Александр Шестун: Тварь этапная
Моя рука непроизвольно поменяла букву «е» на «а» в заголовке статьи о моём конвоировании из в СИЗО-1 города Твери. Силовики делают всё, чтобы унизить твоё человеческое достоинство, пока ты выпадаешь из поля зрения общественности во время этапа.
26 февраля начальник тюремной больницы «Матросской тишины» торжественно сообщил:
- Глава московского управления ФСИН генерал Мороз считает делом офицерской чести сделать Шестуну коронарографию в 20-й больнице г.Москвы и тем самым выполнить обещание, данное Уполномоченной по правам человека в РФ Москальковой.
Процедуру наметили на 1 марта. Знаю цену словам нынешних тюремщиков, тем более, что ФСБ напрямую заполонило ЦССХ им.Бакулева.
Утром 28 февраля я услышал сакраментальную фразу: «с вещами на выход», на сборы 1 час. В нарушении закона, не дождавшись документов о вступлении приговора в силу, меня засунули в автозак-камаз, стоявший во дворе «Матросской тишины». Я напоследок окинул взглядом привычные силуэты легендарного централа и забрался в клетку с рецидивистами. В автозаке сидели «красные» из хозотряда.
Никто не сообщает, куда мы перемещаемся. Это может быть переезд в другую камеру, иное СИЗО, этап на зону, на свободу… Каждый узник, услышав такие слова, готовится к худшему. С трудом налаженный быт, связь с родственниками, адвокатами летят в тартарары. За свою тюремную эпопею я слышал это более 50 раз, но сейчас – особый случай. Колонии существенно отличаются от тюрем со всех точек зрения, как разные планеты. Конвой не говорит место назначения, поэтому все гадают по разным признакам. Четверо моих тридцатилетних соседей, имеющих по множеству судимостей, рассказывали по дороге свои незамысловатые истории. Раз мы едем на автомобиле, а не в столыпинском вагоне, значит нас везут недалеко. Были три основные версии: Владимир, Тула и самый вероятный – Тверь. Так и вышло.
Автозак, лениво переваливаясь по искусственным неровностям, заехал в ворота СИЗО и, скрипя тормозами, остановился. Мы с трудом выбрались с тяжелыми сумками на занесенный плац возле Тверского тюремного замка, построенного в 1805 году. Перед нами в шахматном порядке стояли вертухаи с собаками, поочередно выкрикивая истеричными голосами угрожающие команды, вперемешку с лаем служебных овчарок:
- Лицом к стене! Не поворачиваться! Шаг влево, шаг вправо – стреляем без предупреждения!
Для меня было очевидно, что это заученное шоу устроено специально, чтобы надломить моральный дух вновь прибывших заключенных. Такая драматургия, видимо, скопирована ими из фильмов со сценами встречи новых партий пленников в фашистском концлагере. Фсиновцы стояли, широко расставив ноги, копируя эсэсовцев или НКВДшников ГУЛАГа. Всех зеков поставили в крайне неудобную позу «ласточкой», как делают с узниками, приговоренными к пожизненному сроку. Один из тюремщиков бил меня по внутренней стороне стоп, наверное, добиваясь балетного шпагата.
Я улыбался от комичности отработанного образа бесстрашных провинциальных бэтменов, повышающих свою самооценку. Тверские тюремщики начали орать мне в ухо:
- Почему ты улыбаешься?
- Прекратить! – верещали они, срываясь на фальцет.
- Вам не понять, господин оборотень! Лучше разъясните мне, зачем вы так рвете глотку? Ваша психика пострадает. Потом начнете гавкать на жену и детей, а они на вас. Посмотрите на себя в зеркало. Вам же лечиться надо! Мне жаль вашу убогую жизнь.
Вряд ли смысл моих слов дошел до мозга розовощекого крепыша в камуфляже, от которого смачно пахло второсортным одеколоном.
Через полчаса в сборном отделении на транспортировочной ленте, как в аэропорту, тюремщики занялись обыском и рентген-сканированием вещей. Произошло чудесное превращение злых орков и гоблинов в обычных конопатых парней, уже не гавкающих, а уважительно обращающихся: «Александр Вячеславович», объясняющих почему нельзя брать в камеру ту или иную вещь. Правда, на моих соседей по автозаку все так же истошно кричали.
После долгих обысков меня засунули в комнату-стакан без туалета, где я провел около трех часов. Мое одиночество прервал беседой начальник оперативного отдела Андрей Селезнев:
- Вот Вы нам устроили тут «шишкин лес»!
