Амурское перенапряжение
Кто извлечет прибыль из потопа на Дальнем Востоке
На Дальний Восток приходит зима. Мокрые стены подмораживает. Скоро они заледенеют. Амур понемногу отступает, уровень его падает, пока несущественно. По данным властей, каждый пятый дом, попавший в зону потопа, для жилья уже непригоден; тысячи домов еще залиты водой. Что дальше?
Владимир Путин поручил правительству разработать и утвердить до конца года программу строительства новых гидроэнергетических объектов на притоках Амура — «в целях регулирования водосброса в паводковые периоды».
Специалисты между тем доказывают, что Зейская ГЭС действительно регулировала водосброс, но едва ли не «в обратную сторону», скорее способствуя катастрофическому развитию событий. В связи с чем логичным выглядит другое президентское поручение (они идут в одном перечне): правительственную комиссию по ликвидации последствий аварии на Саяно-Шушенской ГЭС упразднить и создать новую — «по обеспечению устойчивого функционирования водохозяйственного комплекса Сибири и Дальнего Востока». Своевременно: с воздвижением новых ГЭС в бассейне Амура вероятность ЧП там возрастет, и лучше бы эту комиссию сделать постоянной.
Вообще, пики паводков, конечно, ГЭС срезают. И зарегулирование рек снижает риски крупных наводнений. И Зейская, и Бурейская ГЭС тому всегда были доказательством. Но в экстремальных условиях это не сработало. Почему?
Эксперт по гидрологическим расчетам гидротехнических сооружений Алевтина Мартынова еще в августе обнародовала расчеты, показывающие: назначаемые режимы эксплуатации Зейской ГЭС не предотвращают, а обостряют опасную паводковую ситуацию на Зее и Амуре. Вкратце: перед паводком 5 июля уровень в водохранилище был равен 313,81 м, то есть всего на 1,19 м ниже НПУ (нормального подпорного уровня), равного 315 м. Когда 19 июля уровень достиг НПУ, вместо открытия водосбросов началась форсировка уровней водохранилища. Водосбросы открыли с запозданием на 13 дней — на пике паводка, 1 августа, когда уровень достиг 317,5 м, а приток в водохранилище — 11 700 м3/с. Залповые волны сбросов в нижнем бьефе пошли не по меженному руслу, как в 2007 году, а по вышедшим из берегов Зее и Амуру и внесли значительный вклад в подъемы уровней воды в них.
Сами гидроэнергетики сейчас говорят, что выполняли предписания сверху, и сетуют, что Зея и Бурея зарегулированы лишь на 40%. А ниже — неконтролируемые ими притоки. Но что изменится, если и их перегородить плотинами? Они снова будут собирать воду, на коей базируется прибыль гидроэнергетиков, до упора. А потом польют дожди. И что, какой будет толк в этих плотинах?
«Новой газете» представили копию письма президенту от Сосновской коалиции экологических НПО и представителей коренных малочисленных народов Сибири и Дальнего Востока. Экологи предложили Путину другую повестку и перечень поручений, которые он мог бы дать правительству. Сосновская коалиция считает: наводнение убедительно показало, что при существующей системе управления ГЭС они не уменьшают, а увеличивают риски ЧС. Во-первых, речь о том, что процесс регулирования уровней воды в водохранилищах ГЭС непрозрачен. Важнейшие нормативно-правовые документы регулировки водного режима закрыты и не подвергаются экологической экспертизе. Это зачастую приводит к доминированию коммерческих интересов водопользователей над вопросами экологической безопасности. Во-вторых, при планировании работы ГЭС не учитываются климатические изменения. В-третьих, надо что-то делать с разваленной системой гидрологических наблюдений. Экологи пишут об отсутствии внятной системы обратной связи при принятии управленческих решений.
Такая система крайне необходима. Например, во многих научных работах и статьях показано увеличение сумм зимних и годовых осадков в бассейнах сибирских рек. Исследователи утверждают, что изменения климата за последние 30 лет привели к увеличению вероятности опасных гидрологических явлений в бассейнах большинства сибирских рек, зарегулированных плотинами. В частности, на Амуре, Ангаре и Енисее.
Развитие ситуации в Амурской области, пишет Сосновская коалиция, показывает, что простое увеличение количества ГЭС и противопаводковых гидротехнических сооружений не способно предотвратить ущерб при затяжных паводках.
