Глубинные залежи
«Нефть» Пола Томаса Андерсона — фильм о поисках полезных ископаемых в недрах человеческой натуры — выходит в российский прокат
Библейский размах картинки ударяет по мозгам с первых кадров; под диссонирующее крещендо струнных из недр земли поднимается человек — одинокий, молчаливый, с парой грязных самородков за пазухой. Дэниел Плэйнвью — герой масштаба никак не меньшего, чем гражданин Кейн. Человек, из которого родился фильм «Нефть», — совместное творение выдающегося актера Дэниела Дэй-Льюиса и лучшего молодого режиссера США Пола Томаса Андерсона. Цель героя — вспороть брюхо земле и извлечь на свет божий все ее богатства; цель автора — вспороть душу герою и понять, кто же он все-таки такой: антихрист или мессия, мерзавец или гений, бездушный делец или нежный отец? Начавшись с тишины (первые двадцать минут фильма ни одной реплики, да и разговаривать одинокому рудокопу не с кем), «Нефть» завершается ударным диалогом. Точнее, теологическим диспутом: поднявшись из низов к заоблачным вершинам нефтяного бизнеса, небожитель Плэйнвью колотит тяжелой кеглей по голове своего извечного противника, священника Элайи, и рычит сквозь зубы: «Я — третье Откровение!»
Настанет 24 февраля, и «Нефть» будет признана лучшим фильмом года по версии «Оскара», если не уступит пальму первенства «Старикам тут не место» братьев Коэнов. В Берлине фильм оставили без основной награды, дав пару утешительных «Серебряных медведей» (в том числе за лучшую режиссуру). До тридцати Андерсона считали вундеркиндом, а сейчас начали уважать и назвали «вторым Кубриком» — но любят гораздо меньше. Оно и ясно. В броских «Ночах в стиле буги» и эффектной «Магнолии» все было на виду, как мужское богатство Дирка Дигглера в первой ленте и дождь из лягушек — во второй. «Любовь, сбивающая с ног» требовала более основательного погружения, а «Нефть» — фильм для зрителей-шахтеров, не страшащихся глубин. Но верхний слой успокаивающе-традиционен: перед нами вроде как очень американский кинороман о self-made-man'е начала ХХ века, который ради богатства продал душу Мамоне. Сделано — комар носа не подточит: декорации и костюмы выверены до ниточки, деревянную нефтяную вышку, сразу видно, строили своими руками и сожгли потом по-настоящему.
Короче, большое эпическое кино, позволяющее артисту показать весь спектр своих способностей — от ледяного спокойствия до душераздирающей истерики. «Нефть» поставлена по роману Эптона Синклера, правда, героя в книге прозаика-социалиста зовут по-другому, да и в сюжете сходства ни на грош. Режиссер (он же сценарист) вместо производственного эпоса о капиталисте и профсоюзах выдал мировоззренческую притчу. «Нефть» лишь притворяется классикой — как имитирует Бартока со Стравинским автор блестящей музыки гитарист Radiohead Джонни Гринвуд, как выдумывает гиперреальную вселенную давний соавтор Линча и Малика художник-постановщик Джек Фиск.
В оригинале заголовок — There Will Be Blood («И будет кровь»). Вернув название романа-первоисточника, прокатчики постулировали важную связь между нефтью и кровью (фильм вообще текуч и изменчив, в нем много жидких субстанций — от святой воды до липкого молочного коктейля). В первой половине картины упрямый Плэйнвью ищет «черное золото», добыча которого ознаменуется бравурным Аллегро из скрипичного концерта Брамса; в финале под те же скрипки хлынет кровь. Обогащение как таковое интересует героя, непроницаемого одиночку и убежденного мизантропа («Я ненавижу большинство людей», — доверительно сообщает он), не в первую очередь. Он днем с огнем ищет человека — пожалуй, и в самом себе тоже. Сдает родного сына в интернат, а потом, покаявшись в церкви, принимает обратно и делает наследником всего состояния; тот же вместо благодарности бросает отца. Тут и всплывает главный вопрос по Достоевскому: «Если Бога нет, то какой же я капитан?» Давать ответ, ясное дело, невозможно, да и почти неприлично. Так что окончательной разгадки этого ницшеанского ребуса не ищите. И это, пожалуй, тоже достоинство фильма.
