Никто не забыт?

Год 70-летия Победы в Великой Отечественной прошел. Кто-то вдруг узнал, что его дед-прадед не вернулся с войны, и занялся поиском, кто-то просто поставил галочку о проведенном мероприятии, кто-то подсчитал полученные и не без приятности «освоенные» бюджетные деньги. Слова «Никто не забыт» каждый понимает по-разному. Война и похороны – это не только память и совесть. Это еще и большие деньги.

Проблемы, связанные с увековечением памяти героев, не раз попадали в поле зрения СМИ. Три года назад увидел свет большой аналитический обзор, подготовленный коллективом государственных специалистов. В нем речь шла о неудовлетворительной работе военно-мемориальных комплексов и кладбищ. Авторы исследования говорили о непрописанном характере бюджетирования таких проектов и, как следствие, о наличии «серьезных просчетов и недостатков в организации военно-мемориальной работы».

В полной мере критика экспертов относится и к работе крупнейшего мемориального проекта России последних лет - Федерального военного мемориального кладбища. К сожалению, за прошедшее время ничего не изменилось.

И имена есть, и герои

Федеральное военное мемориальное кладбище функционирует не первый год. Проект обошелся российской казне в 6 миллиардов рублей. В результате создано место для упокоения героев России. Но если вы вдруг попадете туда, то увидите… два десятка могил. Почему? Героев нет? Средств на их захоронение? Все есть, но…

Для сравнения: на Арлингтонском национальном кладбищем в США, которое является для американцев местом почетного захоронения военных, сенаторов, астронавтов, политиков, ежегодно проводится более 7000 захоронений, а число посетителей превышает 4 миллиона. ФВМК создавалось как российский аналог Арлингтону. Но на схожести замысла все и заканчивается. Наш мемориал сегодня – это комплекс монументальных административных зданий, пустой колумбарий и те самые два десятка могил да необъятные просторы вокруг. При таком подходе места на кладбище хватит на 1600 лет. И это при том, что за последнее время страна потеряла многих выдающихся россиян, которые были достойны погребения  на ФВМК.

Первый вывод, к которому приходишь поневоле: в Минобороны не понимают, зачем нужно такое кладбище. Управление по увековечению памяти погибших при защите Отечества во главе с генералом-майором запаса Владимиром Поповым, ранее служившим в войсках ПВО, видимо, не принимает во внимание, что при таком подходе ни о какой связи времен, исторической памяти и патриотизме говорить не приходится. А если так, то есть большой риск, что мемориальное наследие Великой Отечественной войны также забудется и покинет сознание живущих ныне, как события и герои Первой мировой или войны с Наполеоном.

Есть здесь и другая сторона вопроса. Многие понятия и термины, сформулированные в данном законодательном акте, с легкой руки чиновников различных ведомств, а порой и судебных инстанций, растеклись по многочисленным документам, письмам, текстам и были внедрены в массовое сознание с неточным смыслом.

В частности, сложился и в течение продолжительного времени существует устойчивый стереотип восприятия юридического термина «увековечение памяти погибших при защите Отечества» исключительно как установленной законом дополнительной меры социальной поддержки военнослужащих, предусмотренной в качестве гарантии возмещения расходов при их погребении.

В результате полномочие государства по сохранению памяти о героях, знаменательных датах и событиях оказалось доступным для коммерции, стало частью рынка и в массовом сознании преимущественно ассоциируется с похоронными процедурами. При этом необходимо отметить, что  законом предусмотрено многообразие форм работы по увековечению памяти, включая художественно–изобразительные средства их реализации, однако наиболее притягательной для разного рода дельцов, позиционирующих себя как военно–мемориальные компании, а по сути, представляющие собой обычные похоронные бюро, является установка памятников на могилах «погибших (умерших) защитников Отечества». В этой сознательно измененной формулировке кроется причина предпринимательского интереса к деятельности, связанной с увековечением памяти «погибших при защите Отечества», как это установлено в соответствующем законе.

Жонглирование терминами позволяет недобросовестным бизнесменам претендовать на получение средств федерального бюджета за оказание обычных ритуальных услуг под видом выполнения работ, связанных с увековечением памяти лиц, имеющих особые заслуги перед государством.

В тени кладбищенских бюджетов

Однако вернемся к ФМВК. Но сначала немного истории.

В 1993 году был принят закон «Об увековечении памяти погибших при защите отечества», определивший, что одной из форм этой работы является установка на воинских захоронениях памятников, стел, обелисков. А в 1996 году увидел свет закон «О погребении и похоронном деле», согласно которому расходы на погребение погибших (умерших) военнослужащих, изготовление и установку памятников на их могилах подлежат возмещению за счет бюджета государства. И в апреле следующего, 1997 года, по инициативе группы офицеров центрального аппарата Министерства обороны РФ появляется некое ЗАО «Военно-мемориальная компания» (ВМК).

Предприимчивые учредители ЗАО  ВМК решили получить доступ к средствам федерального бюджета, направляемым в соответствии с законом на компенсацию затрат, связанных с ритуальными процедурами, став контрагентом Минобороны России. Для этого они придумали и запустили в оборот словосочетание: «гарантия увековечения памяти защитников Отечества».  Данная формулировка была внедрена в массовое сознание с неточным смыслом, и государственное дело сохранения памяти о героях подменили обязанностью Министерства обороны оказывать дополнительную меру социальной поддержки военнослужащих в виде возмещения затрат на их погребение и установку памятника в случае смерти. «Погибшими при защите отечества» стали считать всех погибших (умерших) военнослужащих без учета их заслуг перед государством и участия в боевых действиях.

