Тюрьма не лечит

Вчера президент России Дмитрий Медведев дал поручение генпрокурору Юрию Чайке и министру юстиции Александру Коновалову расследовать смерть в СИЗО юриста инвестиционной компании Hermitage Capital Сергея Магнитского. Следственный комитет при прокуратуре (СКП) РФ возбудил уголовное дело по двум статьям – «неоказание помощи больному» и «халатность».

Эта трагедия не только вызвала большой резонанс в обществе, но и обнажила проблемы тюремной медицины, о которых давно говорили правозащитники и эксперты. Дискуссия о том, что заключенных должны лечить независимые от Федеральной службы исполнения наказаний врачи, идет уже несколько лет. Сторонники этой идеи считают, что гражданских врачей нельзя будет заподозрить в ненадлежащем исполнении своих обязанностей в угоду интересам репрессивной политики следственно-тюремной системы. «НИ» попытались провести расследование последних дней жизни Сергея Магнитского и понять, может ли сегодня заключенный получить в тюрьме необходимую ему медицинскую помощь.

За 11 месяцев этого года в московских СИЗО умерло 55 человек. Для любого впервые оказавшегося за решеткой пребывание в тюрьме является сильным психологическим стрессом. К тому же известно, что в условиях заключения обостряются все хронические болезни, появляются новые. В медицинском управлении ФСИН России не сомневаются, что заключенным оказывается вся необходимая помощь. «Подозреваемым, обвиняемым и осужденным медицинскую помощь оказывают медицинские работники, имеющие соответствующие сертификаты специалистов», – заверили «НИ» во ФСИН.

В Москве восемь следственных изоляторов, в каждом из которых есть медсанчасть. Если состояние здоровья подследственных ухудшается и врачи медсанчасти понимают, что требуется более квалифицированная помощь, то зэков переводят в «Матросскую тишину», где есть больница на 706 коек и современное медицинское оборудование. Там работают 107 сотрудников, в том числе 40 врачей различных специальностей.

Обозреватель «НИ» на днях посетила СИЗО «Матросская тишина» в составе Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) и с удивлением узнала, что на лечении там находятся всего лишь 150 туберкулезных больных и 130 пациентов, страдающих соматическими заболеваниями.

История Сергея Магнитского, которому, судя по тому, что удалось узнать о четырех последних месяцах его жизни, не была оказана должная помощь медиков, дает объяснение, почему в больнице СИЗО «Матросская тишина» так мало пациентов. Похоже, что больному заключенному подчас бывает почти невозможно добиться жизненно необходимой ему госпитализации.

Медицинская история Сергея Магнитского

Юрист инвестиционной компании Hermitage Capital был арестован 24 ноября 2008 года. Его обвинили «в уклонении от уплаты налогов с организации в особо крупном размере». Сначала Магнитский содержался в СИЗО № 5 и в апреле этого года впервые обратился с жалобами на здоровье. В начале июля его перевели в СИЗО 99/1 «Матросская тишина», в просторечии называемый «VIP-тюрьмой». Там, кстати, содержится бывший глава ЮКОСа Михаил Ходорковский. Условия в этой тюрьме считаются почти такими же «комфортными», как в СИЗО «Лефортово».

1 июля Сергею Магнитскому в больнице «Матросской тишины» сделали УЗИ брюшной полости. По результатам обследования был поставлен диагноз – калькулезный холецистит. Хирург рекомендовал провести повторное УЗИ через месяц и не исключил возможности плановой операции. Но 24 июля Магнитского почему-то перевели в СИЗО «Бутырки», хотя по рекомендации того же хирурга ему было показано УЗИ через неделю. Зачем было отправлять его в другую тюрьму, где в медсанчасти нет аппарата для проведения УЗИ? Тем более если в перспективе речь шла о плановой операции? В «Бутырке», судя по многочисленным жалобам Сергея Магнитского, стали происходить странные вещи.

Как рассказал членам ОНК начальник Бутырского СИЗО Дмитрий Комнов, «при поступлении в СИЗО Магнитский ни на какие проблемы со здоровьем не жаловался». Поэтому никто и не предполагал, что он болен. А как же тогда быть с медицинской картой, в которой записано, какой у Магнитского диагноз, и указано, что ему требуется УЗИ через месяц после первого обследования? Но похоже, никто из персонала «Бутырки» медкарту Магнитского не изучал.

