Хлева и зрелищ, или Новые приключения девочки-верблюда
Официальной датой рождения Паралимпийских игр считается 18 сентября 1960 года. Это общеизвестно, но не совсем точно.
Дело в том, что паралимпийское движение началось гораздо раньше. Вероятно, это случилось при дворе Карла Первого, когда монарх решил провести состязание в силе и ловкости меж братьями Коллоредо.
Сиамские близнецы Лазарь и Иоганн всегда прекрасно ладили меж собой. Это не удивительно, так как Лазарь представлял собой тератому с головой и ручками, приросшую животом к животу Иоганна. Кишечник, половые органы и ноги у них были общими.
Впрочем, сегодня трудно понять, у кого из братьев была паразитная роль. Строго говоря, это были тератомы №1 (Иоганн) и №2 (Лазарь). Жесткой иерархии не было. Шляпы носили оба отростка.
Несомненно, братья Коллоредо были весьма симпатичным существом и лучшим украшением двора. При виде двуглавого, четверорукого красавца дамы призывно вываливали бюсты из корсетов, но в ответ всегда видели четыре фиги. Дело в том, что тератома №2 была крайне набожна, постоянно молилась и не разрешала тератоме №1 использовать их общий пенис в греховных целях.
Обычно тератомы нежничали друг с другом, но в день первой Паралимпиады победила спортивная злость. Следуя указанию Стюарта, они устроили свирепую потасовку. Лазарь метким ударом молитвенника выбил Иоганну глаз, а Иоганн переломал Лазарю пальчики.
Судя по тому восторгу, с которым двор наблюдал за их поединком, стало понятно, что у бизнеса инвалидных состязаний большие перспективы.
Конечно, все началось не с этого эпизода, а гораздо раньше. Еще Альдрованди и Паре в своих «Историях монстров» упоминают о «состязаниях уродцев», которые устраивались при многих европейских и азиатских дворах начиная с XII века. Но широкая история инвалидного спорта открывается именно битвой Иоганна и Лазаря.
30 января 1649 года Карл Первый позавидовал Коллоредо. У него самого в нужный момент запасной головы не оказалось. Английская революция разметала как монаршество Стюарта, так и все его аксессуары. Идеалы гуманизма взяли забавы с уродцами «за ручку» и вывели из дворцов на площади.
И пошло-поехало. Полтора века публику завораживали схватки безруких, гонки на культях ног, поиск слепцами монеток (на скорость), потешные заплывы паралитиков и фехтовальные дуэли безногих. Ярмарки выли от счастья, созерцая кровавые потасовки калек. Отдельным номером шли турниры страдальцев от полипионии (запредельного ожирения). Те соревновались в весе и высоте фекальных куч.
Чуть позже ситуация сформализовалась и приобрела видимость некоторого приличия. Прописались правила. Потехи остепенились.
Это была первая метаморфоза. Крови и кала стало чуть меньше. Но ханжи уже завели свою песнь про «человечность».
Тогда инвалиды переместились в цирки. Там человечность окончательно восторжествовала: покупка билета стала непременным условием наблюдения за их мучениями.
Джон Эркхард по прозвищу Пол Парня — Король Уродов (у него была редкая форма аподии, то есть врожденного отсутствия нижних конечностей и части туловища) обычно комментировал овации слезами и злобной нецензурной бранью.
А вот Элла Харпер была помягче. Обратный изгиб коленного сустава обеспечил ее цирковым псевдонимом Девочка-Верблюд и возможностью очень смешно имитировать походку и повадки корабля пустыни. Ее гонорары были сумасшедшими. Пересчитывая доллары, Элла напевала: «Люди платят, чтобы порадоваться тому, что есть кто-то омерзительнее их самих».
Впрочем, не все было так мрачно. Трудились компрачикосы, создавая искусственных калек из ворованных младенцев. Совершенно здоровые люди увечили себя, чтобы попасть в «Цирк уродов» Барнума. Ведь на демонстрации серьезных аномалий там сколачивались целые состояния. Впрочем, знамя жанра оставалось у настоящих инвалидов.
Человек-Гусеница млел от своей славы. «Лягушка» Д. Отиз часами раздавал автографы. Миртл Корбан, обладательница четырех ног и двух вагин, считала, что миллион зрителей, которые пришли на ее представления во время Чикагской торговой ассамблеи, — это высшее достижение цивилизации. (Вагины, разумеется, демонстрировались за отдельную плату и не всем.)
«Лягушка» Отиз очень любил поговорить о «преодолении себя», а Принц Рэндиан (Человек-Гусеница) много рассуждал о высшем счастье, которое инвалид обретает в состязании. Ему вторил Человек-Лобстер (Греди Стайлс).
Из цирковых гримерок пафос преодоления расползался по газетам и радио. Создался очередной миф. Первыми в него поверили сами инвалиды. Беднягам не приходило в головы, что их жанр существует не для того, чтобы они «преодолевали», а лишь потому, что публика готова платить за двусмысленное удовольствие «посмотреть».
Шло время. Великие цирковые уроды вымерли. В очередной раз сменились декорации морали. Но старая страсть homo понаблюдать за «девочкой-верблюдом» никуда не делась.
Теперь этой страсти понадобилась новая, цивилизованная форма. И она быстро нашлась. Омытая бюджетными дождями и обросшая международными комитетами, страсть дивно похорошела. Сегодня в ней трудно признать наследницу потешной драки Лазаря и Иоганна Коллоредо. Но, скорее всего, это именно она. Кто же еще?
Источник - «Сноб»
