многие россиянки не торопятся рожать детей, пока страна ведёт боевые действия.

«Добровольные аборты необходимо срочно ограничивать»

Демографическая ситуация в России уже не первый год вызывает у властей беспокойство. Например, в 2019 году вице-премьер РФ Татьяна Голикова заявила, что страна «катастрофически» теряет население. Правительство и сам Владимир Путин регулярно говорят о том, что стране нужна стимуляция рождаемости и поддержка многодетных семей. Например, в начале июня президент поручил возродить в России звание «Мать-героиня», которое существовало в СССР. Его присуждали женщине, которая воспитала не менее десяти детей. Предполагается, что в современной России такие матери будут получать единовременную выплату размером в миллион рублей.

Один из методов, которые государство выбрало для стимуляции рождаемости, — борьба против абортов. Правительство выделяет гранты и субсидии на то, чтобы в разных регионах проводились программы, нацеленные на увеличение количества сохранённых беременностей.

Например, в июне в Тюмени стартовал проект по обучению врачей и психологов предабортному консультированию «с учётом традиционных ценностей». Как именно должно происходить такое консультирование, точно неизвестно. Но организатор проекта, медицинский психолог Елена Шабалина, рассказала СМИ, что, по её мнению, нужно «защищать жизнь детей до рождения», а в нынешних условиях об абортах не может идти и речи, ведь «в спецоперации, выполняя свой долг, защищая Родину, защищая наше будущее, гибнут наши воины, солдаты и офицеры. Мы теряем людей». Она добавила, что «добровольные аборты необходимо срочно ограничить».

Шабалина — давняя противница абортов. В своих интервью и публикациях она говорит, что основная причина прерывания беременности — это «нежелание лишаться комфорта», и видит в этом «всепобеждающий эгоизм». Также она считает, что «трудное материальное положение — это не причина, чтобы лишить своего ребёнка жизни».

Елена Шабалина руководит организацией «Центр поддержки традиционных семейных ценностей „Академия семьи“». Именно там врачей будут обучать предабортному консультированию. Деньги на проект центр получил в виде гранта от областного департамента социального развития.

Шабалина и организации, с которыми она сотрудничает, и раньше занимались подобной деятельностью. Например, в 2019 году Тюменский Центр защиты материнства «Покров» проводил для врачей семинары по предабортному консультированию в Тобольске, Омутинском, Ишиме и Тюмени. Проект «Сохраним жизнь» получил субсидию из бюджета Тюменской области. Елена Шабалина стала автором и ведущей обучающего цикла. Она рассказала, что главная мысль, которую она хотела донести до слушателей семинаров, — это то, что «ни у кого нет права ни по каким причинам отнимать новую, маленькую, беззащитную, зародившуюся человеческую жизнь. Жизнь человека с момента зачатия должна быть защищена законом».

Ещё один подобный проект уже два года работает в Новгородской области. Он называется «Сохраняя жизни», и его цель — «увеличение рождаемости за счёт отказа женщин от прерывания беременности». Женщинам, которые обращаются в женскую консультацию и стоят перед «репродуктивным выбором», в рамках проекта предлагается пообщаться с психологом.

На сайте правительства Министерства труда и социальной защиты населения Новгородской области говорится, что специалисты рассказывают беременным женщинам о том, какие меры государственной поддержки будут им доступны, если они сохранят ребёнка. Также они якобы помогают «в преодолении трудностей во взаимоотношениях с мужчиной» и информируют женщин о том, что «рождение ребёнка не станет помехой ни в получении образования, ни в построении карьеры, ни в возможности путешествовать и реализовывать иные планы».

В конце мая губернатор Новгородской области Андрей Никитин отчитался о том, что благодаря проекту «удалось сохранить более 350 беременностей, что можно сравнить с наполняемостью двух детсадов».

О предабортном консультировании заходила речь и на последнем Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ). Главный внештатный специалист Минздрава РФ по репродуктивному здоровью женщин Наталия Долгушина сказала, что «отсутствие доабортного консультирования в частных клиниках является проблемой, которую необходимо решить». Также она упомянула, что россиянки всё чаще рожают после 30 лет, и заявила, что нужно приложить все усилия, «чтобы рожать рано стало модно».

«Крайняя экономическая нестабильность»

Несмотря на усилия государства, демографического подъёма в России пока не происходит. По данным Росстата, в апреле 2022 года в России родилось меньше 100 тысяч детей. Страна побила антирекорд: такого низкого количества новорождённых не было с 1943–1944-х годов или с конца XVIII века, если говорить про мирное время.

Независимый демограф Алексей Ракша считает, что такая низкая рождаемость связана с пандемией коронавируса: как раз за девять месяцев до того, как значение стало особенно низким, эпидемия была в разгаре, а в России шла массовая вакцинация.

«Видимо, женщины боялись, что прививка повлияет на ход беременности или внутриутробное развитие плода, — рассказал Ракша в интервью „Вёрстке“. — Поэтому рождаемость в Европе провалилась во многих странах, в том числе и в России».