«23 августа, через месяц после моего доставления в Бутырскую тюрьму, я наконец-то попал к врачу», – писал Магнитский своему адвокату Дмитрию Харитонову. Попал он на прием к фельдшеру Хохловой только через пять часов, после того, как его сокамерник несколько раз барабанил в дверь камеры, требуя медицинской помощи для Сергея.

Он пожаловался фельдшеру на сильные боли, на то, что по приезде в СИЗО его не осматривал врач, более того, его даже в медсанчасть никто ни разу не отводил. Фельдшер все это выслушала и возмутилась: «Я смотрю, вас уже лечили, вас принимал хирург (в «Матросской тишине». – «НИ»). А у нас возможностей нет, оборудования нет, врачей нет. Пишите заявление, чтобы вас принял хирург». Магнитский попросил снотворное. Он боялся, что от боли не сможет заснуть. Фельдшер ответила: «У нас таких лекарств нет».

«После этого меня вернули в камеру, – пишет Магнитский. – Я принял таблетку, которую дала врач. Боль не только не утихла, но даже усилилась... Через полчаса у меня была рвота, сопровождающаяся сильными болями в груди и в спине... Написал заявление хирургу...». Заявление Магнитского о приеме хирургом сотрудники СИЗО в медсанчасть не доставили.

«Этого больного я впервые увидела 7 октября, – рассказала членам ОНК заведующая терапевтическим отделением «Бутырки» Лариса Литвинова. – Он пожаловался на обострение хронического холецистита. Пролежал он у нас в терапии до 12 ноября».

В СИЗО «Бутырка» камеры медсанчасти, в которые помещают больных, ничем не отличаются от обычных камер. Для того чтобы вызвать врача, приходится также стучать в дверь, как и в жилом корпусе. Единственное отличие: в камерах медсанчасти есть горячая вода.

12 ноября перед выпиской из терапии Магнитский попросил врача дать ему документ для суда о том, что он лежал в стационаре. «Эта бумага была выдана, но на ней не было ни подписей начальников СИЗО и медицинской части, ни печати, – рассказал «НИ» адвокат Магнитского Дмитрий Харитонов. – Опираясь на это, судья Сташина отказалась приобщить эту бумагу к материалам дела. Кроме того, там было написано, что по состоянию здоровья Сергей может участвовать в следственных и судебных действиях».

13 ноября Магнитскому опять стало плохо. Его повторно положили в терапевтическое отделение «Бутырки». Субботу и воскресенье его лечили так же, как и раньше. И только 16 ноября, когда боли не прекращались, врачи решили в экстренном порядке госпитализировать Магнитского в «Матросскую тишину». «Мне сразу стало понятно, что его состояние требует хирургического вмешательства, – говорил врач Лариса Литвинова. – Да и нервничал он после суда. Мы вызвали «скорую помощь».

По версии администрации Бутырской тюрьмы, после пяти вечера Магнитский сел в машину «скорой», оставив заявление, что за время пребывания в СИЗО сотрудники СИЗО и сокамерники не оказывали на него ни психологического, ни физического воздействия. В 18.30 «скорая» привезла его в «Матросскую тишину». Там Магнитского осмотрел хирург, который собирался положить его в свое отделение под динамическое наблюдение.

Дальше произошли довольно странные события. Если верить выписке из медкарты, то в 19.00 состояние Магнитского обострилось, у него развился острый психоз. Вызвали «скорую психиатрическую помощь». Больной потерял сознание. Провели реанимационные мероприятия – не помогло. В срочном порядке, уже умирающего, его перевели в палату интенсивной терапии. В 21.50 Сергей Магнитский скончался.

А 17 ноября его адвокату Дмитрию Харитонову в «Матросской тишине» сообщили предварительный диагноз – панкреонекроз поджелудочной железы и токсикологический шок. Впрочем, в свидетельстве о смерти, выданной родственникам в столичном морге № 11, значится другая причина: острая сердечная недостаточность.

Немедицинские вопросы

Во всех странностях течения болезни Магнитского теперь будут разбираться следователи. На днях будет готов и отчет Общественной наблюдательной комиссии. Но уже сейчас можно поставить некоторые вопросы. Почему администрация Бутырской тюрьмы не реагировала на многочисленные жалобы юриста о необходимости срочной медпомощи? Почему фельдшер Хохлова, осмотревшая Магнитского 23 августа, не сообщила врачу, что заключенный просит срочно принять его? Почему врачи, знавшие о необходимости проведения УЗИ, медлили с этим? Почему после ухудшения его здоровья 13 ноября два дня Магнитского продержали в медсанчасти без квалифицированной медпомощи и не госпитализировали в «Матросскую тишину»? Был ли в этом какой-то умысел или случай Магнитского – просто очередной пример наплевательского, халатного отношения к человеку?

