Неграмотный гений

Подошел к концу учебный год. Но через три месяца вновь прозвенит школьный звонок. Вместе с обычными ребятами за парты сядут те, кого в других странах называют «не такие, как мы» или «особенные». У нас же детей, которые испытывают постоянные проблемы с чтением, письмом, усваиванием информации, зовут конкретным, грубо звучащим словом – дислектики.

По самым оптимистичным подсчетам, такие школьники составляют не менее четверти от всех учащихся. В США и странах Европы дислексия давно признана, а страдающие ею люди получают особые условия учебы и работы. У нас же дислектики оказываются между учителями, которые называют таких детей ленивыми и глупыми, и родителями, не желающими прибегать к коррекции. Между законом, по которому они считаются обычными детьми, и реальностью, в которой не получается учиться вместе со всеми. Некоторые ученые, в основном западные, считают, что дислектики, как правило, очень одаренные люди, почти гении.

Гляжу в книгу – вижу фигу. С такой ситуацией, по оценкам специалистов, регулярно сталкиваются 25–30% российских школьников. И дело даже не в том, что книга не интересная в отличие от того, что происходит за окном. Как считают эксперты, в России широко распространяется «болезнь цивилизации» – дислексия. Дислексией считается стойкая неспособность овладеть чтением, несмотря на то что у человека все в порядке со зрением, слухом, интеллектом и посещаемостью уроков. Наряду с дислексией отечественные специалисты выделяют дисграфию – проблемы с письмом или почерком и дискалькулию – трудности со счетом и цифрами. Считается, что мальчики страдают дислексией в три-четыре раза чаще, чем девочки. «Дислектики больше используют правое полушарие мозга, отвечающее за образы, эмоции, и более одарены в музыке, рисовании, танцах и даже в бизнесе», – считает психолог Евгения Саровская.

Как правило, проблема начинается еще с детского сада. Ребенок может быть частым клиентом логопеда: путать звонкие и глухие согласные, плохо произносить сложные слова или не произносить их вообще. С большой долей вероятности эти трудности он перенесет в школу, где они распространятся на чтение. Пока остальные дети будут вовсю следить за захватывающими приключениями Гарри Поттера, дислектик будет еле-еле читать по слогам или буквам о том, как мама мыла раму. Часто ребенок с дислексией угадывает слова по написанию или (в старших классах) по контексту, ошибается, заменяя одну букву на похожую, переставляет буквы в слове. Психолог и педагог Татьяна Гогуадзе подчеркивает, что дислексия – это не заболевание, а особенность психики. «Люди с дислексией, так же как и левши, просто другие», – пояснила она.

Причины этого неврологического синдрома до конца не известны. В появлении дислексии винят гены, нейроны, недостаточно быстро передающие нервные импульсы, нарушения в работе мозжечка или особенности зрения. Существенно влияют на появление дислексии социальные факторы: если родителей не часто можно увидеть с книжкой в руках, то и ребенок не будет испытывать к чтению никакой склонности. Меньше практики – больше вероятность появления проблем. Впрочем, если родители учат ребенка чтению с пеленок, да еще и по нетрадиционным методикам, то избежать проблем с книгами все равно будет проблематично. «В России и, скажем, в Британии разные орфографические системы. У нас так называемая прозрачная система: связь между звуком и буквой более-менее понятная, если ребенок напишет «карова», все равно будет ясно, что он имел в виду. Дети учатся сначала слышать звуки, а потом – соотносить с ними определенные буквы, – пояснила проректор по инновационной деятельности Московского городского педагогического университета (МГПУ) Маргарита Русецкая. – Западный принцип основан не на фонетике, там сначала дают сочетания букв, а потом объясняют, как же их озвучивать. В России этот метод довольно популярен, но совершенно не подходит к нашей системе образования».

Специфика нашей страны еще и в том, что письменная форма у нас ценится куда выше устной. Все обучение строится на диктантах, изложениях и сборниках задач. В то же время аудио- или видеоматериалы пока еще пользуются недостаточным успехом, а из-за плохого финансирования на наглядные пособия без слез не посмотришь. В России дети-дислектики подвергаются сильнейшему психологическому прессингу, постоянно проигрывая остальным ученикам и приобретая репутацию «тупого», «ленивого», «не желающего учиться» ребенка. «Многие учителя не желают работать с такими учениками, – пояснила Татьяна Гогуадзе. – В лучшем случае они констатируют, что ничем не могут помочь, в худшем – рекомендуют родителям перевести дислектика в школу коррекционного типа». В средней и старшей школе становится особенно тяжело: все задания идут на основе письменных инструкций. Дислектики с трудом доучиваются до девятого класса, шансы на получение высшего образования призрачны, максимум, что им «светит», – корочка об окончании ПТУ.

