Лекарственный кризис и другое наследство Вероники Скворцовой

Шесть лет назад, в 2014-м, когда глава тогдашнего Минздрава Вероника Скворцова раскрутила маховик так называемой реформы здравоохранения и отрасль, а с ним и здоровье россиян, стали скатываться по многим показателям на уровень 1913 года, мы честно пытались противостоять этому разбою. Мы писали о том, чем чреваты сокращения в Москве и как десятки тысяч квалифицированных медиков остаются без работы. О бедственном положении врачей в регионах, о качестве и доступности лекарств. Но чиновники всех мастей упорно ничего «не замечали». Заохали только когда Правительство Д.А.Медведева соизволило уйти в отставку.

Какое наследие оставила после себя г-жа Скворцова? Для начала, только цифры. Министерский пост В.С.Скворцова занимала с мая 2012 по январь 2020 года. В этот период ускоренно проводилась «оптимизация» здравоохранения. Краткие ее итоги таковы: ежегодно закрывается более 200 медучреждений. Только в 2014 году отрасль покинуло 90 000 врачей! В 2018-м году количество врачей сократилось в 55 регионах! По стране не хватает четверти участковых врачей и педиатров. Число больничных коек уменьшается со скоростью до 20 000 в год. А внутрибольничная смертность стабильно растет – до 2% по отдельным регионам в год. Даже в Москве только в 2014-2017 годах закрыли 8% больниц, уволив только за год более 10 000 врачей. В 18 регионах (21%) вообще отсутствует служба оказания паллиативной помощи в амбулаторных условиях взрослому населению. В 29 регионах (38%) отсутствуют выездные службы.

В сельской местности положение значительно хуже: в 17 500 населенных пунктов нет никакой медицинской инфраструктуры. 44% Фельдшерско-акушерских пунктов (ФАП) находятся в аварийном состоянии, в половине из них нет туалета, в каждом четвертом – водопровода, в каждом третьем отопления и горячей воды! В год на селе строится лишь половина от запланированных новых или реконструированных ФАПов. 30% россиян доплачивают за «бесплатное» лечение в больнице. Лишь 10 регионов из 85 включили в свои списки льготных лекарств все позиции из жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. Бодрые доклады министра о снижении смертности и продолжительности жизни не соответствовали реалиям – в 2018 году уровень смертности вырос в 32 регионах страны.

Банальным враньем оказалась и разрекламированная кампания по прививке от гриппа – 2/3 врачей открыто говорят, что данные Минздрава недостоверны, так как налицо тотальная фальсификация документов при постановке диагноза и неиспользование вакцины, которую сливали в канализацию. Смертность трудоспособного населения от сердечно-сосудистых заболеваний в России превышает аналогичный показатель по Евросоюзу в 4,5 раза.

Перейдем от общего к частному. Чувашская Республика. В 2010 году 61 больница, сейчас – 48 (закрыта каждая пятая!). Количество больничных коек – 11,2 тысячи и 10,1 тысяча соответственно. Количество медработников – 36,9 и 33,2 тысячи (падение 10%). Число санаториев и профилакториев упало почти в 2 раза.

И снова тема лекарств. В Красноярском крае, и без того известном высоким уровнем онкозаболеваний, новая беда. Сразу трое малышей появились на свет с врожденной формой рака. Это что-то новое, и это очень плохой знак. В регионе по итогам 2018 года и без того было зарегистрировано почти 30 тысяч онкобольных несовершеннолетних. А теперь дети начали рождаться со смертельным диагнозом.

При этом в прошлом году местные медики отмечали, что за последнее время уровень выживаемости таких больных среди детей удалось снизить благодаря иностранным препаратам. Теперь же, когда многие жизненоважные лекарства из-за рубежа под запретом, использование отечественных аналогов может вернуть все на круги своя.

Зампредседателя регионального комитета по охране здоровья и соцполитике Красноярского ЗакСа Илья Зайцев заявлял, что он и его коллеги «направляли обращение к тогда еще министру здравоохранения Скворцовой, указывали правовые причины и ограничения, не позволяющие краю, бизнесу, общественным организациям закупить лекарства, нужные для лечения детей, больных раком. Однако, ответа так и не было».

При этом совсем недавно, в своем послании Федеральному собранию президент Путин черным по белому указал на необходимость в кратчайшие сроки упростить порядок ввоза иностранных препаратов, «чтобы люди, особенно родители больных детей, больше не оказывались в безвыходной ситуации, когда нужные лекарства невозможно легально достать».

Однако, слова главы государства так и остались словами. Действовать оперативно российская власть способна лишь в случаях, выгодных ей самой. Как пример, обсуждаемые ныне поправки в Конституцию. Что касается иностранных лекарств, пока есть лишь туманные обещания.

