Александр Шестун: Морозотерапия тверской кичи
После выговора от врио начальника СИЗО Сергея Лисичкина за вызов врачей ночью репрессии набирали ещё большую динамику. Вышел истинный хозяин тверских казематов Сергей Виноградов и тут же собрал очередную дисциплинарную комиссию. Преступив порог кабинета для расправ над заключенными, я увидел с краю ближнего стола, рядом с собой, оперативника Максима Сабурова, пытавшего моих соседей электрошокером в душевой, где нет видеорегистратора. Он съёжился от моего присутствия и втянул голову в плечи, будто бы я дал ему подзатыльник. Во главе стола восседал брутальный мужчина в расстёгнутой тюремной форме, откуда голубела тельняжка десантника, и грозно поблескивал своей лысиной членам комиссии. Его широколобый череп, узкие глаза и выдвинутый вперед подбородок говорили о его беспощадности и не предвещали ничего хорошего.
С ходу полковник Виноградов вынес мне 3 выговора: за плохое натирание кружки, сидение днём на незаправленной кровати и за мои воспитательные беседы с оперативниками по поводу их преступлений, пыток электрошокерами соседей и грубых выражений.
После этого расправа продолжилась. Меня поставили на очередной профилактический учёт как «лицо, склонное к невыполнению ПВР», что усложнит мне жизнь в колонии. Разумеется, это операция ФСБ - отправить меня в тверское СИЗО и умышленно не присылать документы с приговором, чтобы держать меня там на карантине максимально ограниченным в правах. СИЗО «Матросская тишина» подтвердило Тверскому УФСИН вступление приговора в силу, а на сайте Мособлсуда это решение в открытом доступе. Однако наши спецслужбы крутят законом, что дышлом.
В завершении «независимая комиссия» поставила жирную точку, отправив меня в карцер на трое суток за то, что я «с 22:00 до 22:15 ходил по камере, чем нарушил команду «отбой». Мои доводы состояли в том, что перевод из одной камеры в другую в 21:00 не позволил мне так быстро разобрать вещи и принять гигиенические процедуры. Интересно, посадил бы Виноградов в карцер судью Юферову или конвой Подольска за то, что меня регулярно привозили после отбоя в камеру СИЗО и не меньше часа я готовился ко сну.
Согласно 103-ФЗ «О содержании под стражей», в карцер отправляют только при очень серьёзных проступках, таких как нападение на конвой, мелкое хулиганство, притеснение и оскорбление заключенных, участие в азартных играх, изготовление самогона, употребление наркотиков, нарушение правил изоляции.
Кто-то из членов комиссии робко попросил не наказывать меня в связи со вчерашними известиями о смерти от инфаркта моей тёщи. Татьяна Дмитриевна остро переживала мой арест и лишение внуков единственного жилья. Даже у неё с мужем конфисковали квартиру, транспортные средства, хотя всё это было заработано на своём горбу в советские годы. Тяжелее всего было видеть непрерывные слёзы дочери и внуков… Беспощадный десантник отсёк жест великодушия. Сергею Виноградову нужно поменять голубой берет на колпак палача, чтобы не позорить ВДВ, а соответствовать своему кровожадному образу. Большинство его новаций не прописано в 103-ФЗ, это его личная творческая инициатива. Например, надо выставлять на ночь в коридор тазики, коврики и веники, нельзя курить в прогулочном дворике. Просил у вертухаев объяснить хотя бы логический смысл этих ритуалов, но они сами не понимают. Мне всегда подселяют только курящих соседей, хотя в законе чётко сказано о раздельном содержании. Так бы хоть на прогулке травились без меня, но нет – пусть дым стеной стоит в камере.
После комиссии меня завели в камеру забрать вещи, где мой сосед Павел Стрельцов огорчил меня своим отказом в показаниях о применении к нему электрошокера, хотя сам писал заявление про эти издевательства, правда, от моего имени. Я не осуждаю сокамерника-работягу, испугавшегося угроз оперов о размещении в камере с «обиженными». Видел утром в следственных кабинетах прошлого своего соседа Александра Козлова на встрече с членами ОНК. Судя по тому, что он со мной не поздоровался, значит его прессанули перед встречей с правозащитниками.
