Первые послания
Конституция обязала президента выступать с посланиями. Дело абсолютно новое. Собрались. Стали думать. Первый вопрос — когда? Летом бессмысленно. Отпуска. Осенью поздно. В январе-феврале рано. Нет цифр за прошлый год. Выбрали весну. И, как оказалось, завели традицию.
Адресат — Федеральное собрание. Сейчас оно дисциплинированное. А тогда было непослушное. Отчасти злое. Депутаты нервно реагировали на слова шефа. Сами могли послать. В противоположную сторону. Или куда-то еще. БН, конечно, ставил им задачи. Толку-то...
Оставалось правительство. Тут свои сложности. Если послать слишком далеко, за год не доберется. Тогда наступит ответственность. Завопит общественность: уволить! За невыполнение указаний президента. А может, по его расчетам время еще не подошло. Ведь отставка в России — великое таинство... Другая крайность — послать слишком близко. К цифрам самого Белого дома. Идти у кого-то на поводу Ельцин не любил. Да и не умел.
Цели притирали несколько месяцев. В ожесточенной полемике. Там, где готовились послания. То есть на госдачах по улице Косыгина. Споры завершались одинаково. Вице-премьер: "Убери эту цифру, не осилю". Помощник: "Не прибедняйся, сможешь". Мне довелось отыграть обе роли...
Мы обходились без аппаратных подвохов. Демонстраций силы. И неприятных сюрпризов в день зачтения. Право на импровизацию имел только один человек — сам БН. Пользовался им, кстати, вполне разумно. По крайней мере в экономике.
Еще один вопрос — формат. Шеф испытывал отвращение к длинным речам. Видно, вдоволь наслушался и начитался. Когда был на партработе. Вечно шпынял. Мол, длинно. Сокращайте. Однажды нам надоело. Устроили конкурс. На краткость экономического раздела. Победил самый остроумный. БН, говорит, начнет с политики. Пройдет. Потом скажет: "Денег нет!" И двинет дальше, про культуру...
А что? Близко к истине. Россия тогда сильно хворала. Симптомы известны. Причины тоже. Назову еще одну — дешевую нефть. 15—16 долларов за баррель... Нынешняя экономика гораздо мощнее. Осилила бы и такую цену. Правда, с провалом в дефицит бюджета. Растратой Стабфонда. И отказом от национальных проектов. Тогдашняя выкарабкалась с огромным трудом. Оплатив выживание дефолтом.
Какая экономика — такое и послание. Президент направлял ее на узенькую дорожку. Между гиперинфляцией и усилением спада (удалось пройти). Просил у депутатов реальный бюджет и Налоговый кодекс (не дали). Настаивал на ускорении приватизации и создании частного сектора (сделали). Требовал рынок государственных ценных бумаг (появился). Мечтал о росте цен в пределах 5% в месяц (на самом деле был около 10%). Рассчитывал на возобновление роста не позднее 1997 года (не вышло). Получается выполнение на уровне 50%. Для того времени совсем неплохо.
Президентский аппаратчик похож на повара. Готовит много. С душой. Вроде бы вкусно. А клиент съедает не все. То ли рановато подал. То ли пересолил.
В запасе осталась модернизация экономики. Планировался некий фонд. Из государственных гарантий. Ими собирались успокоить зарубежные банки. Чтобы не боялись. Давали кредиты нашим капиталистам. А уж те, мол, закупят новые технологии и оборудование. Затею зарубили. Сильно, помню, переживал. Сегодня каюсь: был не прав. В 90-е годы экономика отличалась непредсказуемостью. Отторгала инвестиции. Выплевывала. Проделали бы очередную дыру в бюджете. С последующей выемкой денег. Через оную. И ничего больше.
Там же почему-то очутилась защита граждан на финансовом рынке. Предлагали новый госорган. Под ним — закон. Задача: предельно жесткий контроль над всеми, кто подбирается к деньгам населения. Идея не прошла. А жаль. Могли избавить от голодовок обманутых дольщиков. И других бедолаг. Сидели бы сейчас в своих квартирах. Получая полноценное питание... В кладовой и сейчас добра навалом. Причем ценного. Стоило бы заглядывать почаще. Но это уже другая история...