А пока чиновники во главе с министром здравоохранения кормили людей «завтраками» маленькие россияне умирали в больших муках. В том же Красноярске девочка Соня успешно боролась с раком в больнице, когда ее лечили иностранным препаратом «Винкристин Тева». Но едва его заменили отечественным («Веро-Винкристин»), у малышки начали отекать ноги.

Мать была готова за любые деньги найти лекарство европейского производства, но его нет. Нигде. В Европе – есть, но не по российскому рецепту.

И таких историй сотни. Родители ищут нужные препараты, кто как может, в том числе и под страхом уголовного дела. А кто-то уже через это и прошел, побывав в роли «наркодилеров» с легкой руки следователей.

В России и раньше было трудно доставать лекарства. Но позапрошлой весной Госдума задумала закон об ответных санкциях Западу; в том числе, и в сфере запрета на импорт лекарств. Закон тогда вроде бы как не прошел. Это если по прямой. А по кривой прошел.

В мае 2018 года правительство тогда еще Дмитрия Медведева выпустило постановление № 1289, суть которого такова: если есть два отечественных производителя лекарства, зарубежные производители уже в конкурсах на централизованные закупки не участвуют.

Тогда же, 29 июня 2018-го, появилось письмо Федеральной антимонопольной службы (АЦ/49132/18), и продажа оптовиками лекарств, ввезенных в РФ, по цене выше предельной (речь шла как раз о перечне «жизненно необходимых») стала невозможна.

То есть, не мытьем, так катаньем, легальный ввоз иностранных лекарств в Россию перекрыли. До кучи можно еще вспомнить печально знаменитый 44-й федеральный закон 2013 года, согласно которому, отныне решающим критерием для закупки является не качество, а цена. Ну, а здесь даже человеку далекому от экономики понятно, что оригиналы даже близко не могут по цене конкурировать с российскими дженериками.

Понятно, что даже те, кому не запретили, в таких условиях работать не могут и покидают российский рынок. Около года назад в Госдуме объявили, что иностранные компании подали заявки на отзыв с российского рынка без малого 900 препаратов. Причем, это подавалось некоторыми депутатами, как победа отечественной фармакологии. Хотя, к примеру, депутат ГД Михаил Старшинов требовал от Генпрокуратуры «дать правовую оценку отказу медицинских учреждений от приобретения оригинальных препаратов и фиксации побочных эффектов».

Некий смысл в беспокойстве народного избранника есть. Другое дело, что его праведный гнев направлен не против законодателей и чиновников от медицины, а от бедных врачей и директоров аптек, которых буквально заставляют покупать более дешевые российские лекарства.

И вот удивительное дело. Когда в нашем здравоохранении было не просто все плохо, а очень плохо, Вероника Скворцова продолжала с высоких трибун вещать о том, что российская медицина лучшая в мире.

Например, на Всероссийском конгрессе пациентов (ноябрь 2019 года) она заявила, что российская модель системы здравоохранения является одной из эталонных по сравнению с другими странами мира. А если где и есть в отрасли недочеты, то виноваты в них исключительно врачи на местах.

А еще матери несчастных больных детей, которые волей власть имущих, превратились в «контрабандистов» и «наркодилеров». В результате в народе появилась такая фраза, отражающая нашу действительность: «Хочешь спасти ребенка, готовься нарушать закон».

Привозят лекарства тайно из Израиля, Белоруссии, Германии и прочих стран. Через друзей, знакомых, и даже посторонних, но неравнодушных людей. Страх тюрьмы уходит перед этими родителями, в основном одинокими матерями, когда они думают о том, как корчится от боли их ребенок на больничной койке. Они готовы половину Европы партизанскими тропами пройти, чтобы принести вожделенный препарат.

Дмитрий Медведев, еще будучи премьер-министром, проблему увидел и попытался смягчить. Мол, у государства не было задачи «отсечь» население от иностранных лекарств, и что нужно находить компромисс с иностранными производителями. И вообще сложившуюся ситуацию надо как-то утрясти, чтобы люди могли придти в аптеку и купить нужное лекарство. За свои деньги. Однако, как быть с государственными больницами, где такие препараты должны давать бесплатно, бывший глава кабмина скромно умолчал.

В России каждую минуту, а теперь, наверное, и чаще, ставится диагноз «рак». Если нет возможности быстро уехать и лечиться за границей, ни статус, ни деньги не защитят ни взрослого, ни ребенка. На горизонте замаячила социальная катастрофа. А власть то ли этого не видит, то ли, как в песне у Сергея Шнурова «Никого не жалко, никого».

