Евреи в стиле ампир
В россии до сих пор актуально племенное, а не гражданское представление о нации
Повсеместно подхваченное словосочетание “коренное население” содержит намеренную двусмысленность: дело в том, что в России до сих пор актуально племенное, а не гражданское представление о нации. В цивилизованных же странах понятие “национальность” означает гражданство, и этой традиции уже два века. Наиболее экзотический пример того, как Новое Время ломало привычное представление людей о племенной идентичности, — это решение еврейского вопроса Наполеоном.
Ровно 200 лет назад, 31 января 1807 года, в Париже был созван Великий Синедрион. Хотя Французская революция уравняла евреев со всеми остальными гражданами и сломала стены гетто, подавляющее большинство иудеев не радовались освобождению: революционеры конфисковывали синагоги, запрещали традиционное погребение и собирались призывать евреев в армию. Бонапарт же с его практическим умом понял, что единственный способ превратить эту странную группу людей в граждан — растолковать им концепции нового мира в привычных “галахических” терминах. Именно с такой целью он собрал в Париже 71 делегата, из коих было 46 раввинов и 25 мирян. Заседания начались в торжественной обстановке, в парижском “Отель-де-Виль”. Поглазеть на диковинное зрелище собралось много любопытствующей публики. Расчет императора был на то, что в присутствии “гоев”, пусть даже не понимающих иврита, на котором велись дискуссии, иудеи, вырванные из своих затхлых гетто, взглянут на собственные обветшавшие обычаи новыми глазами. Делегаты представляли общины Франции, Голландии, Италии и Германии. В черных одеяниях и меховых треугольных шапках, они расселись, по древнему обычаю, полукругом. Председательствовал страсбургский раввин Давид Зинцхайм. Он был большим прогрессистом и даже утверждал, будто еврейские барышни имеют право участвовать в лотереях “язычников”, если нуждаются в приданом.
Задачей Синедриона было дать богословски правильные ответы на 9 заранее сформулированных вопросов. Зинцхайм стремился продемонстрировать Наполеону, что иудаизм поддается модернизации. Самыми ключевыми были пункты 5 и 6: делегатам предлагалось признать, что евреи, не нарушая галахических предписаний, могут в каждой стране, гражданами которой они станут, относиться к согражданам-гоям как к братьям и рассматривать эту страну как свою единственную родину. Синедрион признал, что еврейская религия не должна затрагивать политическую лояльность еврея. Остро стоял и вопрос о допустимости смешанных браков. Актуальность этой проблемы для Наполеона иудейский фольклор (а Бонапарт стал героем примерно 150 идишских легенд и песен) объяснял тем, что в юности он сам якобы сватался к одной прекрасной дочери раввина, но красавица отказала гою. Великий Синедрион, собравшийся впервые после 72 г. н. э., в каком-то смысле положил конец всему талмудическому периоду еврейской истории. Когда Наполеон вел свою армию против России и Пруссии, польские иудеи благословляли его как своего мессию, так что император даже заметил: “Не знаю, как евреям, но мне Синедрион помог”. Впрочем, раввин Залман из Ляд объяснял хасидам, что он на стороне России: “Пусть при Бонапарте богатства Израиля умножатся, но сердца Израиля отвернутся от Отца Небесного”.
Франция первой в Европе начала формировать “гражданскую нацию”. В России же, которая никогда не переставала быть империей, этот процесс не завершился до сих пор: если отмена паспортной графы “национальность” (означавшей вовсе не гражданство, а племенное происхождение) была шагом в сторону модернизации, то понятие “коренного населения” отбрасывает нас назад.
По французским стандартам — на двести лет.
