Понаехавшие в Африку

«Я приехал сюда, чтобы изменить свою жизнь. Здесь намного больше возможностей, чем в Португалии», — по-детски круглое лицо 42-летнего айтишника Сержио Андраде, одетого в джинсы и синюю рубашку в полоску, расплывается в улыбке, а взгляд устремляется куда-то вдаль, на холмы за окном. Мы беседуем с Сержио в его офисе с белоснежными стенами в Талатоне, престижном пригороде Луанды. Еще не так давно Талатона была необжитой местностью, а сейчас уже плотно застроена крупными жилыми комплексами вперемежку с маленькими белыми виллами. Здесь живут португальцы, переехавшие в Анголу в последние десять лет. Десятки тысяч соотечественников Сержио устремились сюда, привлеченные финансовыми перспективами бывшей колонии, переживающей экономический бум. Сам Сержио на переезд в Анголу из тихого пригорода Порту решился еще девять лет назад, когда в Португалии уже были видны первые симптомы кризиса — переизбыток никому не нужных специалистов: «В Португалии полно выпускников университетов, которые в 30 лет по-прежнему живут с родителями и работают в Макдоналдсе».

Рокировка

Связанная с Португалией общим языком, большим количеством межнациональных браков и длинной общей историей, Ангола стала самым привлекательным направлением для молодых португальцев, пытающихся убежать от бесконечного экономического кризиса, накрывшего их родину. «Только за последние полгода сюда перебралось больше пяти тысяч моих соотечественников», — говорит Андраде. Сам он в Европе зарабатывал €2 тыс., а сейчас получает $6 тыс. «чистыми», причем на каждые десять рабочих недель ему положен месяц отпуска, не говоря уж о бесчисленных привилегиях вроде бесплатного жилья, телефонной связи, электричества, автомобиля с водителем, прислуги, оплачиваемых отпусков и бесплатных билетов на несколько перелетов в год в Португалию. «В общей сложности выходит, наверное, тысяч 14 в месяц, — улыбается Сержио. И добавляет: — Португалия и Ангола поменялись ролями: теперь население бывшей метрополии впервые в истории массово переселяется в бывшую колонию».

Кстати, такую рокировку поощряют и сами португальские власти. Еще в декабре 2011 года премьер-министр Португалии Педру Пасуш Коэлью открыто призвал своих безработных сограждан эмигрировать в Бразилию или Анголу, а после недавнего визита в Луанду министр иностранных дел Португалии Паулу Порташ признал: заработанное португальцами в Анголе значительно помогло португальской экономике в 2012 году.

«У нас есть знания, у них есть деньги», — говорит Жулиу Коста, 52-летний инженер, работающий на ангольскую строительную компанию. Офисы его фирмы размещаются в пригороде Луанды в сборных деревянных зданиях. Рядом — неширокая грязная дорога, по которой постоянно шныряют мини-автобусы и грузовики, пытающиеся всеми способами объехать чудовищные пробки.

После 27-летней гражданской войны, окончившейся лишь в 2002 году, Ангола стала одной из самых быстро развивающихся экономик региона. Причина — более 10 млрд разведанных баррелей нефти; в 2012 году страна заработала $64 млрд. Поэтому зарплата Андраде не является чем-то необычным в Анголе, сильно нуждающейся в португалоговорящих специалистах, способных поддержать экономический бум.

По подсчетам португальского посольства в Анголе, в настоящее время в Луанде проживают около 150 тыс. португальцев и куда больше регулярно ездят по работе из Португалии в Анголу. В то время как португальская экономика уже четыре года не может выбраться из ямы, показав в 2012 году рекордные —3,3% рецессии, ангольская выросла за этот период на 9,7% и, по прогнозам МВФ, вырастет еще на 7,1% в 2013 году. А Португалия, вероятно, потеряет еще 1%, при этом уровень безработицы, по итогам 2012 г., составит 14,4%.