Я уже описывал пожилого председателя ОНК Тверской области, очевидно, бывшего сотрудника спецслужб, который полностью на стороне жестоких тюремщиков.
- Где вы работали ранее? – спросил я Владимира Паламарчука.
- Это не имеет значения, - ответил председатель ОНК.
В конце моей публикации «Тварь этапная» об ужасах, творящихся в тверском СИЗО, было много возмущённых комментариев: «Там работают садисты и психопаты», «Людей бьют, как скот, каждый день и пытают током», «Калечат физически и психически».
Пишут, что работают ещё и старый корпус «Аврора», а также спецблок «Старушка» с жуткими одиночными камерами полностью без отопления, где 4 года назад до смерти замучили девушку.
Много коротких комментариев: «Гестаповцы», «фашисты», «ГУЛАГ»… Гитлер сжигал людей в печах концлагерей, а Сталин своими репрессиями утопил в крови свой народ. Оба диктатора сделали это в рамках действующего законодательства, писал Солженицын.
Губернатор Тверской области Руденя, купивший ярлык на княжение у Путина, не сможет создать процветающий регион, пока в казематах Твери пытают и убивают людей. Тошнотворный запах поражает все сферы деятельности, проникает во все уголки. Люди женятся, учат детей в школах, сеют урожай, изготавливают вагоны, пьют вино за праздничными столами, но счастья не испытывают. Все только делают вид, что не замечают этого, но стоны арестантов и смердящий запах трупов из тюрьмы не позволят получать удовольствие от своих забот и хлопот. Не случайно в Тверской области не было ни одного популярного губернатора. Разве только вице-губернатор Салтыков-Щедрин прославился своей едкой сатирой об уродливых нравах в этой губернии. С тех пор мало что изменилось. Обложку сборника очерков и сказок Салтыкова-Щедрина мог бы украсить сейчас портрет Виноградова, очень похожего на Чикатило.
Сотрудники СИЗО внешне и внутренне отличаются в зависимости от места проживания. Тверские наиболее крикливы и жестоки, а парни из глубинки значительно человечнее. Тюремные врачи во всех московских СИЗО не разрешали выдворять меня в карцер из-за наличия тяжелых хронических заболеваний, а здесь о клятве Гиппократа давно забыли. Их же непрофессионализм невозможно описать словами.
Вполне вероятно, тверские заключённые сами позволяют содержать себя хуже скотины. Арестанты гораздо мельче по росту, чем в централах Москвы, унижаются перед любым надзирателем, угодливо заглядывая в глазки, с подобострастной улыбкой кричат хором: «Спасибо, гражданин начальник!» От такого мерзкого унижения неприятно самим сотрудникам СИЗО, и они убегают, не дослушав слащавые оды, боясь, что некоторые ретивые зеки начнут лизать им ботинки.
Сказывается отсутствие сплочённого джамаата мусульман, лидерами которых являются чеченцы, ингуши, дагестанцы, черкесы, азербайджанцы, балкарцы, за ними идут все остальные – татары, башкиры, узбеки, таджики, киргизы. Понятно, что ранжирование не точное. Есть лидеры среди представителей ислама всех наций. Колонии сейчас делятся на зеленые и красные. С введением статьи 210.1 УК РФ, когда вора в законе арестовывают только за звание, весь блатной уклад практически сошёл на нет. Во всех московских тюрьмах и даже в «Лефортово» от муллы идёт призыв на намаз для всех заключённых мусульман, а в тверском СИЗО – тишина. Русские ребята в столичных изоляторах более спортивны, образованы и могут постоять за свои права не хуже кавказцев.
После комиссии я собрал вещи и пошёл в карцер на самый нижний этаж, где веет могильным холодом и подвальной сыростью. В кладовке меня переодели в чёрную форму зека с надписью спереди и сзади крупными буквами «КАРЦЕР».
