Рисовал, что видел

Каждый новый фильм оскароноcца Милоша Формана обречен становиться событием. Режиссер "Пролетая над гнездом кукушки", "Амадея", "Вальмона" и "Народа против Ларри Флинта" снимает редко, но метко. Еще до того, как Форман переехал творить из родной Чехии в Америку, ему особенно импонировали энергичные герои, бунтари. Памфлет для таких людей - любимый способ выражаться, а их стиль жизни - возмущать общественное спокойствие и досаждать официозу.

Личность Франсиско Гойи для памфлета и выходок в духе "Нате!" может показаться не слишком выгодной. Гойя не бунтарь - во всяком случае, таким он предстает в этом фильме: придворный живописец, остерегающийся конфликтов с властями предержащими. Ему случается принимать у себя в мастерской как неумолимых служителей испанской инквизиции, так и их будущих жертв. И если приходится у одних просить милости для других, он страшно неуютно чувствует себя в роли посредника. Ему привычнее оставаться честным перед самим собой каждый раз, когда он работает над портретом, позируй ему хоть сама королева. Даже сейчас - что уж говорить о временах Гойи - люди разглядывают его картины и офорты, восхищаются, заражаются эмоцией, но недоумевают: нарочно, что ли, художник подбирал для своих композиций сплошь безобразные лица? Художник бы наверняка ответил: рисую, что вижу.

Гойе выпало жить в "интересное", то есть очень неспокойное время: рубеж 18-19 веков, последние зверства инквизиции, Французская революция, завоевание Наполеоном Испании, бедствия войны. Как надежный свидетель, художник запечатлел это время, его героев и злодеев на холсте и бумаге. И в фильме Милоша Формана на первый план выведен не живописец, а персонажи его шедевров и их возможные прототипы. Такой подход заметно ослабил привычный натиск со стороны авторов фильма. Во втором приближении пропущенные через воображение художника страдания героев уже не воспринимаются столь буквально. Зритель тоже невольно примеряет на себя роль стороннего наблюдателя, никак не задетого происходящим. Впрочем, после просмотра фильма определенно хочется вновь увидеть работы Гойи или хотя бы перелистать альбом с репродукциями. Кстати, говорят, что именно посещение музея Прадо в Мадриде натолкнуло Милоша Формана на идею сделать фильм о событиях, заставивших художника взяться за кисть и гравировку офортов. Сценарий "Призраков Гойи" вместе с Форманом написал его давний друг и соратник Жан-Клод Карьер, в 1960-е годы работавший с классиком испанского кино Луисом Буньюэлем.

В центре повествования - история деятеля испанской инквизиции брата Лоренцо (его с преувеличенным усердием сыграл испанский суперстар Хавьер Бардем). Церковник позирует Гойе для парадного портрета примерно в то же время, что и девушка из богатой семьи, которой вскоре суждено по ложному доносу стать жертвой инквизитора. Образ невинно осужденной с полной отдачей воплотила Натали Портман. Актрисе пришлось сыграть фактически три роли: юной красавицы, вынужденной под пытками признаться в ереси, уродливой полусумасшедшей узницы, вышедшей из тюрьмы после 15 лет заключения, и, наконец, дочери этой самой узницы, воспитанной в приюте и подавшейся в проститутки.

Пока же героиня Натали Портман мыкалась в застенках и теряла красоту, с братом Лоренцо произошла следующая метаморфоза: подхваченный враждебными вихрями бывший инквизитор бежал во Францию и заделался революционером. Он сменил сутану на костюм парламентского депутата и даже научился закладывать руку за полу камзола, как Наполеон. Но когда власть в очередной раз переменится, Лоренцо припомнят все его грехи.

Придумывая легенду своим персонажам, Карьер и Форман невольно оказались соперниками Гойи, который писал те же типажи на холсте. Соперничество, прямо скажем, неблагодарное: можно сколь угодно точно воссоздать атмосферу полотен Гойи в кадре, но художник все равно победит киношников в выразительности. Если кому и повезло с ролью, так это замечательному шведскому актеру Стеллану Скарсгарду, сыгравшему самого Гойю. Подуставший от мерзостей жизни, оглохший, как Бетховен, его герой тем не менее до конца сохраняет весь цвет своего таланта и какую-то репортерскую отвагу, бескомпромиссность в отображении окружающей действительности.