Сергей Асланян: В больнице выживает сильнейший или тот, за кого есть кому бороться
Первая публикация про дедушку узбека в российской больнице подтвердила общность ужаса, когда ненавидят любых пациентов без разбору, но и обозначила счастливое неведение носителей титульных фамилий, в биографии которых нет изъяна национальности. Многие не испытали на себе, каково быть инородцем в детском саду, школе, армии, институте… Это огромное везение.
Как в Долгопрудненской центральной городской больнице аукнулась постыдная национальность – узбек?
1. Операцию начали через 17 часов после поступления. Поступил с острейшей болью.
2. Наркоз почему-то не подействовал. От 77-летнего узбека потребовались последние силы и остатки воли, чтобы дожить до конца операции. Обозначить свое состояние он пытался, подавал сигналы и привлекал внимание. Но был проигнорирован. Хотя любые движения и попытки установления контакта при полостной операции под общим наркозом, как минимум, являются поводом сосредоточиться на открытых глазах пациента и его попытках махать руками. Позвать голосом мешали две трубки.
3. После операции вариантов два: общая палата или отдельная. Про общую предупредили: будете лежать среди 30 человек и к вами никто не подойдет. Отдельная палата стоит 1600 руб/сутки. Состояние палаты удручающее. Но и в ней никто не подходит. Позвать на помощь невозможно. Ни воды, ни обезболивания, ни градусника, ни живой души.
4. Врачей в больнице не существует. Их нет физически. С ними нет связи. До них невозможно дозвониться. На любые изменения судьбы узбека приходилось тратить «золотой патрон» - звонить на тот самый верх, который вызывает ненависть у докторов и ответ «меня подбешивает, что звонили из-за вашего деда четыре раза»… Итог применения «золотых патронов» сдетонировал мощной проверкой лечебного учреждения. Врачи взмокли и округлили глаза от ярости проверяющих. Но атаку отбили и после первой проверки быстро вернули концлагерь в привычное состояние. Они не знают, что впереди еще несколько увлекательных и разнообразных проверок, поскольку оставшимся в живых пациентам помощи ждать неоткуда…
5. Единственный способ хоть как-то решить проблему без «звонка другу» - через охрану. В Долгопрудненской центральной городской больнице больнице это дагестанцы. Они сначала долго изумляются происходящему, затем включаются в твою беду и начинают очень деятельно помогать.
6. Чтобы дед не умер в одиночной камере (зачеркнуто) палате, по совету охранников заключили с больницей договор о круглосуточной сиделке. Сутки 4000 руб. Сиделка Наташа резко отличается от остальных носителей белых халатов. Если бы не она, дед не выжил. Благодаря ей, дед получил доступ к воде, лекарствам процедурам. Инструменты, приспособления, материалы по уходу, еда и лекарства – за свой счет. Но хотя бы понятно, что и в каких количествах. Полагается оставлять на КПП, оттуда заберут в палату. В нашем случае сиделка спускалась и забирала…
7. Общение с дедом – как с провинившимся заключенным, которому полагается штрафной изолятор. Обращение на ТЫ, кричат, отчитывают, ругают. Только сиделка встает на защиту, смягчая ситуацию. Дед после инсульта. Любой лай вызывает у него скачок давления.
8. Перед нами выписали другого деда. Русского. Выкатили в вестибюль и приказали искать себе такси. Дедушка не застал появление интернета и про смартфон не в курсе. Охранники обратились к посетителям – вдруг, кто поможет? Девушка вызвала такси, заплатила свои деньги, охранники впустили машину на территорию и аккуратно усадили дедушку в салон. Он успел обрадоваться: какая хорошая больница, теперь бесплатно дамой на такси отвозит…
9. Выписывают из больницы не по состоянию здоровья, а по сроку пребывания, ссылаясь на требование страховой компании. Иссяк положенный период – на выписку. Швы снимете дома. Врача вызовите, он продолжит лечение. Если понадобятся консультации смежных специалистов – запишитесь сами в очередь.
В больнице выживает сильнейший. Или тот, за кого есть кому бороться. Но если ты неправильной национальности, испытаний становится больше и они тяжелее, что уменьшает шансы…