«История Магнитского меня не удивляет, – говорит «НИ» адвокат Светлана Давыдова. – Чтобы добиться положенной по закону медпомощи, адвокаты и родственники должны месяцами обивать пороги СИЗО, управления ФСИН. И это совсем не значит, что будет результат. Сокамерник одного из моих подзащитных, больной гипертонией, просил в Бутырке об осмотре его врачом. К нему пришли только через три дня. С апреля по октябрь мы добивались того, чтобы другого моего подзащитного осмотрел невропатолог. После наших многочисленных жалоб пришел врач из медицинского управления ФСИН, который подтвердил, что необходима госпитализация, консультация отоларинголога и окулиста. В «Матросской тишине» эти врачи есть. Но почему-то моего подзащитного туда не повезли».

Адвокаты говорят о том, что «существует негласное указание не тормозить следственные и судебные действия и помогать следователям шантажировать подследственных их здоровьем, чтобы добиваться нужных показаний». «Как правило, тюремные врачи не реагируют на просьбы о медицинской помощи, считая, что зэки притворяются, жалуются, чтобы попасть в больницу или выйти на свободу по болезни, – считает адвокат Анна Ставицкая. – Человека во что бы то ни стало хотят держать под стражей, невзирая на его состояние здоровья. Врачи, как правило, всегда дают справки о том, что, несмотря на заболевание, обвиняемый может участвовать в следственных действиях и содержаться под стражей. А судьи с удовольствием продлевают меру пресечения».

Медико-следственная связь

Бывают, правда, редкие случаи, когда тюремные медики рекомендуют освободить заключенных из-под стражи по состоянию здоровья. Это происходит тогда, когда человек может умереть в больнице со дня на день. Так случилось с Сергеем Ткаченко, который перенес в условиях тюрьмы четыре инфаркта. «Мой подзащитный содержался под стражей около двух лет. Несмотря на все мои заявления, вплоть до третьего инфаркта ему не разрешали пройти консультацию гематолога, которого нет в штате «Матросской тишины», – рассказал «НИ» адвокат Александр Чернов. В марте 2009 года у Ткаченко случился четвертый инфаркт и он пробыл в реанимации 23 дня». Обвиняется Ткаченко по экономическим статьям. «Ко мне со следствия приходили люди и говорили: «До суда не доживешь. Следователь заявлял: дай показания – разрешу свидание с женой. Моим «подельникам», которые дали нужные показания, изменили меру пресечения», – рассказал Сергей Ткаченко «НИ».

«В марте прошлого года Верховный суд России все-таки освободил Ткаченко под залог в три миллиона рублей, – говорит адвокат Чернов. – Но это был уже четвертый или пятый «заход» через Верховный суд. Тут, может, роль сыграло то, что «Матросскую тишину» посетили члены московской ОНК».

В медицинском управлении ФСИН России, отвечая на вопрос о количестве человек, умерших за последнее время в тюрьмах, «НИ» сообщили: «общий уровень смертности среди лиц, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, почти в три раза меньше, чем в целом среди населения Российской Федерации».

Между тем руководитель правозащитной организации «За гражданские права» Андрей Бабушкин считает, что официальные данные о количестве смертей за решеткой надо перепроверять. «Есть подозрение, что тюремные врачи выписывают заключенных из больницы, когда им становится совсем плохо, для того, чтобы не портить себе статистику», – отмечает в беседе с «НИ» правозащитник.

В связи с многочисленными жалобами на медицинское обслуживание за решеткой эксперты и правозащитники на протяжении нескольких лет обсуждают необходимость выведения медицины из подчинения тюремного ведомства. Сейчас среди медперсонала тюрем работают как врачи в погонах, так и гражданские медики – по договору. Первые, правда, получают зарплату, чуть больше, чем вторые. «Состояние тюремной медицины крайне неудовлетворительное, – констатирует Андрей Бабушкин. – Врачей не хватает. На лечение одного зэка выделяется всего 300 рублей в год. Медикаменты от родственников принимают в ограниченном количестве. Врачи поставлены в зависимость от оперативных служб СИЗО. Нужно, чтобы их назначали через Минздравсоцразвития. Тогда они не будут зависеть от ФСИН».