Не за страх, а за рубль

Вчера на заседании президиума правительства стало известно, что не к концу года, как планировалось ранее, а уже в сентябре работники федеральных государственных учреждений перейдут на новую систему оплаты труда. Главный ее смысл – отказ от Единой тарифной сетки (ЕТС), в рамках которой, как поняли власти, уровень зарплаты практически не зависит от результатов труда конкретного работника и, следовательно, не стимулирует его повышать качество работы.

В новой системе правом устанавливать размер оклада и премий будут наделены руководители бюджетных организаций. Они, как надеются чиновники, уже осенью станут рублем вдохновлять подчиненных на трудовые подвиги. Эксперты предупреждают: стремительного роста производительности труда, ради которого и затевается реформа, ждать не стоит. Огромное количество людей до сих пор относятся к труду и его оплате по-советски.

С сентября размер зарплаты бюджетников будет определяться не только должностным положением, но также профессиональной подготовленностью, сложностью и важностью выполняемой работы, степенью самостоятельности и ответственности. Все это, по мнению реформаторов, должно привести к повышению отдачи и качества труда работников. Большинство опрошенных «НИ» экспертов сошлись во мнении, что в целом это шаг необходимый и положительный, поскольку открывает перед бюджетниками новые возможности. Однако сам по себе отказ от ЕТС далеко не панацея, отмечают многие специалисты.

«Заявление о том, что старая система не стимулировала качество труда, а новая будет – лукавство, – не соглашается с доводами чиновников директор научных программ Независимого института социальной политики Лилия Овчарова. – Существующая система бонусов и надбавок для госслужащих увеличивала их зарплату в четыре раза. При этом объем месячных и годовых премий составлял 75% всего фонда оплаты труда. Кто мешал использовать эту систему для стимулирования работников?» Беда, по ее словам, в том, что премии в конечном итоге превратились в обязательные выплаты, освободившие министерства и ведомства от необходимости ежемесячно принимать решение – кому платить больше. «У новой системы оплаты труда стимулирующий фонд даже меньше, и он точно так же может превратиться в обязательные выплаты», – предупреждает эксперт.

Впрочем, бюджетник бюджетнику – рознь, и, например, у работников образования и здравоохранения гигантских стимулирующих фондов никогда и не было. Им перемены только на руку, но и здесь не так все просто. «Материальное стимулирование требует серьезного административного сопровождения и четкой системы оценки – какой труд качественный, а какой – нет. А в системе социальных услуг придумать показатели качества работы в режиме месяца или квартала крайне сложно, – отмечает Лилия Овчарова. – По моим оценкам, сами учителя и врачи к такой дифференциации не готовы».

Директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий также не уверен, что новая система выполнит поставленную перед ней задачу. «Я не думаю, что она поможет сильно улучшить качество работы, поскольку, например, в таких сферах, как образование и здравоохранение, нет прямой связи между качеством работы и величиной зарплаты. Настоящий педагог или врач – это призвание, и если ему мало платят, это не значит, что он будет халтурить, – отметил эксперт. – В таких структурах очень многое зависит от внутренних этических корпоративных норм».

А проректор Высшей школы экономики, завкафедрой экономики труда и народонаселения Сергей Рощин полагает, что качество труда в бюджетных организациях будет во многом зависеть от общего уровня зарплаты в этой сфере. «Есть насущная задача – привести в этот сектор квалифицированных людей, а это определяется не только внутренним распределением средств между бюджетниками, но и конкурентоспособностью их доходов с другими секторами. Если общий уровень зарплаты не повысится, то привлечь новые квалифицированные кадры не получится», – заявил эксперт.

Заведующий сектором исследования личности Института социологии РАН Владимир Магун считает, что россияне проявляют все большую готовность трудиться так, как этого требует рыночная экономика. «Мы проводили контрольные замеры с 1991 по 2004 год, и каждый из них демонстрировал постепенное развитие одной важной тенденции – люди начинают воспринимать работу именно как работу, – сообщил «НИ» эксперт. – Антипод такого отношения к труду – это работа как времяпрепровождение, когда на службу ходят для того, чтобы пообщаться с коллегами, побыть в коллективе. Но сейчас вторая модель отступает под давлением первой, и это наблюдается во всех постсоциалистических странах, перешедших к рыночной экономике». Главной причиной таких перемен, по словам г-на Магуна, является то, что современные работодатели не хотят держать оплачиваемые места для праздного времяпрепровождения работников, да и те уже не желают просто отдыхать на рабочем месте, когда появилась возможность хорошо зарабатывать.

Однако есть и другие исследования с иными результатами. По данным недавнего опроса ВЦИОМ, «советская» модель трудовой мотивации – небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне – действительно с каждым годом сдает позиции, но она до сих пор доминирует: ее выбирают 44% опрошенных. Доля тех, кто готов рисковать ради высоких доходов, хотел бы много работать и хорошо зарабатывать, едва переваливает за треть. Иными словами, большинство россиян по-прежнему готовы делать вид, что работают, понимая, что работодатель делает вид, что им платит.

«Сказать, что западные меры стимулирования у нас не работают, нельзя, они работают, но только на определенные сегментные группы, а другими группами общества они отвергаются», – комментирует данные социологов Борис Кагарлицкий. По его словам, рыночная культура доминирует в Москве, Санкт-Петербурге, других крупных городах, но в «остальной России» все еще другие ценности. «В Иванове вечером у нас сломалась машина. Выяснилось, что починить ее в это время суток невозможно ни за какие деньги. Из двух мастеров, к которым мы обратились, первый ответил, «я уже пьяный и не буду работать». Второй ответ был еще лучше – «я на сегодня уже деньги заработал», – привел пример из собственной жизни эксперт.

Слабая зависимость качества работы от зарплаты привела к тому, что в последнее время рост доходов россиян значительно опережает рост производительности их труда. По мнению Сергея Рощина, это происходит от того, что наш рынок труда столкнулся с дефицитом предложения. «Нам не хватает работников, причем в условиях роста экономики. Поэтому в ситуации, когда спрос растет, а предложение не может за ним угнаться, естественно увеличивается стоимость труда. Активному росту зарплаты способствуют и крупные корпорации, получающие сверхприбыли за счет высоких цен на нефть и газ», – отметил эксперт.

Лилия Овчарова видит причину низкой производительности труда в слабом техническом оснащении отечественного производства. «Сколько лопатой ни махай – сильно повысить производительность не получится. Проблема технической модернизации сейчас стоит выше проблемы дифференциации оплаты труда», – отметила эксперт. По ее словам, разница между 10% граждан с наибольшей зарплатой и 10% с наименьшей в 2006 году в среднем по стране составляла 25 раз. Правда, в некоторых секторах она существенно ниже: в образовании – 15,3 раза, в здравоохранении – 13,8.

Уже в сентябре разница между зарплатой в бюджетной сфере станет, возможно, еще больше. Однако, по мнению специалистов, на то, чтобы понять новую систему и перестроиться под нее, может уйти 2–3 года. «Достоинства новой системы в том, что она даст руководителю инструмент стимулирования людей, которые с его точки зрения лучше работают. А риск в том, что руководители могут использовать этот инструмент для формирования более послушного себе коллектива, – отметила Лилия Овчарова. – Если для руководителя главное – повышение качества услуг, система поможет, если нет, он будет использовать эту систему лишь для более легкого управления».