У нынешнего демографического кризиса в России есть и исторические причины, объясняет социолог Европейского университета Анастасия Новкунская, которая специализируется на изучении системы родовспоможения. Дело в том, что большинство людей, находящихся сейчас в фертильном возрасте, родились в 1990-е годы, во время предыдущего демографического спада.

«Тот период в России характеризовался крайней экономической нестабильностью, — говорит Новкунская. — Многие люди, находясь в состоянии неопределённости, бедности, принимали решение не рожать или отложить это до лучших времён. Сейчас „дети 90-х“ достигли того возраста, когда они могли бы обеспечить естественный прирост населения. Но их физически мало. И что бы мы ни делали, больше их не станет».

О том, как упала рождаемость в 1990-е, можно судить по коэффициенту суммарной рождаемости (КСР) — показателю средней гипотетической рождаемости на одну женщину условного поколения. Ещё в 1987 году КСР был высоким — 2,23. Но в 1999 году он упал до 1,16 на фоне последствий развала СССР, экономического кризиса, смены ценностей в обществе и других перемен, происходивших в стране.

В XXI веке рождаемость вновь начала расти, во многом благодаря экономической стабилизации и введению материнского капитала — государственной выплаты для семей, в которых с 2007 года родился или был усыновлен второй (третий и последующий) ребёнок, а также если с 1 января 2020 года родился (был усыновлен) первый ребёнок. В 2022 году размер выплаты на первого ребёнка составил 524,5 тысяч рублей, на второго — 693,1 тысяч рублей.

Но сейчас новый демографический подъём вряд ли наступит. По мнению демографа Алексея Ракши, в следующие пару лет рождаемость в России может обвалиться ещё на 10%, и тогда она станет самой низкой за последние 250 лет. Такой прогноз связан с тем, что у населения падают доходы и растёт ощущение неопределённости будущего. И во многом это связано с военными действиями в Украине.

Доула (помощница в родах. — Прим. ред.) и клинический психолог Дарья Уткина рассказывает, что многие её клиентки, уже беременные женщины, после начала войны решили уехать из России и рожать за границей. Преимущественно они выбирали те страны, где ребёнок может получить гражданство по праву рождения. «Перспектива рожать в России оказалась страшнее, чем роды в неизвестных условиях в другой стране», — говорит Уткина.

Также, по её словам, российские пары стали чаще отказываться от процедуры ЭКО (экстракорпорального оплодотворения — ​​технологии, которая применяется, когда зачатие естественным путем невозможно. — Прим. ред.).

«Это большие финансовые затраты и много усилий, — говорит Уткина. — Такие решения нужно планировать, а для планирования нужна уверенность в завтрашнем дне. Сейчас я даже часто слышу о людях, которые в случае потери беременности хоть и горюют, но признают, что сейчас совсем не время для рождения ребёнка».

Слова Уткиной подтверждает глава одного из фондов помощи женщинам в трудных ситуациях (фонд находится в процессе ликвидации из-за недостатка финансирования) Мария Родникова (имя изменено).

«Женщины, планировавшие ЭКО и в целом беременность, которые ответственно относились к планированию и зачатию, отложили это, — говорит Родникова. — Мы недавно говорили с женщиной, которая два года назад родила первого ребенка и планировала второго. Но решила отложить, потому что, как она сказала, „не понятно, как этого поднимать“. Эти слова сейчас витают в воздухе».

«Поревела и решила отложить»

Марии (имя изменено) 36 лет. Она рассказывает, что долгое время не решалась родить ребёнка, потому что её беспокоила «социальная обстановка в России». Она объясняет: и в школе, и в детском саду она страдала от пренебрежительного отношения учителей и воспитателей, и ей казалось, что её ребёнок тоже может с этим столкнуться.

«К тому же я год проработала в роддоме, — рассказывает она. — Я видела, что там физически и психологически травмировали женщин и детей. Даже сама обстановка роддома не располагала к беременности: разбитые кафельные полы, обшарпанные стены. Смотришь и думаешь: не дай бог».

Несколько лет назад, по словам Марии, она почувствовала, что «физически и морально созрела» для того, чтобы начать планировать беременность. Ей захотелось семью. «Даже дети на улице стали меня умилять», — говорит она.

Но 24 февраля, когда начались военные действия в Украине, она поменяла решение. «Я подумала: никаких детей, ни в коем случае», — вспоминает Мария. По её словам, обстановка стала слишком напряжённой, чтобы думать о беременности. «Неизвестно, в какой момент придётся паковать чемоданы, — рассуждает она. — К тому же, что будет здесь с образованием? Отказ от Болонской системы, патриотическое воспитание, акции с буквой Z».

На фоне военных действий, экономического кризиса и усиленной пропаганды ей трудно думать о будущем в России не только для своих детей, но и для себя.

Ольга (имя изменено) рассказывает похожую историю. Ей 26 лет, и с начала года они с мужем стали всерьёз планировать рождение ребёнка: ходили к врачам, обсуждали, в какой клинике рожать и не стоит ли переехать поближе к родителям, чтобы те могли помогать. «Мы были на низком старте», — говорит она.

