«Дочки» без «матери»

Турецкий «гамбит» не удался

Для человека, далекого от мира больших денег, в Сбербанке дела просто лучше некуда. Не так давно прошло итоговое собрание акционеров крупнейшего банка России, где объявили о суперуспехам по прошлому году. Соответственны громким заявлениям были и рекордные выплаты этим самым акционерам.

И вот проходит совсем чуть-чуть времени и тот же господин Греф, глава Сбербанка, уже выглядит не столь радостным, когда речь заходит о делах зарубежных.

Речь идет о турецкой «дочке» Сбербанка – DenizBank, от которого в силу ошибок менеджмента банк решил избавиться. Покупателем актива, который для «сбера» почему-то превратился скорее в пассив, выступает крупнейший в Эмиратах Emirates NBD Bank. Обязывающее соглашение по сделке уже подписано.

Стоимость сделки – $2,35 млрд. Если вспомнить, что при покупке в 2012-м данного актива Сбербанк инвестировал в него $3,5 млрд, на выгодную для российской стороны сделку это мало похоже. А если держать в уме оценку, которую банк давал ранее своей турецкой «дочке», то дисбаланс в этой «купле-продаже» для структуры Грефа увеличивается вдвое ($5-5,5 млрд).

А ведь как красиво все начиналось. После продажи некоторых европейских банковских активов Сбербанк громко заявлял о намерении сосредоточиться на развитии бизнеса в Турции. Да и первое время ход бизнеса соответствовал громким заявлениям – DenizBank 2015 год закончил с чистой прибылью в $400 млн. Да и вообще шесть лет назад покупка DenizBank для Сбербанка была крупнейшей международной сделкой за всю его историю. Так что, и перспективы намечались немалые. Куда же все вдруг делось? Почему так быстро наступил провал и последовавшие за ним гигантские убытки?

Один из ответов – стратеги Сбербанка не смогли спрогнозировать рост геополитического напряжения и обвала турецкой лиры (более 38% с начала года). А еще есть любимая отговорка Грефа на все зарубежные провалы – якобы санкции не дают работать.

Между строк это звучит так: «мы не можем получать дивиденды, не можем предоставлять финансирование нашему банку, не можем привлекать деньги с рынка. Мы нашу турецкую «дочку» вывели из-под американских санкций, но они подпали под европейские санкции. Denizbank стал абсолютно неконкурентоспособным на турецком рынке».

Со своим «сбером» – да в чужой ряд

Это не первые серьезные финансовые потери банка. Ранее были зафиксированы убытки и в его лондонском подразделении. Убыток Sberbank CIB (UK) Ltd после выплаты налогов в 2016 году составил почти 7 млн фунтов, увеличившись почти в двадцать(!) раз с убытка в 386 тысяч фунтов по сравнению с 2015-м.

Уже ни для кого не секрет, что убыточным остается весь зарубежный бизнес Германа Грефа. Например, по итогам одного лишь второго квартала 2018 года потери банка составили более 2 млрд рублей.

Да, это внутри России «эффективному» Грефу и К созданы настоящие тепличные условия. Проект ЦБ по «оздоровлению российского банковского рынка» позволил Сбербанку работать фактически без конкуренции на внутрироссийском финансовом рынке. Пенсионеры, студенты, бюджетники, военные и многие другие категории россиян становятся клиентами Сбербанка «автоматически» и в обязательной программе без права выбора, своим количеством невольно превращая клерков «сбера» в самых продвинутых менеджеров.

Недавно Греф сообщил, что по итогам первого полугодия банк, согласно МСФО, заработал 427,4 млрд рублей. Круто. Но еще круче на фоне этой прибыли выглядит оптимизация, ради которой за тот же срок по всей стране уволено порядка 11 тысяч сотрудников. Выходит, в этих почти полтриллионах заработанных за первое полугодие рублей не столько работа – сколько выхлоп от массового сокращения штатов?

И никто при этом не подумал – куда пойдут все эти уволенные люди, большинство из которых живут на селе или в небольших городках, где само по себе работу найти тяжело – а уж такую равноценную и подавно.

При этом Сбербанк продолжает платить колоссальные средства своим акционерам-нерезидентам (более 271 млрд рублей было направлено на дивиденды за 2017 год – это абсолютный максимум для банков), которые контролируют почти половину так называемых «свободных акций» крупнейшего банка России.

По своей сути концепция Грефа проста и незатейлива: вершки (прибыль) акционерам, убытки либо на баланс государства, либо покрываются за счет российского бизнеса и миллионов граждан, которых искусственно привязали к «эффективному» Сбербанку.

Без конкуренции и дурак в топе

Международный бизнес Сбербанка буксует – и нынче любому дураку понятно, что оттуда, где «не прет», надо уходить. Когда бизнес в минусе, из него обычно и уходят с минусом. Речи о том, чтобы хотя б «забрать то, что потратил», при продаже уже не идет. Стратеги «сбера» профукали ту золотую временную середину, когда уже было понятно, что бизнес не пойдет, но в цене он еще не упал. С той же Украины нужно было уходить еще года три назад – было ясно, что при нынешней ярко выраженных антироссийских настроениях, российским банкам там работать не дадут.