Экологи, независимые эксперты предлагают, таким образом, не ГЭС новые строить, а менять систему управления имеющимися, возрождать гидрологию. Нам нужны, по их мнению, не новые мегапроекты и стройки века, а элементарное наведение порядка. Нужно отселять людей из периодически затапливаемых участков пойм. Подвергать государственной экологической экспертизе все нормативные документы, правила, касающиеся эксплуатации ГЭС и водохранилищ. Разрабатывать сценарии климатической адаптации режимов работы ГЭС в экстремальные периоды. Однако, судя по перечню президентских поручений, нынешнему режиму это непонятно: действительно, где здесь денежный интерес?
Для ясности. Приамурский план Путина имеет в виду, разумеется, не только регулирование паводков. Никто ничего никогда не будет строить для защиты населения — не те деньги. Платят, и хорошо, за ток, ради него и строят. ГЭС — это бизнес. Но кому здесь нужна электроэнергия? Все потребности Приамурья, даже перспективные, закрыты с лихвой, регион энергоизбыточен. Правильно: речь об экспорте тока в Китай. О реализации давнего путинского тезиса о России как мировой энергетической державе.
Китаем своевременно увлекся чуткий Олег Дерипаска, он уже долгое время ищет там инвесторов для воздвижения в азиатской России новых ГЭС. В газете «Глоб энд Мэйл» Дерипаска написал: «У правительств России и Китая большие амбиции в области энергетического сотрудничества. В ближайшие 10 лет энергетический экспорт из России в Китай должен, как ожидается, возрасти в 60 раз… Однако, хотя правительства могут устанавливать смелые цели, достигать их все равно приходится бизнесу». И Дерипаска старается. Напомню о сотрудничестве «Евросибэнерго» Дерипаски с китайской Yangtze Power, крупнейшей гидроэнергетической госкорпорацией: они объявили о создании совместного предприятия YES Energo для строительства в азиатской части РФ до 10 ГВт новых мощностей, преимущественно ГЭС. Приближенному к Кремлю бизнесу наводнение — кстати.
Благо Путин не воскрешает идею воздвижения каскада ГЭС непосредственно на Амуре. Но, даже не перекрывая главное русло, мы можем лишить Амур естественных пойменных экосистем. Ну и, как водится, российско-китайское воздвижение ГЭС на притоках может легко перерасти в освоение главного русла.
Вообще, планы возведения новых ГЭС на Дальнем Востоке существуют уже несколько десятилетий, и ученые могли за это время всесторонне изучить проблему. Несколько тезисов из книги «Куда течет Амур?» (С.Подольский, к.г.н., ст. научный сотрудник, Институт водных проблем РАН, Москва, Е.Симонов, Ю.Дарман, к.б.н., директор, Амурский филиал WWF России, Владивосток). «…Зарегулирование Амура приведет к полномасштабной межрегиональной социально-экологической катастрофе с тяжелейшими геополитическими последствиями. Плотины перегородят не только Амур; в перспективе они могут навсегда отгородить от России весь Дальний Восток. Гидроэнергоресурсы Приамурья должны осваиваться не в интересах КНР и супермонополий, а в интересах дальневосточников и всей России, потребности соседей должны учитываться, но не превалировать над нашими. <…> До сих пор для русских людей река — не просто водоток, а символ жизни, времени и связи поколений. Особенно прочна такая связь у сибиряков и дальневосточников, привыкших быть на реке не гостями, а хозяевами. <…> Амур — основной стержень, на котором держится экологическая, хозяйственная и геополитическая стабильность огромного Дальневосточного региона. Повреди его — и все может рухнуть».
Первые реакции властей в Приамурье — еще тогда затопляемом — были в целом рациональными и даже человеколюбивыми. Сейчас, когда пришло время уже осмысленных долговременных действий, все, похоже, сведется к новым бизнес-проектам. Китаю — дешевую энергию, Дальнему Востоку — штаны «Abibas» и новые ГЭС. В придачу к штанам и ГЭС: гибель местных экосистем, затопление для кого родины, для кого — плодородных земель. Переселение, изменение климата, обеднение видового состава рыб в реках, зверья и птах по берегам, оскудение всей местной жизни.