- В смысле? – не понял я.
- Все СИЗО на ушах стояли три дня из-за подготовки к Вашему приезду! 26 февраля нам сообщили о конвоировании к нам резонансного заключенного. Мы сначала подумали – Навального, но чуть позже позвонили и сообщили, что едет еще более проблемный арестант Шестун. Потребуется принятие мер предосторожности как к особо опасному узнику, способному поднять на бунт тверскую тюрьму или совершить нападение на конвоира. Но мы видим, что образ «сатаны», преподнесенный нам, несколько преувеличен.
Я понял, почему в комнату сборки то и дело заглядывали разные любопытные сотрудники СИЗО и заключенные хозотряда. Впоследствии местные зеки восприняли меня как космического пришельца.
Андрей Селезнев с гордостью рассказывал мне об эксклюзивных традициях тверской тюрьмы:
Передвигаются заключенные только бегом.
В санитарный час надо сидеть всем за столом в камере с наполненным водой тазиком и натирать до блеска кружки и ложки.
Во время гимна РФ, звучащего по радио, надо построиться в камере в шеренгу и стоять по стойке «смирно» (на мой взгляд, подобная принудительная мера будет вызывать отвращение, а не чувство патриотизма).
С 6:00 до 22:00 нельзя сидеть или лежать на заправленной кровати.
Во время утренней и вечерней проверки около двух часов надо стоять в строю внутри камеры. Даже если к тебе уже заходили инспекторы ФСИН, следует приветствовать их хором: «Здравствуйте, гражданин начальник! Спасибо, до свидания, гражданин начальник!» Пока проверка не закончится по всему этапу, расходиться нельзя.
Нельзя читать книги, нет телевизоров; там, где есть, – маленького размера, работает один канал на усмотрение администрации СИЗО – Россия 1.
При личном обыске трижды в день надо стоять в позе «ласточка».
В камерах на полную громкость динамики транслируют странную классическую музыку, вероятно, тверских композиторов. Крайне редко можно услышать известных маэстро: Бетховена, Моцарта, Шуберта.
Следует отметить, что ни в одном СИЗО мы не видели подобных причуд, противоречащих 103-ФЗ. Само собой, эту дичь я не выполняю.
Одна из моих любимых книг – «Крутой маршрут». Ее автор Евгения Гинзбург, сидевшая в тверской тюрьме в 1937-38 г.г., в деталях обрисовала жестокий режим, сравнив это СИЗО с более удобными «Бутыркой» и «Лефортово». В годы сталинских репрессий данные казематы обслуживали надзиратели, работавшие еще при царе. Во все века тверская тюрьма славилась особой жестокостью. Нынешние хозяева изолятора превзошли своих предшественников по степени изощренности издевательств над узниками. Сейчас Тверь может конкурировать за звание худшего централа только с Владимиром и Красноярском. Недавно рядом со старым корпусом выстроили два новых, прозванных «Британик» и «Титаник» с вечно залитыми подвалами. Тюремный комплекс стоит на берегу Волги, и из окна моей камеры видна река, поэтому и названия такие. 15% заключенных тверского централа – женщины. Проходя по коридору, я часто вижу девушек из хозотряда в симпатичных клетчатых сарафанах, хорошо подогнанных под фигуры.
Моя семья только через 2 дня узнала от правозащитников, что меня направили в Тверь. Этап – шаг в пропасть. Можно застрять в пути несколько месяцев в столыпинских вагонах. Для меня быть заключенным – это самое большое испытание. Неизвестность всегда пугает. От такого калейдоскопа голова кружится. Я даже не успевал записать истории злоключений моих сокамерников. Похоже на быстрые знакомства: когда мужчина меняет столик в ресторане через 15-20 минут беседы с новой женщиной с целью подобрать себе пару для длительных отношений.
Помощник прокурора по надзору за СИЗО Андрей Жильцов пригласил меня на беседу по факту избиения и другим нарушениям. Упитанный молодой человек в кителе по-барски развалился в кожаном кресле и не особо возмущался применением электрошокеров. Мои соседи Макунин Андрей и Козлов Алексей подтвердили применение спецсредства 28 февраля оперативником Максимом Сабуровым. Мало того, сотрудники надзорного ведомства посчитали нормальной температуру 10 градусов в камере 578 во время мороза улице минус 25 градусов!