Но после начала «спецоперации» их планы рухнули. Ольга говорит, что первое время она «просто не понимала, как жить дальше», а уж о подготовке к беременности и речи не шло. «Потом мы вернулись к обсуждению этой темы и решили пока отложить наш план, — рассказывает она. — Мы по-прежнему хотим ребёнка. Но когда мы собирались завести его в ближайшем будущем, мы находились в стабильном материальном и моральном состоянии. А в нынешних условиях понимаем, что нам нужно больше времени. Сейчас штормит весь мир. У меня стало меньше работы, потому что ушла часть клиентов. У мужа ситуация более стабильная, но всё равно есть опасения, что всё может измениться. Нужно посмотреть, как будет развиваться и мировая экономика, и наша семейная».

Людмиле (имя изменено) 38 лет, у неё ребёнок с РАС — расстройством аутистического спектра. «Вопрос о второй беременности стал для меня болезненным, — говорит она. — Такой диагноз часто повторяется, поэтому я долго думала, стоит ли рисковать».

Она говорит, что после 24 февраля окончательно приняла решение. «Когда разворачиваются военные действия, пусть и не на территории твоей страны, это просто страшно, — рассуждает она. — И нового человека не хочется приводить в такой мир».

К тому же из-за событий в России для её семьи планирование второго ребёнка стало невозможным. Людмила подрабатывала SMM-специалистом, но теперь платное продвижение в соцсетях почти прекратилось из-за того, что компанию Meta, которая владеет Instagram и Facebook, в России признали экстремистской организацией. Муж Людмилы тоже потерял предыдущую работу. «Он уже устроился на новую, — говорит она. — Но зарплата там пока очень маленькая. А на пенсию ребёнка по инвалидности выжить невозможно».

Наталье (имя изменено) 40 лет. Она рассказывает, что они с мужем ещё с прошлого года собирались усыновить ребёнка. Но военные действия для неё стали «как землетрясение», после которого изменились все планы и ощущения.

«Как будто мой дом подпрыгнул и встал на то же место, но жить в нём уже нельзя, — объясняет она. — Он может в любой момент сложиться, как карточный домик. Нельзя в такой дом, такой мир приводить ребёнка. Надо заново всё пересобрать, найти новые опоры».

Наталья говорит, что из-за войны у неё испортились отношения с родителями. Раньше она думала, что они смогут помогать ей с ребёнком, «будут любящими бабушкой и дедушкой». Но теперь они даже не разговаривают с дочерью и считают её предательницей, потому что она придерживается политических взглядов, с которыми они не согласны.

Кроме того, по её словам, процесс усыновления после февраля стал сложнее. «Во-первых, увеличилось число возвратов детей, — рассказывает Наталья. — Из-за этого органы опеки стали ругать школу приёмных родителей, которая якобы слишком легко выдаёт людям рекомендательные характеристики. Теперь их будут давать далеко не всем. А если будут сомнения, станут рекомендовать первую категорию здоровья, то есть только абсолютно здоровых детей. А в домах ребёнка и интернатах таких нет».

В итоге после долгих раздумий она решила, что в ближайшее время усыновлять ребёнка не стоит. «Я посидела, подумала и поняла: если бы ко мне пришла моя дочка и спросила, стоит усыновлять или нет, то я бы её отговаривала, — говорит Наталья. — Я поревела и решила отложить это до другого времени или до другой страны».

«О многих проблемах мы даже не узнаем»

Социолог Европейского университета Анастасия Новкунская говорит, что нынешние процессы негативно повлияют не только на количество рождённых в России детей, но и на состояние системы родовспоможения в целом.

«В последние десять лет показатели состояния этой системы улучшались, — говорит она. — Благодаря реформам и изменениям в организации здравоохранения снижался уровень материнской и младенческой смертности, повышалась доступность высокотехнологичной помощи. Кроме того, коммерциализация медицины, развитие рынка услуг улучшило „сервисную“ часть системы: к роженицам стали относиться более гуманно, стало можно заплатить за отдельную палату в обычном роддоме или обратиться в частный».

Но теперь, по словам Новкунской, развитие этой сферы, вероятно, приостановится. Во-первых, может измениться финансирование, поскольку для государства в приоритете будет система обороны, а не здравоохранения. Во-вторых, население в целом беднеет, и многие семьи не смогут позволить себе платные роды.

Новкунская добавляет, что, хотя официально санкции против России не затронули медицину, какие-то сложности с закупками и поставками лекарств и оборудования, возможно, всё же будут. «Страшно, что о многих проблемах в системе здравоохранения мы, возможно, даже не узнаем, — говорит она. — Уголовная ответственность „за публичное распространение недостоверной информации“ заметно снизила количество критических публичных высказываний относительно медицины».

По словам социолога, ещё один фактор, который повлияет на ситуацию с родовспоможением, — это эмиграция. «Многие молодые и инициативные люди уезжают, в том числе медицинские профессионалы, — объясняет Новкунская. — Вероятно, в ближайшее время здесь останется меньше людей, которые хотели менять правила игры, как в медицинском сообществе, так и среди пациентов. Возможно, ухудшения не будет, но и интенсивное улучшение вряд ли предвидится».