Это не первый лекарственный кризис в России. А жертв лекарственного импортозамещения действительно мало кто считает. Да и зачем портить статистику лучшей, по мнению Скворцовой, медицины в мире? Смерти от рака, в том числе, детские, конечно, считают. Но упор делается на то, что онкология – это приговор, и в смерти такого пациента нет ничего такого. А вот о том, можно ли ему было продлить жизнь, или хотя бы облегчить страдания, а уж тем более вылечить – скромненько так умалчивается.

На пресс-конференции в декабре прошлого года президент Путин высказался о том, что детской медицине должно уделяться особое внимание. И услышав эти слова, прошлое правительство кое-что предложило в этом направлении. Например, регистрацию новых цен на медицинские препараты при проведении аукционов. Однако, когда речь идет о редких и тяжелых заболеваниях, когда централизованные закупки финансово невыгодны, они должны значительно дотироваться из бюджета. И здесь уже встает вопрос о том, что государству важней – бюджет или помощь больным, которые с большой долей вероятности все равно умрут.

Да, несомненно, отечественная фармакология развивается. Россия даже экспортирует лекарства в девяносто стран мира. А это значит, что мировое сообщество признало их качество. Другое дело, препараты для онкобольных. Тем более, что долгие годы таких пациентов лечили именно зарубежными аналогами. И переход с аналога на дженерик сам по себе опасен. Не говоря уже о том, что их болеутоляющие и целебные свойства вызывают очень большие вопросы.

Здесь, грубо говоря, можно найти сравнение в производстве автомобилей и техники. Россия экспортирует за рубеж грузовики и военную технику. Все это идет на «ура». Но наши гражданские легковушки и даром никому не нужны. Так и в фармакологии. Если российские производители выдают «на-гора» качественные таблетки от простуды, поноса, тошноты и прочего, это не говорит о том, что мы уже готовы лечить своих онкобольных отечественными препаратами.

В общем, в словах президента в декабрьской речи проскальзывал смысл. Но не более того. В целом главу государства, почитавшего гламурный доклад министра здравоохранения Скворцовой, все устраивало в нашей медицине.

Да (слава Богу, сказали тысячи россиян), в новый состав правительства она не попала. Но многие считают, что именно теперь настала ее очередь держать ответ за свои дела. Вероника Скворцова руководила Минздравом с мая 2012 года. За это время она обрушила на нашу медицину оптимизацию, которую сравнивают со стихийным бедствием. Как итог, отрасль получила острый кадровый голод, лекарственный кризис и еще большее, чем было раньше, очковтирательство. Это когда все, от руководителей маленьких медучреждений до больших чиновников должны передавать по цепочке наверх «красивые» отчеты, не имеющие ничего общего с действительностью.

В общем-то, деятельность Скворцовой на посту министра здравоохранения в последнее время все больше вызывала вопросов даже в верхах. Особенно это стало явным на фоне ряда скандалов с задержанными матерями больных детей, которые из-за отсутствия лекарств искали их по своим каналам и оказывались в статусе наркодилеров, поскольку оказавшийся в дефиците «Фризиум» содержал в себе наркотические вещества и не был зарегистрирован на территории РФ.

Например, летом 2019 года Путин подверг критике некоторые решение Минздрава, упомянул о проблемах с оказанием медпомощи в глубинке, и даже назвал провалом ситуацию в первичном звене российской медицины.

В конце октября прошлого года на заседании Госсовета с участием губернаторов Путин вновь критически отозвался о ситуации с медициной в регионах. Позднее критику президента поддержали и другие «товарищи». Например, тогдашний вице-премьер Татьяна Голикова заявила, что оптимизация здравоохранения во многих регионах прошла ужасно, в результате чего качество и доступность медицинских услуг резко ухудшилось. Хотя, к Голиковой, как к профильному вице-премьеру, к самой накопилось немало вопросов.

Даже пресс-секретарь президента Дмитрий Песков поругал отечественную систему здравоохранения, назвав ее не способной к самообновлению и самостоятельному поддержанию необходимого уровня своей деятельности.

Что касается Скворцовой, то говорят, что если бы не отставка всего правительства в начале этого года, ей недолго оставалось быть на посту министра. Особенно удручающе работа Минздрава под ее руководством проявилась в ушедшем году. Скандалы, связанные с нехваткой лекарств, шли один за другим. И некоторые проблемы фактически пришлось решать в ручном режиме. Новые правила торгов, принятые ведомством Скворцовой, привели к тому, что примерно треть тендеров на закупку жизненно необходимых лекарств оказалось сорвано. Позднее Минздрав экстренно правила поменял, но драгоценное время было упущено. И многие больные не дополучили свои препараты.

Да, скандалы и чьи-то загубленные жизни немного сдвинули проблему с места. Правительство стало закупать незарегистрированные препараты за рубежом, решается вопрос их регистрации и производства в России. Но дженерики уже заполоняют отечественный рынок. Скворцова ушла, но последствия ее деятельности продолжают губить человеческие жизни.