Говоря о причинах ухода из европейских стран, Греф обычно заводит старую «пластинку» – после введения ЕС направленных против России санкций работать в Европе стало «чрезвычайно тяжело». «Нас … отнесли к системно значимым банкам, под прямой контроль и надзор Европейского центрального банка… Нести все издержки, связанные с надзором со стороны ЕЦБ, – это непростая задача», – обычно рассказывает глава Сбербанка. В конце июля 2016 года госбанк продал свою «дочку» в Словакии SberbankSlovensko, объяснив выход из актива решением сосредоточить бизнес-активность на основных рынках. К числу перспективных для банка рынков Греф отнес Белоруссию, Казахстан и другие страны бывшего СССР. Но уже тогда наибольшие надежды он связывал с развитием бизнеса в Турции, где принадлежащий Сбербанку DenizBank «за пять лет вырос в четыре раза».

«Это небывалый рост, и сегодня это один из крупнейших турецких банков. Банк показывает очень хорошие результаты, он каждый год приносит нам не меньше полумиллиарда долларов чистой прибыли. … это наша самая удачная инвестиция за рубеж, и ситуация в Турции развивается для нас очень позитивно», – пояснил Греф. Чем все закончилось, мы видим.

«В Австрии у Сбербанка находится материнская структура для девяти европейских банков. Говоря об уходе с европейских рынков, Греф, скорее всего, имел в виду какой-то из этих банков», говорит аналитик Fitch Дмитрий Васильев. Более рискованная часть европейского бизнеса Сбербанка находится в Восточной Европе и на Балканах (Хорватия, Сербия, Босния и Герцеговина). Риск основан на том, что это не самые богатые и стабильные страны, которые при случае с удовольствием пользуются поддержкой Евросоюза. А когда у того в той или иной стране находятся свои интересы, российский Сбербанк оказывается если не «третьим лишним» – то уж и не к столу точно.

К тому же «сбер» становится неконкурентоспособным не только в силу санкций. «Прибыльность группы SberbankEurope остается слабой из-за низкой маржи (из-за в целом очень низкого уровня ставок в еврозоне) и высоких административных расходов», – заключает Дмитрий Васильев.

Кто-то скажет – ну что делать – не вышло в Турции. Мол, и на топ-менеджеров бывает проруха. Однако, если бы это был единственный прокол…

В свое время Сбербанк пытался вести бизнес в Хорватии, кредитуя их крупнейшего ритейлераAgrokor, а потом в силу невозвратности долга вынужден был согласиться конвертировать вместе с ВТБ больше миллиарда евро в акции компании.

Что с ними теперь делать? Или пытаться продать, чтобы вернуть хоть что-то или вести полноценный ритейлерский бизнес на территории неспокойной, в том числе и в финансовом плане, бывшей Югославии.

И это не все потери. У Сбербанка еще есть много зарубежных активов, помимо вышеперечисленных случаев. И там также зафиксирован убыток, небольшой, но тем не менее -– 2 млрд руб. Вот и получается, что все наши топ-менеджеры крутые и успешные только когда играют на своем «поле». При выездных «матчах» они никто и звать их никак.

И ведь эти «топ-менеджеры» домашнего «копчения» знают эту свою слабину. Не зря же Сбербанк до сих пор носа не кажет в Крым. Поэтому весь результат, который показывает госбанк – исключительно домашний, взрощенный в «теплицах».

Конкуренция не для Сбербанка

Почему Сбербанк уходит из Турции, потеряв миллиард долларов? Почему пытался соскочить с украинского «крючка», уже по прогнозам специалистов уйдя в минус на 900 млн. долларов? Почему в 2016-м ушел из вполне спокойной Словакии, даже не озвучив сумму сделки? И почему, несмотря на провал зарубежной экспансии, вознаграждение правления Сбербанка продолжает расти? Так, в 2017 году выплаты «топов» выросли на 42%  – до 5,1 млрд рублей, и только за первое полугодие текущего года  – ещё на 33%.

Но Греф по-прежнему пытается сохранить хорошую мину при плохой игре: «Мы бы никогда не стали выходить из этого бизнеса, если бы не санкционный режим. К сожалению, мы не можем получать дивиденды, не можем предоставлять финансирование нашему банку, не можем привлекать деньги с рынка».

Правда, этой фразой Греф себя и выдал. Теперь-то стала понятна истинная причина пришествия Сбербанка в Европу. Многие ведь думали, что наш «супербанк» настолько хорош, что может развивать бизнес даже там – на Западе. А выходит, что «сбер» всего лишь при помощи своих «дочек» хотел привлекать дешёвое финансирование за рубежом.

Если кто не знает, на европейских рынках можно занять валюту под 2–3% годовых, а потом в России выдавать кредиты в рублях под 20–30% годовых. Плюс навязанные страховки и прочие профиты, которые от безвыходности вынужден будет приобретать клиент-россиянин.