Ворон ворону глаз не выклюет. Понятно, почему через два дня уже других моих соседей, Стрельцова и Абдуваетова, 7 марта офицер ФСИН в бушлате бил в душевой по почкам кулаками и напоследок пустил несколько разрядов тока электрошокера в область ягодиц за то, что они дремали за столами в обеденное время. Я в этот момент был у психолога Елены Захаровой на беседе, которая проходила в ее кабинете с клеткой для арестанта. Только тверские деятели смогут оборудовать столь эпатажный интерьер для доверительного разговора. Самодурство руководства тверского СИЗО компенсирует низкие организационные способности. Однако я все же считаю свое пребывание здесь полезным для заключенных. Те, с кем я общался, в один голос утверждали, что с моим появлением в СИЗО мои надзиратели стали орать гораздо меньше, порции баланды увеличились в размере и стали лучшего качества, а избиения провинившихся сократились.
Во время этапа ты даже бесправнее раба. Моя Юля пыталась по телефону договориться с тверским адвокатом о посещении меня в СИЗО, чтобы выяснить: там ли я нахожусь, а не в какой-либо другой колонии или области. Местные защитники, услышав фамилию Шестун, требуют 20 000 рублей за визит ко мне и на меньшее не соглашаются. Пришлось ехать адвокату Людмиле Сметаниной из Москвы, чтобы увидеть меня живым и зафиксировать все нарушения.
Традиционно я подготовил публикацию о людоедском режиме в СИЗО. Телеканал «Дождь», «Общая газета», «Пасми» в этот же день сообщили об этом безобразии в Твери. Реакция последовала незамедлительно. Через 10 минут после выпуска новости в «Пасми» ко мне в камеру ворвался врио начальника СИЗО Лисичкин с багровым лицом. Хозяин принялся орать на меня, на что я жестко разложил все факты нарушения закона сотрудниками ФСИН, отчего двухметровый тюремщик потерял дар речи. Он приказал вывести из камеры моих соседей и удалить офицеров из его свиты. Командный тон был изменен на доверительный разговор «по-мужски» о нецелевом раздувании конфликта и широком резонансе в СМИ. Предложил «взаимное перемирие», как в «Маугли», и я его поддержал. Какой смысл лезть в чужой монастырь со своим уставом, если через 2-3 недели я уеду на этап?
1 марта я написал более 14 обращений и жалоб, 2 марта – уже более 20 заявлений в федеральные органы власти. После джентельменского соглашения с администрацией 3 марта почти ничего не было отправлено. Однако господин Лисичкин на следующий день вызвал меня на комиссию, где вынес мне выговор за то, что я в 4 утра стучал в дверь и требовал врача из-за сильных болей. Температура в камере была +14 градусов, а при таком холоде мои ноги сводят резкие судороги в связи с моим диабетом. Кабинет доктора в 50 метрах от нашей комнаты, но вывели меня туда только через 1,5 часа.
- Вы же мужчина, слово давали! - пристыдил я Лисичкина.
Женщина-психолог из медицинской службы, состоящая в комиссии, тоже проголосовала за дисциплинарное взыскание.
Где же теперь русские офицеры, сражавшиеся на дуэли за свою честь? Тюремщики вовсю стараются показать свою значимость и величие. Мне не верится, что это наяву, а не во сне.
Просто поражают примитивные правонарушения, за которые в Твери умудряются бросить за решетку человека. Один сосед арестован за просрочку уплаты алиментов. Можно подумать, это поможет ему расплатиться по долгам. Второй сидит по статье 264.1 (за вождение без прав). Павел Стрельцов никого не сбил, в аварии не попадал. Он – установщик автобусных ворот и живет в маленьком «Ауди-100» 92 года выпуска. Третий задержан за прыжок на лося со снегохода (ст.258, часть 2). Артем Жаров, стажер ДПС МВД, только отслужил в роте почетного караула Преображенского полка. 26-летний Артем завалил лося в глубокий снег, отвязав веревку с ноги зверя, в которой он ранее где-то запутался. Возможно, это жестокое обращение с животным, но нельзя же портить жизнь молодого человека за такое преступление. Есть же штрафы. Одна из пассажирок сняла на айфон видео этого инцидента и выложила в соцсети, после чего ковбоя конвоировали в тюрьму. Лось жив и здоров, гуляет на воле. Неужели глубинке России правоохранительные органы занимаются подобной дурью?
