Формула жизни
Что-то их все-таки остановило, хотя сенсация сама шла в руки, оставалось только заплатить за убойный материал, цена была назначена. Да, семья обратилась с просьбой к ведущим изданиям, чтобы они проигнорировали дурно пахнущее предложение, но это выглядело наивной попыткой остановить вечный двигатель, работающий на полную мощность. Любопытство не порок, порок есть любопытство жадное и ненасытное — этим кормят и этим кормятся, и так будет всегда. Но в этом редком случае — не прокатило. Существо, укравшее из корыстных побуждений медицинские сводки, грозившие затмить фронтовые сообщения, осталось с носом.
История случилась после того, как ни о чем не подозревавшего знаменитого пациента перевезли из больницы в Гренобле в лозаннскую клинику. Это было не единственной попыткой беспардонного проникновения в чужую трагедию, но занавес пока остался закрытым. Что оставляет слабую надежду на то, что в мире, где продается и покупается все, остаются крохотные очажки добра, мудрости и понимания.
Сейчас Михаэля Шумахера из Лозанны перевезли домой. Все, что мы знаем, — это то, что семикратный чемпион мира в «Формуле-1» вышел из комы и что установки специального оборудования в доме не потребовалось. И достаточно: состояние, дальнейшее восстановление, перспективы — дело борьбы самого Михаэля, его близких и врачей, и без того, очевидно, совершивших невозможное. Из 9-месячного небытия возвращаются редко, если возвращаются вообще.
Вряд ли его сейчас интересует, что произошло за это время с миром и с отношением мира к нему, хотя изменилось многое, а кое-что изменилось кардинально. Остались самые простые и самые естественные ценности — те ниточки, на которых и удерживается надежда, да и сама жизнь, в конце концов. Когда-нибудь он, возможно, об этом расскажет. Или не расскажет, оставив пережитое своей и своих близких тайной.
За прошедшие с 29 декабря 2013 года месяцы мир привыкал к другому Михаэлю Шумахеру. Баловень судьбы, несомненный герой, суперчемпион, пусть и бывший, — и какой-то камень на альпийском склоне, сущая нелепица, в которую невозможно было поверить.
Сострадание — то чувство, которое меньше всего испытывают по отношению к успешным, а тем более сверхуспешным людям. У них же не может быть проблем, у них могут быть только проблемки, какие-то мелочи, слегка мешающие наслаждаться плодами собственного величия. Или они сами себе придумывают проблемы, исключительно из-за того, что с жиру бесятся. О том, что у каждого смертного свой рок или просто удел, большинство людей не задумывается.
Спуск может быть вполне комфортным, падение не страшным, но где-то лежит камень, прикрытый снегом, и дальше — тишина. Человек, четверть века существовавший в экстремальном режиме и тысячу раз сознательно рисковавший жизнью на смертельно опасных трассах, оступается на ровном месте.
С кем такого не должно было случиться, так это с Шуми. Ничего не предвещало. Ну почти ничего.
«Формула-1» как соревнование прежде всего денег и технологий, а не личностей, давно во мне никакой внутренней дрожи не вызывает. Михаэль Шумахер, кстати, пусть и невольно, много сделал для того, чтобы самое раскрученное спортивное действо едва не отбросило шины к середине нового века. К тому моменту, когда он ушел из больших гонок в первый раз, за плечами великого немца были пять подряд чемпионских званий с «Феррари» и 91 победа на Гран-при — такая диктатура радует конкретных фанатов, но убивает интерес нейтралов, которых все-таки больше.
Ушел он в конце 2006-го, когда «сели батарейки». Через три года вернулся, чтобы снова через три года уйти окончательно — уже без слез на пресс-конференции, ахов и охов по-клонников, в качестве достижений имея один подиум на Гран-при Испании в Валенсии и итоговое 13-е место в личном зачете. Слова «я ни разу не пожалел, что вернулся» звучали не совсем искренне еще и потому, что догонял он безнадежно ушедшее время не первым пилотом «Феррари», а вторым «Мерседеса».
Но что-то меня зацепило тогда во втором, уже тихом прощании, не могло не зацепить. Ореол победоносности исчез, достоинство осталось. Да и вообще… Его соотечественник Себастьян Феттель взял четвертый титул подряд и вошел в сонм великих, но никому в голову не придет сказать про какого-нибудь лихача: «Ну ты Феттель!» С другими чемпионами «послешумахеровской эры» — Фернандо Алонсо, Льюисом Хэмилтоном, Кимми Райкконеном, не говоря уже о Дженсоне Баттоне — та же история. А «Шумахер» как было брендом, так и останется. Даже с учетом поправки на судьбу.