Но долго такая схема работать не могла – на Западе можно конкурировать только с помощью повышения качества продукта – навязать страховку и другие допуслуги там не получается. Там у клиента всегда есть выбор – если ему что-то не понравилось, он перейдет дорогу и зайдет в другой банк. В России можно долго спорить о вреде «черной» зарплаты и пользе «белой» – но споров о том, в каком банке ты при трудоустройстве будешь получать свои деньги, чаще всего не случается.

Украинский конфуз

Со стратегией у «топ-менеджеров» Сбербанка тоже беда. Наглядный сюжет – с украинскими «дочками». Независимые эксперты еще несколько лет назад утверждали, что Сбербанку в силу политических событий на Украине работать не дадут – и от активов в этой стране необходимо избавляться, пока они еще что-то стоят.

Точку зрения российских экспертов позже подтвердила зампредседателя НБУ Екатерина Рожкова, в апреле этого года заявившая, что «… перспектив развития у российских банков на Украине нет, но они должны иметь возможность «спокойно и без паники» покинуть страну».

Чего выжидало руководство «сбера», не ясно – но лишь в сентябре 2017 года президент и глава правления Сбербанка Герман Греф отнес Украину к числу стран, с чьих рынков банк планирует уйти – хотя потери банка к этому времени лишь увеличивались. По оценкам специалистов на начало 2017-го Сбербанк потерял на Украине без малого один миллиард долларов.

Лишь в конце прошлого года после нескольких тщетных попыток продать украинский актив – ПАО «ВиЭс Банк» (VS Bank), Сбербанк все-таки избавился от него, закрыв сделку в пользу украинской группы ТАС, учредителем и основным акционером которой является экс-глава Национального банка Украины (НБУ) и бывший вице-премьер страны Сергей Тигипко.

Сумма сделки не разглашается, но как предположил начальник аналитического управления Банка корпоративного финансирования Максим Осадчий, «Банк мог быть продан за цену, равную капиталу банка».

По данным на 1 ноября 2017 года, то есть, за несколько недель до закрытия сделки, активы украинской «дочки» Сбербанка оценивались в 3,817 млрд грн (около $140 млн). Как говорится, миллиард потеряли – предположительно 140 миллионов взяли. Чем не бизнес?

Потеря денег и репутации

Не так давно стало известно, что ведущие фонды ProsperityCapitalManagement и VernoCapital больше не пользуются аналитикой российского банка Sberbank CIB. Конечно, прямых финансовых потерь это не несет. Однако, потеря репутации налицо.

Уход фондов стал логическим завершением эпопеи с увольнением аналитика нефтегазового сектора Алекса Фэка, который раскритиковал проекты российских газопроводов и доказал их нерентабельность. Откровения аналитика, который усомнился в финансовой эффективности для России «Северного потока – 2», «Турецкого потока» и «Силы Сибири», многих сильных мира сего разозлили так, что Греф вынужден был чуть ли не раскланиваясь во все стороны, извиняться за «нехорошего» Фэка.

Однако, увольнение эксперта вопроса доверия клиентов к аналитическим данным Сбербанка не решил. Скорее наоборот – теперь уже точно стало понятно, что независимой финансовой аналитики в нашей стране не сыскать днем с огнем.

В общем, вышеописанные события вполне ясно говорят о том, что из Грефа и его команды эффективные менеджеры никакие и его «корабль» держится на плаву лишь в пределах «порта приписки». Там, где есть конкуренция, проекты Сбербанка лопаются, как воздушный шарик – превращая в пыль миллиарды долларов бюджетных денег.

Так в чем преуспел господин Греф кроме пустой траты денег, отъема чужого бизнеса и помощи юннатам из города Владимира, за что он был удостоен Знака отличия за заслуги перед этим городом? Да и то последнее во Владимире некоторые депутаты оспорили – ведь Греф давал не свои деньги, спонсором выступал Сбербанк.

За 11 лет под руководством Грефа Сбербанк - один из важнейших финансовых инструментов превратился в бесконтрольный кошелек одного
человека с горсткой акционеров, получающих огромные дивиденды даже при колоссальных потерях.  А ведь при правильном управлении Сбербанк мог бы быть мощнейшей структурой, которая сама бы давала в долг всему миру, а не просила денег.

Особенно важна устойчивая банковская структура сегодня – в кризис, когда в бюджете денег нет настолько, что правительство идет на такие крайне непопулярные шаги, как повышение пенсионного возраста. Сбербанк – крупнейший из приближенных к государству финансовых институтов, которые сейчас не работают для своей страны.  Хотя за годы его существования миллионы простых россиян привыкли относиться к нему именно как к государственному – несмотря на то, что официально он считается коммерческой компанией с собственным руководством, то есть, самостоятельным юрлицом, работники которого не являются госслужащими.

И если бы Сбербанк был государственным, можно было задаться вопросом – почему власти страны терпят столь бездарное руководство? Но если принять за правду, что «сбер» - структура коммерческая, почему она до сих пор пользуется всеми благами и привилегиями внутри страны, а не работает на общих конкурентных основаниях?

Ответ может быть где-то рядом. Возможно, где-то по чистой случайности совпадают имена акционеров Сбербанка, получающих прибыль в «любую погоду», и некоторых сильных мира сего, стоящих у руля государства. Чем не вариант?