Как спасти Россию

Впервые в истории Паралимпийские игры проходят без России. При этом ни одного юридически установленного факта употребления допинга членами российской паралимпийской сборной выявлено не было. Решение Международного паралимпийского комитета исключить наших спортсменов вполне можно считать прецедентом правого беспредела.

Я далёк от теории заговора и тем более не являюсь адептом секты имени «запад нас хочет уничтожить», однако любой юрист с опытом, изучив материалы дела, увидит в них системную, хорошо продуманную и успешно реализованную комбинацию или юридический проект. Для понимания некоторых правовых нюансов странного решения достаточно отметить лишь некоторые:

— решение о приостановлении демонстративно нарушает процедуру, установленную самим Международным паралимпийским комитетом (далее МПК), которая предусматривает, что в случае обнаружившейся неспособности национального паралимпийского комитета справляться со своими обязанностями, МПК до возбуждения процедуры приостановления членства инициативно и совместно помогает восстановить статус-кво. Этого сделано не было. — вместо предусмотренной своими же процедурами совместной работы МПК просто указал, дословно, что «Управляющий совет МПК не верит, что Паралимпийский комитет России (далее ПКР) сможет решить данные проблемы». — в решении отсутствуют ссылки на какие-либо доказательства того, что кто-либо в ПКР был осведомлен о существовании предполагаемой допинговой схемы. При том, что бремя доказывания обвинений лежит на МПК, который наложил наиболее жесткую санкцию на ПКР, никакого процесса доказывания не было. — решение ссылается на информацию о том, что начиная с марта 2016 года Британское антидопинговое агентство сообщило о 16 неудавшихся попытках взять образцы у российских параспортсменов. Однако, несмотря на то, что в соответствии со Всемирным антидопинговым кодексом после этого должно было быть инициировано специальное производство, ни одно из 16 инициировано не было. — утверждая, что в России нет эффективной системы противодействия допингу, МПК проигнорировал тот факт, что с января 2016 года вся работа по выявлению допинга, включая планирование тестирования атлетов, находится под контролем Британского антидопингового агентства и осуществляется исключительно иностранными лабораториями, аккредитованными WADA.

Это, что называется, навскидку.

Особенно примечательно, что жертвами этой псевдоправовой агрессии стали инвалиды, то есть люди, для которых возможности самореализации в спорте есть отдельное самостоятельное доказательство их человеческой полноценности и состоятельности. Иными словами, перефразируя известную политическую риторику, пострадали наименее социально защищённые слои населения. Решение МПК принято, что называется, с особым цинизмом.

Во-первых, нарушены все возможные формальные процедуры. Во-вторых, основанием принятия Юридического решения стала презумпция недоверия к российской стороне, что само по себе есть новое слово в международно-правовой практике. Да, я готов согласиться с тем, что российский профессиональный спорт и люди за него ответственные сделали немало для ухудшения своей репутации в международно-правовом пространстве, но все же это не является основанием для принятия каких бы то ни было решений при отсутствии фактов.

Очевидно, что принятое решение имеет ярко выраженный политический подтекст, кто бы что ни говорил. Для этого достаточно посмотреть материалы дела и стенограмму разбирательства. Скорее всего международная спортивная бюрократия готовится к лишению России Чемпионата мира по футболу 2018 года. Для чего и нужно заранее создать соответствующий моральный и юридический фон. Полностью отстранить Россию от участия в Олимпийских играх в Рио-де-Жанейро не удалось, поскольку весомая часть всемирного спортивного истеблишмента посчитала такое решение несправедливым и необоснованным. Потому, видимо, и решили оттоптаться на паралимпийцах, у которых меньше заступников и лоббистов.

Впрочем, завывания на тему мирового заговора против России были бы откровенно непродуктивны. Дело не в заговоре и не в хорошо реализованном агрессивном юридическом проекте, а во вполне конкретном прагматическом конфликте, где у каждой стороны свои интересы. Та же Великобритания, например, со всей очевидностью вполне может быть заинтересована в перетаскивании Чемпионат мира по футболу к себе, а влияние этой страны в международных спортивных структурах, как известно, достаточно велико. В этой ситуации нам нужны не риторические рыдания и стенания, в том числе и некоторых наших заслуженных коллег-адвокатов, а эффективные юридических действия.

До сегодняшнего дня государство практически бездействовало на этом направлении по необъяснимым причинам. Все, что сейчас делается — есть усилия определенных институтов гражданского общества, самих паралимпийцев и небольшого, увы, числа международных и российских юристов и граждан, работающих и помогающих безвозмездно. Конечно неплохо, что в мире есть кто-то готовый за свой счёт заниматься проблематикой государственного и межгосударственного уровня, но этого совершенно недостаточно для решения такого рода и уровня вопросов.

К большому сожалению, наше государство очень любит всех поучать и много говорить, однако не замечено совсем в склонности выслушивать и прислушиваться к своим гражданам, особенно активной части гражданского общества.

Ещё будучи сенатором, ровно год назад, когда все обсуждали, что же делать с ужасным Гаагским решением по делу ЮКОСа, я публично предложил государству создать специальную структуру для правовой защиты интересов страны на международной арене.

Прошёл год. Что-то формально было создано, по этому поводу даже что-то где-то писали, однако на практике ничего реального не произошло. Вообще ничего. Главное что мы видим на авансцене, это отстраненную паралимпийскую сборную и попытки решать государственные проблемы путём сбора негосударственных денег. Очевидно, что время для принятия такого решения пришло.

Сделать надо следующее:

1. Создать отдельный механизм, в виде специально уполномоченного государственного органа или специального представителя, принимающего ответственность за управление рисками, связанными как с уже сложившимися обстоятельствами, так и вполне возможными новыми претензиями третьих лиц к РФ / экономическим субъектам РФ, а также государственным и общественным организациям. Этот орган, вероятно, должен быть наделен полномочиями координировать работу всех иных государственных органов, к компетенции которых относятся возможные юридические и финансовые последствия развития ситуации, включая, но не ограничиваясь Министерством финансов, Министерством юстиции, Министерством иностранных дел, Банком России.

2. К созданию и организации деятельности такого органа важно привлечь и Федеральную палату адвокатов, а также корпоративных юристов, так как именно эти представители российского юридического сообщества обладают необходимыми правовыми компетенциями и практическим опытом в подобного рода «военных», а не линейных юридических проектах.

3. Статус и функции подобного специального органа / специального представителя российской власти должны быть закреплены указом Президента Российской Федерации либо специальным федеральным законом.

Что ещё плохого должно произойти, чтобы необходимость реального, а не фиктивного создания такой структуры прямо сейчас стала очевидна?

Источник - Эхо Москвы