Таким образом, возник хозяйствующий субъект ЗАО «ВМК», рыночный по своей организационно–правой форме и абсолютно нерыночный по содержанию и характеру деятельности. За счет использования административных рычагов оно стало абсолютным лидером в сегменте, связанным с изготовлением и установкой надгробных сооружений на могилах ветеранов Великой Отечественной и всех умерших (погибших) военнослужащих, включая лиц, работавших в ведомствах, где предусмотрена военная служба:  МВД, ФСБ, УФСИН, МЧС, ФСКН, ФМС и др.

Практически монопольное положение ВМК на рынке определялось прежде всего Директивой Генерального штаба МО, разосланной во все военкоматы России и предписывающей, что в случае смерти (гибели) военнослужащих, ритуально – похоронные услуги, включая изготовление и установку памятников, может оказывать только ЗАО ВМК. Если учесть, что в бюджете МО России и в бюджете других указанных выше министерств и ведомств, расходы на эти цели  ежегодно резервируются, то ЗАО ВМК многие годы, по сути, являлось прямым получателем государственных денег. К примеру, в 2007 году выручка компании доходила до 1,5 млрд. руб. в год.

Смириться с явным нарушением множества норм российского законодательства, в том числе антимонопольного, другие участники рынка не могли. Они подали в суд. В результате решением ряда судебных инстанций упомянутая Директива Генерального штаба МО в отношении ЗАО ВМК была признана несоответствующей закону.

ВМК вдруг оказалась в равных условиях с остальными. И тут выяснилось, что ее руководство совершенно не умеет работать. Доходность общества резко упала. По информации источников, имевших отношение к проверке деятельности компании, картина не изменилась и сегодня. В 2012-2015 годах убытки составляли от 400 до 700 млн рублей в год.

При этом надо отметить, что в коммерческую деятельность ВМК были вовлечены органы военного управления. Как говорят, компания ежемесячно выплачивала «поощрение» целому ряду должностных лиц Минобороны и военных комиссариатов. С изменением статуса содержать «коррупционеров» стало трудно.

Помог Якунин?

На фоне падающих доходов учредители ЗАО ВМК пришли к выводу о целесообразности продажи общества. Интерес к приобретению этого актива проявил негосударственный пенсионный фонд «Благосостояние», занимающийся корпоративным пенсионным обеспечением работников РАО «РЖД». Руководителям НПФ показалась привлекательной разветвлённая филиальная сеть компании, которую они наложили на расположение  предприятий железнодорожного транспорта и пришли к выводу, что последняя пенсия умерших железнодорожников может быть потрачена на их похороны через услуги ЗАО ВМК, а фонд, таким образом, продемонстрирует «социальную ответственность» бизнеса. После того, как основным акционером ЗАО ВМК стал фонд «Благосостояние», в руководство компании пришли новые люди, решившие преобразовать ее в хозяйствующий субъект нового типа. Они принялись строить из нее модель розничной торговой сети, не имея представления, чем будут торговать.

Фонд направил большие деньги на развитие точек продаж в регионах и обучение сотрудников на местах. Один за другим менялись директора. Отсутствие четкого понимания направления развития общества привело к тому, что из компании был выведен большой объем активов, участились факты нанесения ущерба отдельными работниками. Материальные потери исчислялись миллионами рублей, но это оставалось без внимания со стороны акционера, который буквально «палил» пенсионные деньги, финансируя бесконечные реструктуризации и модернизации громоздкой и бесперспективной структуры. К 2014 г. объем средств, направленных в проект под названием «ВМК» достиг без малого 3 млрд. руб. Такая тенденция сохраняется до настоящего момента с нарастающим итогом и покрывается НПФ «Благосостояние».

Экономический смысл негосударственных пенсионных фондов заключается в том, чтобы аккумулировать пенсионные сбережения работников РЖД и управлять ими посредством разрешенных законом операций. По своей сути фонд является институциональным инвестором. Получая из РЖД в управление свыше 30 млрд. руб. в год в виде обязательных пенсионных взносов, фонд должен направлять эти средства в «долгоиграющие» отраслевые проекты, поскольку деньги, находящиеся на его счетах относятся к категории «длинных».

Структуру своих расходов ОАО «РЖД» и НПФ «Благосостояние» особо не афишируют, говоря, что это коммерческая тайна. Но из того, что известно, возникает больше вопросов, чем ответов. Издержки НПФ «Благосостояние» исчисляются миллиардами рублей. И уже совсем непонятно, зачем, в таких обстоятельствах, фонду «Благосостояние» нужно ЗАО ВМК, в которое в виде так называемых инвестиций за пять последних лет было перечислено более 7 млрд. рублей?! И на каком основании руководитель ВМК получает астрономическую по меркам обычного россиянина зарплату – 5 млн рублей в месяц? Впрочем, персона г-на Шелягова заслуживает отдельного разговора.

Продолжение следует