Лучше, чем супер
Как Зельдин Пастернака победил.
Пока миротворческий угар не окончательно рассеялся, поговорим о культуре, в которой происходят удивительные события.
На телевизионном небосклоне неожиданно обнаружилась новая национальная гордость великороссов — Владимир Зельдин со своим столетним юбилеем. Размеры этой гордости настолько велики, что они напрочь затмили 125-летие Бориса Пастернака. Да что там Пастернак, сам Пушкин оказался в тени Зельдина. Благодарные потомки, окормляемые телевидением, и не вспомнили памятную дату, связанную с гибелью «нашего всего». Вообще иерархия культуры времен царствования Мединского — отдельная тема. Но даже в контексте ее отдельности 10 февраля 2015-го — день рождения Зельдина и Пастернака (именно в таком порядке), а также день смерти Пушкина — войдет в анналы.
Меньше всего в этой истории повинен сам предмет гордости. Зельдин, человек симпатичный, вменяемый, благородный, с большим недоумением наблюдал за вакханалией в эфире, каковой был пронзен однообразными свидетельствами очевидцев, тяжеловесными спецпроектами, стремительными спецвыпусками к дате (будто столетний герой куда-то убежит) вкупе с соревнованиями эпитетов «великий» и «величайший». Черед Пастернака наступил только через два дня. Глубокой ночью Первый канал показал новый фильм Олеси Фокиной (ее всегда почему-то показывают глубокой ночью) о Пастернаке. Нежный, тонкий, теплый фильм, преобразивший до уровня поэзии даже пространство сегодняшнего Переделкина и розоватый московский снег, явно заслуживает лучшей участи.
Кстати, лучшей участи заслуживает и Зельдин. Его обозвали «кумиром века», вписали в псевдоромантический ряд «пастух—Дон Кихот—учитель танцев» и водрузили на карамельное облако. Такое местоположение исключает возможность хоть какого-нибудь серьезного разговора о столетнем артисте. А между тем в его послужном списке есть отменная роль судьи Лоуренса Уоргрейва в фильме Говорухина «Десять негритят». Она гораздо больше соответствует нынешнему моменту, чем карамельки. Главным убийцей оказывается сам судья. Так он вершит правосудие, уничтожая тех, кто ушел от наказания. Последним Уоргрейв кончает с собой. Мне отмщение, аз воздам? Актуальнейший библейский мотив, о котором в критические дни истории забывают все. Жажда отмщения становится глобальной. Она, как сказал бы Пастернак, «не укладывается в границы сознания».
В такие дни стремительно рождаются новые культурные герои. Дмитрий Песков, чья миссия говорить предельно внятно, вплотную занялся пополнением лексических закромов россиян. С его легкой руки, переговоры в Минске оказались не только конструктивными, но и субстантивными, а также подлежащими дальнейшей имплементации. Ошеломленные россияне ринулись к словарям. Имплементацию им кое-как удалось расшифровать (исполнение государством международных правовых норм). Субстантивные (то есть относящиеся к имени существительному) переговоры так и остались загадкой. Дипломатическая изысканность Пескова особенно выразительна на фоне впавшего в простонародность Сергея Лаврова, наследника Грибоедова и Тютчева. Он ведь не просто карьерный дипломат, но еще и поэт, более того — член Союза писателей России. «Переговоры идут лучше, чем супер», — сказал Лавров и тем самым запечатлел минскую встречу на века.
Вообще, если верить телевизору, у нас все идет лучше, чем супер. Даже Ленину в мавзолее скоро костюм поменяют. Тоже, между прочим, культурное событие. Если бы дела в стране шли плохо, разве кого-нибудь (кроме Зюганова и, быть может, Юдашкина) волновал костюм Ленина? Есть, конечно, отдельные проблемы. Вот Кобзона подвергли репрессиям, на Запад не впускают, а ему там лечиться и детей с внуками навещать. Горечь утрат смягчена перспективностью нового амплуа Иосифа Давыдовича — он сразу стал культурным героем, как Песков и Лавров. Пока просто пел, долго, много, хорошо, не был им. А как только возвысился до крупной политической фигуры, подпавшей под санкции, — тотчас стал. О нем теперь в ящике говорят почти столько же, сколько о Зельдине.
Примечательно, что производством культурных событий и героев занимаются все, кроме канала «Культура». Нет, важные даты они исправно отмечают, но чаще всего (за исключением опять же Зельдина) старыми проектами. Возьмем юбиляров последних дней. К 125-летию поэта прошел четырехсерийный авторский цикл Натальи Ивановой «Пастернак и другие» (2009). 95-летний юбилей Михаила Швейцера отмечен программой «Острова» (2005). К 60-летию Тимура Кибирова прочерчена «Линия жизни» (2010). Проекты отличные, а вот даты под ними наводят на грустные размышления. Консервы здесь по-прежнему преобладают над свежей пищей. Но жизнь подлинных людей культуры не застывшая магма, она требует постоянного переосмысления. Все каналы работают «жрецами минутного» (Пушкин). И только «Культура» может позволить себе отойти от столь изнурительного канона, посмотреть дальше и глубже. Ведь в памяти остается только то, что дальше и глубже.
Вот уже который день не могу забыть эпизод из фильма Олеси Фокиной. Мучительное умирание зимы. Мучительное умирание смысла в окружающем безумном мире. А на московской крыше девочка с оленьими глазами, Лиза Орловская, тихо произносит: «Гул затих…» Она читает так, как никто прежде. Нет, не читает — дышит пастернаковскими строками. Поэт ей необходим, как кислород. И пока есть такая девочка в нелепой вязаной шапочке, еще не все потеряно.
Источник - "Новая Газета"