Дошло до того, что медики сами стали выступать не только за свои права, ущемленные оптимизацией, но и за права пациентов. Российские онкологи и гематологи обратились к Министерству здравоохранения с требованием отказаться от закупок аналогов запатентованных препаратов (дженериков) и использования их для лечения детей с онкологическими заболеваниями. Медики требуют, чтобы маленьких пациентов лечили только оригинальными лекарствами.

А ведь у российских медиков и у самих жизнь – не сахар. Не зря же в 2019 году по стране прокатилась волна «итальянских» забастовок: медики выходили на работу, но работали строго по трудовому договору – ни больше, ни меньше.

В первую очередь врачи были недовольны системой оплаты труда, нехваткой кадров и ростом нагрузки, а также жаловались на нарушение трудового законодательства.

В Кемеровской области санитарки объявляли голодовку и вышли на акции протеста.

В октябре прошлого года произошел конфликт между врачами и новым руководством детского отделения московского Онкологического центра имени Блохина. Врачи выпустили видеообращение, в котором жаловались на нарушение прав сотрудников, а затем написали заявления о массовом увольнении.

В ноябре из Национального центра здоровья детей в Москве были уволены трансплантологи, которые применяли не одобренный минздравом протокол лечения для детей весом до 10 кг. Из-за этого остановилась очередь маленьких пациентов на пересадку органов. Одна маленькая девочка, не дождавшись операции, умерла.

Позже медиков восстановили на работе, уговаривала их вернуться лично Вероника Скворцова.

Та самая Вероника Скворцова, в том числе, благодаря которой в России разразился очередной лекарственный кризис. И теперь она же, но уже в качестве главы Росздравнадзора будет осуществлять госконтроль за обращением медицинских изделий, обращением лекарственных средств, проведение проверок качества и безопасности медицинской деятельности, а также следить за ценами на жизненно важные препараты.

Те самые препараты, которые сегодня отчаявшиеся матери больных деток ищут по всему свету и готовы ради спасения ребенка продать все, что у них есть, и не боятся даже тюрьмы.

Люди говорят, что за такую работу чиновник должен отвечать перед законом, то есть сидеть на скамье подсудимых. А ему доверяют надзирать за медициной, которую он же сам и похоронил. Честное слово, кто может понять Россию, какие враги могут ее победить, кроме… нас самих?

Что будет теперь? С одной стороны, российским здравоохранением Вероника Игоревна уже не рулит. «Я считаю самым положительным фактом то, что Скворцова отстранена от должности министра. Потому что за время ее деятельности на этом посту у нас фактически была разрушена система здравоохранения и новому министру придется ее восстанавливать», – отозвался об этом событии президент межрегиональной общественной организации «Лига защиты врачей» Семён Гальперин

С другой, она по-прежнему может влиять на сферу здравоохранения. Ее поставили главой ФМБА – агентства, занимающегося санитарно-эпидемиологическим надзором в организациях промышленности с особо опасными условиями труда, а также в закрытых административно-территориальных образованиях. Но этим недоволен никто, начиная врачами и заканчивая… сотрудниками агентства. По информации СМИ, против нее настроен и бывший глава Росздравнадзора Михаил Мурашко, сменивший Веронику Игоревну на посту министра.

Но это, в конце концов, не так интересно – схватки под чиновничьим ковром способны возбудить только самих участников. Важно другое. Есть реальная ситуация: Скворцова подставила Президента, потому что весь громадный негатив, скопившийся в стране от ее действий или, если по-честному, преступных деяний в сфере здравоохранения «лег» на В.В.Путина. Которому и так уже ни один министр (за исключением, наверное Шойгу с Лавровым) не сообщает никакого позитива. За все в ответе оказывается Президент. По Конституции и по логике жизни. В том числе и за провал в медицине.

Правда, непонятно, а будет ли когда-нибудь расследование ее дел в Минздраве, как, например, пытались (и неудачно) прищучить бывшую главу Минсельхоза Елену Скрынник за многомиллиардные махинации? Вот в Белоруссии разом прижали к стене директоров сахарных заводов. За, как там говорят, «белорусский сицилизм». Деяния Минздрава во главе со Скворцовой куда как страшнее по своим последствиям, чем воровство на сахарных заводах. И правильная правовая оценка ее действий куда как важнее в плане и без того амбивалентного реноме Президента России.

Решатся ли? Может, Михаил Мурашко доведет тему до конца.

Впрочем, обольщаться пока не стоит, просто как и раньше, надо пристально следить за деятельностью глав ФМБА и Минздрава. Ведь это касается каждого.