Блеск и нищета

Впрочем, сегодняшняя Ангола — страна не только возможностей, но и контрастов, что прекрасно иллюстрирует Луанда: 60% населения по-прежнему живут за чертой бедности. В то же время, согласно рейтингу международной консалтинговой компании Mercer, Луанда — второй по дороговизне город в мире для экспатов. Трущобы — одни из беднейших в Африке, а даунтаун Луанды между тем сверкает пятизвездочными отелями, ресторанами и ночными клубами (цена входного билета начинается от $120). Недавно обновленная улица Илья (ударение на первом слоге) вечером в пятницу полным-полна народа: иностранцы и богатые ангольцы перемещаются из бара в бар, где можно выпить дорогого французского вина и потанцевать под музыку от лучших диджеев Европы и Бразилии. При этом в большей части города, даже в престижных районах, зачастую нет нормального водоснабжения, электричества и дорог: чтобы добраться из пригорода до работы к 9 утра, приходится вставать в 5. Во время дождя Луанда полностью «встает», можно потратить полдня, чтобы доехать из одной части города в другую.

«Утомительно постоянно покупать топливо для генератора и чинить канализацию. Однажды я жил без воды две недели», — жалуется 40-летний португальский журналист Луиш Коста Бланко, который издает местную ежедневную газету и заодно работает на португальский издательский дом, недавно выкупленный ангольцами. Тем не менее возвращаться в Португалию Луиш не хочет: «Там больше заняты сохранением своих рабочих мест, чем приемом на работу новых сотрудников».

Впрочем, Ангола может предложить не только привлекательный рынок труда. Владея $30 млрд иностранного капитала, страна совершила ряд крупных инвестиций в португальский бизнес: ангольские холдинги приобрели значительные доли в крупных банках BPI и BIC, нефтяной компании Galp и телевизионной группе ZON Multimedia. Среди наиболее крупных инвесторов в португальскую экономику 40-летняя бизнесвумен Исабель душ Сантуш, дочь президента Анголы Эдуарду душ Сантуша, недавно названная журналом Forbes «первой африканской женщиной-миллиардером».

В 2011 году Ангола инвестировала в Португалию €70 млн — в два раза больше, чем в предыдущие годы. А за первые пять месяцев 2012 года, по данным португальского агентства Lusa, эта цифра достигла $126 млн.

Не все ангольцы, однако, в восторге от такой тенденции. «Люди не понимают, почему мы должны спасать этих португальцев, ввязываясь в сомнительные инвестиционные сделки», — 57-летний ангольский историк Симау Суиндула бьет кулаком по пыльному столу, заваленному старыми книгами и памятными табличками от правящей партии МПЛА. Бывший крупный чиновник правительства, а ныне сотрудник министерства культуры, Симау считает, что «португальцы никогда не приходили к нам на помощь», и ратует за то, чтобы правительство больше денег выделяло на развитие страны и образование.

Недовольные аборигены

Толпы португальцев не просто едут в Анголу на заработки — многие стремятся получить гражданство Анголы, чтобы переехать сюда окончательно. Однако за это приходится бороться: Ангола славится своей жесткой иммиграционной политикой. Получение ангольской рабочей визы — унизительный и забюрократизированный процесс, который может длиться месяцы, а положительный результат вовсе не гарантирован. Сейчас местные власти пытаются еще больше закрутить гайки, чтобы регулировать растущий приток иностранцев.

«Португальцы и китайцы отбирают хлеб у ангольцев. Этот процесс необходимо как следует контролировать, — говорит 38-летний Жоао Тежейра, ангольский бизнесмен, чья фирма производит сборные дома. — Местные политики богатеют и пытаются использовать иностранцев для сохранения власти: если им кто-то не нравится, они просто выбрасывают его из страны».

Жоао — один из многих молодых и предприимчивых граждан Анголы, которым не нравится курс правительства на оказание поддержки иностранцам «вместо того, чтобы дать шанс местным бизнесменам».

«Если иностранцы уедут, все развитие остановится», — парирует доводы Жоао журналист Коста Бланко. — Необходимость в иностранных мозгах — результат гражданской войны, во время которой об образовании никто не думал. Кроме нескольких очень дорогих частных гимназий в Анголе практически отсутствуют нормальные школы и колледжи».

«Мы даем им все, что им нужно, а им, черт возьми, нужно все», — комментирует на условиях анонимности позицию таких, как Жоао, португальский дипломат в Луанде.

