Скворцова и селяне
Фельетон
Был солнечный апрельский день. По-весеннему голубое московское небо приятно радовало взор Вероники Игоревны Скворцовой. Министр здравоохранения сидела в кресле и, задумчиво глядя куда-то вдаль, готовилась к новым свершениям.
От размышлений ее отвлекло мурлыканье рабочего «Панасоника». «Вероника Игоревна, к вам Салагай», голос секретарши обволакивал позитивом и наполнял трубочный эфир нечеловеческим здоровьем. «Пусть зайдет», сухо ответила глав минздрава. Приосанившись в кресле, она машинально поправила прическу и, поджав губы, приняла неприступный вид.
Пресс-секретарь вошел в кабинет уверенно. «Значит, все нормально, ничего не напортачили», пронеслось в голове у его шефини. «Какие новости? Без происшествий?» - на всякий случай спросила она.
- Да, Вероника Игоревна. По Хакасии и Ленобласти отработали, с Донбассом тоже все ок.
- Не «ок», а в порядке, - сурово одернула Салагая Скворцова. - Ты давай, не забывайся, не Псаки какая-нибудь.
Главный по СМИ начальственную остроту проглотил. «По курению хороший комментарий получился, - скромно похвалил он себя. – Курильщиков стало на 17% меньше...».
- А удовлетворенность граждан отечественным здравоохранением за прошедший год увеличилась с 20 до 44%», подхватила Скворцова.
- Конечно, Вероника Игоревна, - согласно кивнул Салагай, - только…
- Ну что опять? - министр как-то сникла и тяжело посмотрела на него.
- Мы... вы говорили о том, что за последние три года ситуация на селе стала лучше. Что медицинская помощь стала доступнее, что врачей стало больше… на 17%... смертность на 2,6% снизилась…, - неуверенно закончил министерский пиарщик.
- Так в чем проблема?» в голосе Скворцовой слышалась плохо скрываемая ярость.
- Да регионы… неблагодарные… пишут, что все не так. И, главное, рот им не заткнешь, - мрачно бубнил Салагай. – Сами посмотрите: мы говорим, что смертность падает, а они – «нет, не падает – просто уменьшается количество населения в сельской местности, отсюда и показатели меньше». Мы… то есть, вы… говорим, что за 2014 год в стране сократили 15 тысяч коек, потому что они простаивают. Но в роддомах сокращать не будем. А в Перми, вон, пишут, что закрыли родильное отделение в поселке Гайны. И местные ездят в Кудым… тьфу ты, не выговоришь… Кудымкар! Вот! Собственно, недалеко, всего 160 километров. А им не нравится.
- Вот скажи мне, Олег, - задумчиво проговорила министр. – Ты на роды за 160 километров ездил?
- Э-э-э, Вероника Игоревна? - вопросительно заблеял Салагай.
- Ой, прости! – вскинулась Скворцова. – Вот и я не ездила! Так что им не нравится-то?
- Да говорят, что роженицы, то в аварии попадают, то машины на по дороге ломаются, прям там и рожают, - приободрившись отрапортовал пресс-секретарь.
- И это нормально! Я помню, в Доме Правительства фэсэошнику плохо стало. А я ему первую помощь оказала. И ничего! Не сломалась! Вот и они пусть там не говорят, что ФАПов нет, машин для «скорой» нет. Народ у нас крепкий, Олег, особенно деревенские - нас переживет! Надеюсь у тебя все?...
- Тут еще Общенародный фронт опять с критикой…, - несмело продолжил Салагай. – Гаврилов этот говорит, что им жалуются из Забайкалья. Мол, 64 ФАПа просто не работают, в других нет врачей, а чтобы сделать УЗИ или рентген, приходится ехать за сотни километров… И по читинской больнице номер один прошелся. Так и сказал: это ад.
- Ад, говоришь? - процедила Скворцова. - Что ж, садись, будем думать, как отвечать, - и главный врач страны открыла блокнот.