Когда я шёл по коридору централа в столь эпатажном прикиде, то многие отпрыгивали от меня, как от прокажённого, и даже хозотрядовец из Азербайджана Фахо отвернул глаза, увидев моё незавидное положение, хотя раньше радостно меня приветствовал и даже как-то принёс губку для мытья посуды. Однако мне нравится подобный экстрим. Сразу видно, кто чего стоит.
Оставили мне трусы, носки, тапки, кальсоны и флиски под низ. Разрешили взять иконки, крест, бумагу для записей, ручки. Библию не пропустили. Даже фото детей и жены изъяли. Переписка с семьёй запрещена, как и свидания. Странно! Семейный кодекс РФ говорит, что я имею право на общение при любых обстоятельствах. Вот так Кремль заботится о многодетных семьях. В знак протеста я объявил голодовку во время нахождения на киче.
Карцер №10 – небольшая комната, где есть откидная кровать, которую опускают с 22:00, а в 6:00 поднимают к стене. Она сделана из деревянных досок и окантована железным уголком. В углу раковина и чаша Генуя. Самое страшное здесь – иступляющий холод, а тёплую одежду не разрешают брать с собой. Если даже на верхних этажах, в обычных камерах, в середине марта спят в пуховиках, то здесь ещё более морозно и сыро, отчего я трясся, как суслик. Вот уж не думал, что столь невероятные муки может доставлять столь низкая температура.
На следующий день ещё раз попросил у врача и надзирателей дать мне термоодежду, но, несмотря на хронический гайморит, ревматизм и двусторонний буллёз лёгких, очередной раз услышал «не положено». Очень неудобно писать застывшей рукой, да и откидной столик на откидной кровати столь мал, что стандартный лист бумаги на него не помещается. Эврика! Через день до меня дошло, что можно ставить таз в раковину и включат горячую проточную воду. Думаю, таким методом мне удавалось согревать днём воздух до +17-18 градусов. Ночью приходилось выключать. Воздух, к сожалению, становился влажным, но в такой холод надо чем-то жертвовать. Вытяжка практически не работает, окно крошечное, как форточка, заклеено скотчем, поэтому воздух в камере спёртый, с запахом туалета. При таких обстоятельствах твоя голова – как чугунная, и всё время хочется спать, что категорически запрещено даже на полу. Вместо стула – пенёк без спинки, и целый день сидения на нём делает твоё тело разбитым, как после драки. Конечно, я время от времени хожу туда-назад по камере, что немного спасает от холода и вносит разнообразие. Адвокат ко мне не приходил в эти дни, поэтому я безвылазно сидел в карцере и считал, что мои близкие не знают об этом. Время тянется бесконечно долго, что для меня крайне непривычно. Всю жизнь я куда-то торопился и сетовал на нехватку времени, дни летели за днями со скоростью света. Грешил, не соблюдал заповедь Божью – отдавать седьмой день Господу, не работать, молиться, анализировать, правильно ли ты живёшь, куда двигаешься. Может, и попал в столь тяжёлую ситуацию именно из-за вечных забот и хлопот без оглядки. Зато теперь времени для разбора всех своих ошибок в жизни хоть отбавляй.
Ко всем напастям главный санитарный врач МСЧ-69 ФСИН Мухаметгалеев уведомил, что на меня составлен протокол о нахождении в СИЗО без маски. Этому деятелю явно поступил заказ на Шестуна, ведь все заключённые в СИЗО ходят без масок. Зря старается санитар-оборотень, с меня ничего списать невозможно из-за полной конфискации имущества у меня, у всех родственников и просто знакомых предпринимателей. Есть ещё и штраф более 100 млн рублей, который я за 15 лет работы на зоне вряд ли отработаю.
После обеда ко мне в камеру зашли три наутюженных офицера в парадной форме и торжественным голосом сообщили:
- В 16:00 собирайте вещи, вы будете освобождены!
- Не понял? – опешил я.
- Ваше водворение в карцер завершено, и вы сможете проследовать в обычную камеру.
- Вот вы меня огорошили свободой! Это же всё равно тюрьма!
- Ну, да, просто трое суток закончились.
