Мальчуган и Петрарка
Мне позвонил трехлетний Дениска – сказать спасибо за подаренный ему игрушечный мобильник. А еще пролепетал, что хочет меня тоже одарить - машиной. Видимо, в знак нашей зарождающейся дружбы.
Я был (без всякой иронии) польщен.
Обычно я перезваниваюсь с его мамой, разговоры с которой – увы! – нередко заканчиваются взаимными упреками и обидами. А тут звонит сам златоглавый малыш – словно солнечный зайчик, впорхнувший в хмурое утро далеко уже не молодого человека.
Звони почаще, Дениска, подбодряй приунывших.
С детьми связаны, пожалуй, самые отрадные минуты в моей жизни. Вспоминаю международный детский фестиваль в Артеке, куда я много лет назад попал с группой иностранных журналистов. И такая вот трогательная картинка из памяти: побережье Черного моря, а на берегу одиноко сидит грустный африканский мальчонка в пионерском галстуке, очевидно, сильно уже утомленный от фестивального бума и тоскующий по далекой своей отчизне. Я приветливо помахал ему из окна автобуса. И вдруг он – оcтановись мгновенье! – весь встрепенулся, радостно вскочил, тоже замахал мне двумя руками – и рванул вслед за автобусом…
Дружеский порыв ребенка, его симпатии к тебе – что может быть трогательнее и милее в этом мире? И слава Богу, что я не раз чувствовал это на себе.
Вспоминаю и еще один греющий мне душу эпизод – когда десятилетний сынишка моих сослуживцев на вопрос своего отца: кто из побывавших у них дома гостей понравился ему больше всех? – назвал меня. Забавно, что как раз в эти же дни я узнал о похвальном отзыве обо мне большого начальства и поймал себя на мысли, что мнение заводного мальца радует меня куда больше...
С годами я стал и вовсе охладевать к похвалам взрослых. За любой из них я всегда – пусть и не сразу, а лишь осядет первая глупая эйфория – с подозрением усматриваю какой-то расчет, позу, фальшь – да мало ли что! – а главное, ничего не значащие словеса.
Не то – признание тебя ребенком. Это словно святая водица, бодрящая твои силы, некий божий знак, посланный тебе свыше.
Значит, нет на мне черной, дьявольской метки – если нравлюсь детям, несмотря на мой мрачноватый вид.
Значит, чего-то стою я по высшему, нездешнему счету, коли слышу добрые слова (не от женщин-коварниц, не от мужиков загребущих) – от малолеток!
Впрочем, у меня есть и более бесспорный пример детской прозорливости – случай, произошедший в далекие времена во дворце венецианского дожа (видно, большого затейника), который посреди какого-то празднества попросил вдруг своего малолетнего сына выбрать среди собравшихся здесь именитых горожан самого умного. Пытаюсь представить себе, как это все было. Кругом – холеные, недобрые, хитрющие, блудливые лица сановников, богатеев, светских трепачей; все зазывно, приторно склабятся возможному преемничку, кое-кто даже по-свойски подмигивает ему – и вдруг глаза ребенка встречаются с пронзительным, скорбным взглядом стоявшего поодаль от всех человека. Мальчуган – замирает; он, разумеется, еще ничего не смыслит ни в людях, ни в истинном величии, но он остро, как никто из здесь присутствующих, чувствует, что перед ним – Гений, – и уверенно указывает на него. То был поэт Франческо Петрарка. Впрочем, как и всякий поэт – тоже большой ребенок…
Жаль, что мы так редко спрашиваем этих несмышленых и мудрых человечков о нас самих. И жаль, что не они сами выбирают себе всякого рода уполномоченных по их делам и прочих важных персон, свысока решающих детские, да и не только детские, судьбы. Будь по-ихнему, думаю, расклад был бы совсем иной.
Правда, не уверен, что выбор маленького венецианца был встречен с пониманием. Не тот люд обитает во власти, чтобы ценить поэта. Да и не зря было сказано Блаженным Августином: "Кто старше, тот и неправеднее". А по большому счету – еще и глупее, добавил бы я.
Так что, не спеши, Дениска, взрослеть - для нашей дружбы это только во благо.
