По поводу Косенко и немного о психиатрии
Когда к психиатру попадает пациент, то психиатр для того, чтобы поставить правильный диагноз (а от правильного диагноза зависит правильно назначенное лечение), должен – первое - собрать субъективный анамнез. Т.е. фактически написать историю жизни и болезни со слов больного.
Второе. Психиатр должен собрать объективный анамнез. Т.е. история жизни и болезни больного со слов его родственников. Для этого врач должен встретиться с ними. И чем больше у него будет сведений, тем диагноз будет правильнее и точнее.
В истории с Михаилом Косенко с его сестрой не беседовал ни один из психиатров из судебно-психиатрической комиссии. Свое решение три эксперта вынесли только после беседы с самим Косенко и на основе амбулаторной карты из психо-неврологического диспансера, в котором он наблюдался.
Третье. Врач-психиатр должен описать психический статус своего подопечного, т.е. описать то, как пациент ходит, как он движется, как он выглядит, вплоть до того, как он пожимает руку - так делали старые психиатры.
Четвертое. Необходимы дополнительные исследования, т.е. анализ крови, рентген, ну и т.д. Что не было сделано тоже.
Вот то, что не знают, а что должны были бы знать судебные эксперты. Это как раз объективный анамнез, который за них собрал я, побеседовав с сестрой Михаила Косенко Ксенией. Кстати, разве перечисленные мной азбучные истины, которые должен знать каждый психиатр по поводу объективного анамнеза, неизвестны экспертам от психиатрии? Мне это странно.
Итак, мальчиком Михаил Косенко был достаточно замкнутым. При этом в школе учился на отлично, много читал, интересовался историей и школу, кстати говоря, окончил на все пятерки. Со слов сестры, таких, как он, называют «ботаник». Читателям этого текста образ сразу становится понятен.
После школы семья хотела, чтобы Михаил поступил в МГУ, но он сказал, что хочет быть «как все» и пошел в армию. Заметьте, тогда медицинская комиссия сочла Михаила Косенко годным к службе в рядах наших доблестных вооруженных сил. Может быть, уже тогда была врачебная ошибка и это тоже на совести врачей?
Там, в армии, Михаил столкнулся с суровой действительности, которая называется дедовщина. В армии над ним издевались.
Здесь я немножко отступлю: я помню, как в приемный покой больницы имени Кащенко, где я был дежурным врачом, уже ночью поступил солдат, которого вытащили из петли (это где-то 1987 год). Он тогда мне сказал: доктор, положите меня в любое отделение, обратно в армию я не вернусь – повешусь. На меня тогда это произвело неизгладимое впечатление. Он был таким же «ботаником», как Михаил Косенко.
Через год службы в армии, после черепно-мозговой травмы, Михаила комиссовали. 12 лет назад он обратился к психиатру в районный психо-неврологический диспансер. Жалобы на слабость, вялость, трудности в сосредоточении, трудности в общении и т.д.
Все 12 лет (внимание!) Михаил Косенко наблюдался в психо-неврологическом диспансере, принимая только один препарат. Подчеркиваю: только один препарат 12 лет.
Препарат этот называется сонапакс. Совсем безобидный.
Кстати говоря, любой здоровый человек может принимать этот препарат при нарушении сна или при перепадах настроения.
Михаил только раз попал в стационар, и то формально для того чтобы ему оформили группу инвалидности из-за описанных выше мной симптомов. Опять внимание! Полтора года Косенко находился в СИЗО. И там его ни разу за это время не посмотрел ни один психиатр. Ему не давали свиданий с родственниками, близкими не сообщили о смерти матери, не отпустили на ее похороны. Т.е. полтора года инвалида второй группы держали в экстремальных условиях.
Никому не приходила мысль, о том, что он нуждается в лечении.
А тут вдруг раз - и принудительное. И сразу.
Полный абсурд.
Но может быть, психиатры, эксперты - гуманисты? Может быть, они хотят спасти его от колонии? Может быть, в больнице ему будет лучше?
Уверен, что нет.
В этой истории есть и вторая сторона медали. Это сама психиатрия. Психиатрия, которой я был всегда очень увлечен. Я знал и знаю много замечательных психиатров, которые без всякого пафоса говорили, что любят больных. А выходя из отпуска, говорили, что они по больным соскучились. Помогать больным было для них смыслом жизни. Мы всегда знали, работая в больнице, кто из врачей больных любит, а кто нет.
Мне очень обидно, что психиатры сегодня так себя дискредитировали.
30 с лишним лет назад я начал работать в 30-м отделении больницы имени Кащенко, где психиатр Зураб Кекелидзе заведовал отделением интенсивной терапии. Неравнодушный, увлеченный, абсолютный профессионал. Сегодня Зураб Ильич Кекелидзе – главный психиатр Министерства здравоохранения РФ и директор института судебной и социальной психиатрии имени Сербского.
Мы вместе с ним не раз выступали в разных телевизионных программах, где неизменно отстаивали права душевнобольных. У нас очень много общих друзей, как раз их числа неравнодушных настоящих психиатров, что называется – от Бога.
И вот я обращаюсь к Зурабу Кекелидзе с вопросом. Не является ли эта психиатрическая история с Михаилом Косенко полной профанацией и дискредитацией психиатрии как медицинской науки? Не наносит ли это ущерб самой профессии? И может быть, есть возможность исправить эту ошибку?
Много раз на встречах с журналистами я говорил о том, что не все психиатры вредители. Что есть много среди них достойнейших из достойных. Выходит, все насмарку.
Мне очень жаль и очень стыдно.
Будьте здоровы и держите себя в руках.
На этот раз без картинок, т.к. текст, который вы прочли, писал не художник Андрей Бильжо. А бывший психиатр и кандидат медицинских наук.
P.S. Я уверен, что такой человек, как Михаил Косенко, человек такой структуры личности, просто не мог никого ударить. Как остро чувствующий несправедливость, он пошел на митинг. Но кого-то ударить – нет.
И еще... Совершенно очевидно, что Михаил Косенко абсолютно адекватен. Для этого даже не надо быть профессионалом в области психиатрии. Это следует из его поведения в экстремальных условиях и из его высказываний на суде.