Он же не из-за денег возвращался в «Формулу-1». Вернее, не только из-за денег (миллиардер, самой нелепой потерей которого были проигранные в казино 10 марок, считать умеет). Ему было скучно «на пенсии». Он пригасил огонь, горевший внутри, но не смог без привычного адреналина. Шумахер тогда оказался азартнее, чем мы о нем думали.
Он возвращался ради себя и ради всех, кого не отпускает счастливое (если оно было) прошлое. Кто-то сидит тихо и ностальгирует, а кто-то бросает вызов неизбежному. И даже безнадежная (как правило) попытка, если не выглядит совсем уж грустной и смешной, заслуживает уважения. А Шумахер возвращался в 40 лет и был еще достаточно молод, чтобы не казаться смешным в компании пубертатных волков.
Он разным бывал, но смешным — никогда. В Маранелло, вотчине «Феррари», где я совершенно случайно оказался через полтора года после ухода Красного Барона (прозвище было «переходящим» и досталось ему от немецкого аса времен Первой мировой), это можно было почувствовать. На улицах вполне себе скучного городка, и даже в районе знаменитого трека «Фьорано», внешние приметы Шуми-культа отсутствовали. В музее «Феррари» — другое дело, но на то он и музей. Там я по простоте душевной залез в шумахеровский чемпионский болид и ужаснулся, как в такой коробочке можно вообще ездить. А не то чтобы жить на средней скорости 200 километров в час.
В Маранелло, где все пашут как одержимые (труд на «конюшне» вполне крестьянский), мне рассказали, как работал кумир и счастливчик. Уже в статусе великого Михаэль Шумахер продолжал накручивать по «Фьорано» тестовые круги и изнурять себя кроссовой работой, как новичок. Никакой романтики, особенно в зимнее межсезонье: скучно, тоскливо, однообразно. Но Шумахер мог улыбаться после прохождения 160 тестовых кругов. «Железная задница» — рабочее прозвище, но уважения в нем было не меньше, чем в Красном Бароне. Машины Шуми называл «мобильной стройплощадкой» — он ни их не щадил, ни себя.
В Скудерию он пришел двукратным чемпионом мира, но отнюдь не идолом. Не было у него харизмы Айртона Сенны, изящества Алена Проста или универсальности Деймона Хилла — кумиров начала 90-х, уходящих героев. Каждый был личностью, каждый в чем-то романтиком — чего напрочь был лишен молодой и хваткий Шумахер. Как и в «Бенеттоне», у него все непросто складывалось и в «Феррари», но на рубеже веков он вернул титул на Апеннины. И понеслось. Со всеми вытекающими.
Его не могли любить, как любили прежних героев. Он сверг прежних богов с обезоруживающей наглостью (за что всегда ему и доставалось), а кандидатам в новые идолы не давал поднять головы. К середине «нулевых» оставалось совсем немного, чтобы Большие призы окончательно утратили свое значение — Шумахер и «Феррари» их просто уничтожали. Шуми штамповал круги и победы с неумолимостью машины и не уставал от славы. Для него имело значение не количество триумфов, а то, как это он делает.
Первым устал не Шумахер и «Феррари», а «формулическая» общественность и болельщики. Его все чаще стали спрашивать про уход — к середине «нулевых» уже не осталось не побитых им рекордов, перед началом очередного сезона все знали, кто выиграет, Шуми боролся только с собой. В том космосе, где он летал, для других не было места.
Пора было возвращаться на землю. После пятой подряд победы на инерции он протянул еще два года. В последний сезон-2006 проигрывающего Михаэля Шумахера снова полюбили. Но было уже поздно.
Именно в Маранелло я услышал категоричное, что Красный Барон в Большие призы не вернется. А он вернулся — пусть не в «Феррари», а в «Мерседес», пусть этого, скорее всего, не надо было делать, но даже недоброжелатели и скептики втайне желали, чтобы Шумми тряхнул стариной. «Формуле-1» это возвращение тоже было очень кстати.
Увы, «Мерседес» оказался не столь быстр и надежен, как ожидалось, великий Шуми как занял место крепкого середняка, так его почти и не покидал, молодые лидеры объяснили Шумахеру, что зубы у тигра — стерлись. Три года ушло на то, чтобы понять: на этот раз все, пора. К семье, жене и детям, в ту самую тихую гавань, где ему было невыносимо хорошо после первого ухода.
Но камень, тот самый злосчастный камень на альпийском склоне, уже ждал Михаэля Шумахера. Великого чемпиона и великого страдальца, который снова пытается возвратиться.
Это возвращение — самое трудное. Труднее не бывает.
Источник - "Новая газета"