От любви до ненависти

Впрочем, в португало-ангольских отношениях от любви до ненависти всегда было полшага, периоды напряженности сменялись оттепелями. Когда в прошлом году три высокопоставленных представителя правящей партии МПЛА были осуждены в Португалии за финансовые махинации и отмывание денег, правительственный рупор Journal de Angola обвинил бывшую родину в неоколониализме, открыто написав, что португальцы «спасаются от бедности за счет бывшей «жемчужины империи» (то есть Анголы), где и находят пристанище». А не так давно Главное следственное управление Португалии отклонило иск о клевете против журналиста Рафаэля Маркеша, который подали девять ангольских генералов, акционеров ангольской горнодобывающей компании: всех их португальский журналист обвинил в нарушении прав человека, убийствах и пытках.

Между правящей партий Анголы, которую во время гражданской войны открыто поддерживал СССР, и бывшей метрополией сохраняются и идеологические разночтения. Военное крыло МПЛА вначале боролось с португальскими колонизаторами, а затем, во время гражданской вой-ны, с прозападными группировками УНИТА. По сей день в верхушке МПЛА есть и те, кто открыто обвиняет ангольский кабинет в «сделке» и даже «сговоре» с «португальской буржуазией, и даже попытках насаждать «диктат Запада». А ведь стиль работы ангольского правительства и так прозрачным и открытым никак не назовешь — иностранный журналист чувствует это сразу: раздобыть официальную статистику практически невозможно, без одобрения сверху невозможно получить комментарий или интервью даже у какого-нибудь захудалого пресс-секретаря.

«Критика Португалии — часть пиар-кампании, лоббируемая теми странами, которые хотят занять наше место», — считает уже упомянутый португальский дипломат.

Заветы Retornados

Очевидно одно: взаимные упреки не подорвут желания португальцев жить и работать в Анголе. «Если бы моя жена и восьмилетний ребенок переехали сюда со мной, было бы здорово, — признается Сержиу Андраде, чья семья осталась в Португалии. — Правда, мне бы пришлось выкладывать по $2 тыс. ежемесячно за учебу сына в хорошей частной школе». Очевидно, что при всех преимуществах экспатам бывает несладко в Луанде: большинство из них скучает по европейскому укладу жизни, по кино, театрам и прогулкам и предпочитает вечером сидеть дома из-за высокого уровня преступности.

«Люди в Португалии считают, что наша жизнь здесь — малина, — жалуется Коста Бланко. — Но на самом деле нам приходится от многого отказываться».

И все же для большинства португальцев Ангола уже стала своей. Несмотря на то, что многие экспаты оказались здесь впервые, их мнение о бывшей колонии сформировали retornados — португальцы, вернувшиеся на родину после обретения Анголой независимости: они рассказывали про прекрасную страну, где люди не спят допоздна, а девушки носят только мини-юбки. Кстати, Андраде — один из retornados: он родился в Луанде, но в детстве родители увезли его в Португалию. «Переехав в Португалию, я будто бы попал в 40-е, — вспоминает он о тяжелой атмосфере в обществе, которое оправлялось от многолетнего авторитарного правления. — Появление на публике с девушкой, выпивка — все было неправильно. А retornados приравнивались к больным».

Сейчас Луанда все еще сохраняет очарование вольной и благополучной старины: небольшие деревянные таверны, клубы с теннисными кортами и бассейнами. Умудряются выживать в условиях жесткой конкуренции на рынке недвижимости. Впрочем, несколько португальских вилл в центре города уже пали жертвой девелоперов. А вскоре та же участь постигнет исторический и культурный центр Луанды: со знаменитого театра «Элинга» не так давно был снят статус памятника, охраняемого государством.

Сегодняшняя Луанда — это сочетание спокойной атмосферы, напоминающей средиземноморскую, и ощущения новых возможностей. В городе как грибы после дождя растут торговые центры, жилые комплексы и высокие офисные здания. Медленно, но верно появляется средний класс, состоящий из молодых и образованных специалистов.

«Кто-то из наших, наверное, планирует уехать отсюда, а я вот, наоборот, решил перевезти сюда жену и одиннадцатилетнюю дочь, — говорит Жулиу Коста. — Рецессия в Португалии затянется еще лет на десять. Там нет перспектив, и все, кого я знаю, пытаются приехать сюда».