17-летнего Дениса просто выкинули из школы. «Учителя со мной наотрез отказывались заниматься, поскольку считали меня неспособным учеником, – рассказывает он. – Помимо того, что у меня были большие проблемы с грамматикой, учительница не могла разобрать мой почерк. Не прочитав, что я написал, сразу ставила мне двойку в тетрадь и школьный журнал. По другим предметам у меня сложностей таких не возникало, по истории были одни «пятерки». В школе меня терпели до восьмого класса, потом, видимо, терпение лопнуло и родителям заявили, что я слабоумный, раз такие ошибки делаю. Предложили перейти на индивидуальное обучение, но я поступил в ПТУ, откуда меня также выгнали. По тем же причинам. Хорошо хоть мой приятель поддержал меня в трудную минуту, предложил поработать в его автосервисе. Я довольно легко обучился – мне достаточно, если один раз объяснят и покажут, как нужно правильно работать. Главное – чтоб без книжек обходилось».

Особые потребности дислектиков учитываются только за рубежом. Им оказывает помощь учитель и логопед, у них особые права на все, что связано с печатным текстом. «Известно, что подобная категория детей обладает хорошей памятью, и поэтому преподаватели позволяют им прослушивать курс лекций по истории, математике, литературе и прочим предметам с помощью кассетных записей, – пояснила научный сотрудник Института возрастной психологии Российской академии образования (РАО), психолог Екатерина Семенова. – Их не заставляют читать вслух перед всем классом, не снижают оценки за плохой почерк. Также преподаватели во время выполнения письменных работ дают им дополнительное время, чтобы они справились с заданием безукоризненно».

В России детям с дислексией никаких поблажек не делают. Отдельного закона о специальном образовании в стране не существует. Соответствующий нормативный акт пока принят только в Москве, но дислектиков он не учитывает. Дислексия – не болезнь, дислектик – не инвалид, так что и прав на особые условия учебы в школе или на дому он не имеет. Вся помощь детям с дислексией в российских школах ограничивается услугами логопеда – да и то лишь до четвертого класса. К этому возрасту ребенка, как правило, натаскивают на быстрое и техничное чтение текста. В средней и старшей школе на первый план выходит способность понимать текст и размышлять над ним. Способность размышлять над текстом окончательно формируется только к восьмому классу, а любовь к чтению – и вовсе к одиннадцатому, причем только у четверти школьников. Научить этому отечественные специалисты, в отличие от зарубежных, не могут – нужная методика не разработана.

Но даже с техническим аспектом чтения в обычной школе разобраться не получается. «Школьные логопункты могут вместить максимум 40 детей одновременно, тогда как только в первом классе у 60% детей есть нарушения речи, – говорит Маргарита Русецкая. – Если корректировать дисграфию – неспособность овладеть фонетическим принципом письма при хорошем слухе – можно в группах, то дислексию требуется устранять индивидуально». По словам президента Всероссийского фонда образования Сергея Комкова, на поиски школы с собственным логопедическим пунктом может уйти долгое время. «С нового учебного года школы будут обходиться без логопедов, руководителей кружков и прочих специалистов, не востребованных всеми учениками, – пояснил эксперт. – Связано это с переходом образовательных учреждений на нормативно-душевое финансирование и, конечно, с кризисом. Если и возьмут логопеда на работу, то на учительскую ставку, то есть заниматься непосредственно речью детей ему будет некогда».

В России существуют частные центры по коррекции дислексии, но они доступны далеко не всем. К примеру, 30-часовой курс коррекции дислексии обойдется в 150 тыс. рублей. Впрочем, не всегда даже выложенные за лечение большие деньги гарантируют хоть какой-то эффект. 3% случаев дислексии так и не удается исправить, несмотря на все усилия. Кроме того, из-за невысокой исследованности дислексии в России родители мечутся от одного странного способа лечения к другому. Тем более что Интернет пестрит объявлениями от целителей, нанотехнологов и магистров народной медицины соответствующих профилей. Между прочим, одна встреча с такими чудо-«врачами» обходится в три-пять тыс. рублей.

Порой родители уходят в другую крайность. Существует мнение, что все дислектики – без пяти минут гении и с проблемой ничего делать не надо, иначе вся одаренность пропадет. «Российские специалисты скептически относятся к этому утверждению, – рассказала Маргарита Русецкая. – Реальность гениальности ничем не доказана, зато запущенные формы дислексии автоматически означают исключение человека из социальной и культурной жизни».