Кто толкнул в окно доктора Люде?

Доктору Эдмунду Люде было 86 лет. Известный кардиолог долгое время работал в ведущих клиниках страны, в том числе Центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Последние годы он, по словам соседей, тяжело болел. Близкие покойного считают, что врачи не желали связываться с тяжелобольным, поскольку смерть пациента в стационаре испортила бы им статистику. Потеряв шансы на госпитализацию, Люде выбросился из окна, оставив предсмертную записку, в которой было сказано: «Никого не виню в смерти. Виновно здравоохранение. До свидания».

Последний в своей жизни шаг доктор Люде сделал вчера ранним московским утром. Он стал очередным онкобольным, который выбрал смерть из-за того, что не мог получить медицинской помощи. По имеющейся статистике, в 2015 году в Москве в среднем порядка 10 человек в месяц сводят счеты с жизнью именно по этой причине.

За дело Люде взялся Следственный Комитет. Засуетился в очередной раз и Минздрав – Росздравнадзору (почему-то не столичному департаменту здравоохранения) поручено проверить организацию оказания медицинской помощи погибшему профессору.

Я уверен, что стационары, куда обращался погибший, команды «скорой помощи», которые он вызывал, проверят и виновных не будет. Как же можно винить самих себя? Не секрет, что тяжелых онкобольных врачи не берут в больницы. Пусть они умирают дома. Этот принцип сработал и в отношении Люде. Как сообщил ТАСС источник в медицинских кругах, профессор перед смертью три раза вызывал скорую помощь. «Действительно, 86-летний профессор три раза вызывал скорую помощь за последние двое суток. Но у врачей скорой помощи есть негласное правило, что если человеку уже нельзя помочь, его не госпитализируют», - сообщил источник. Но кто принял окончательное решение по судьбе человека? Неужели рожденный чудовищным сознанием бюрократа приказ № 3764, действующий с 12 августа 2013 года, ценнее для врача, чем жизнь человека? Напомним, что, в соответствии с этим документом, бригады «скорой помощи» не должны госпитализировать, а лишь должны обеспечить «динамическое наблюдение в лечебно-профилактическом учреждении в следующих случаях» – далее перечисляются диагнозы, с которым «скорая» только лишь оказывает первую помощь и оставляет больного. В числе этих диагнозов – бронхиальная астма, гипертонический криз неосложненный, эпилепсия, ангина, а том числе и при температуре выше 39 градусов. И это далеко не полный список. «По сути, это самое настоящее преступление против людей, продолжение … геноцида. По той простой причине, что ряд заболеваний, по которым мы теперь не можем госпитализировать, в конечном итоге могут привести к инвалидизации либо смертности». Это слова бывшего сотрудника одной из станций «Скорой помощи» Эдуарда Каляманова. «Идет сознательное разрушение бесплатного здравоохранения. В чем оно заключается: мы теперь не возим этих больных, сокращается количество госпитализаций по экстренным показаниям в стационар, следовательно, будет уменьшаться количество койко-дней в стационарах», говорил он. Именно о такой оптимизации как одного из плюсов реформ нам изо дня в день рассказывает федеральный Минздрав.

Не секрет, что даже в Москве (чего говорить о других регионах) есть серьезнейшие проблемы с лекарственным обеспечением по онкологии. По словам главного специалиста паллиативной медицинской помощи Минздрава РФ, главного врача Первого московского хосписа Дианы Невзоровой, в столице обезболивающими препаратами обеспечены 40% онкологических больных. «Есть регионы, где этот показатель составляет 4% и даже 0%», - говорит она. 40 процентам повезло. А остальным?

Казалось бы, ситуация со смертью профессора яснее ясного. Доведение кардиолога Люде до самоубийства стало результатом действий цепочки конкретных лиц, начиная с главы Минздрава Вероники Скворцовой. Ведь это прямое следствие того, что творят со столичной медициной министр и ее московский коллега Леонид Печатников. Руководству страны они исправно докладывают о повышении уровня выявляемости рака на ранних стадиях, о снижении смертности онкобольных, о разработке 10 новых субстанция для борьбы с раком. Но это то самое «громадье», которое производит впечатление, но за которым теряется жизнь конкретного человека. Можно долго рассказывать, сколько миллиардов потрачено на закупки медицинского оборудования, но если я прихожу в районную поликлинику и не могу попасть к энокринологу, потому что его сократили, и теперь мне надо ездить в другой район Москвы, потратив на это полдня, то в чем реальная, не показная польза от действий Минздрава? Если я прихожу на прием к участковому, а там три(!) очереди одновременно – по электронной записи, «живая» и «я только спросить»? Г-жа Скворцова может убаюкивать сказками Президента, но нам зачем врать?

Вернемся, однако, к гибели Эдмунда Люде. В УК РФ есть целый ряд статей, которые, будь у соответствующих структур желание и воля, к этим лицам можно было бы применить. Например, ст.124 п.2. о неоказании помощи больному, приведшей к смерти. Или ст.110 о доведении до самоубийства – тоже к месту.

В смерти кардиолога виновата система здравоохранения. Но у каждой системы есть свое лицо, ответственное. Например, за работу промышленности спрашивают с Дениса Мантурова, предприятий атомной отрасли – с Сергея Кириенко. За здравоохранение отвечает Вероника Игоревна Скворцова. И за то, что ее система убивает людей, она тоже должна отвечать.