Кто и Зачем
Непонятные граффити на московских заборах и домах — это портфолио уличных художников, которые готовы создать новую коммерческую и политическую рекламу. А заодно и новую городскую среду.
Если бы дать уличным художникам волю и вволю краски, они в считанные месяцы превратили бы Москву в огромную выставку под открытым небом. Граффитчики расцветили бы серые московские брандмауэры эпизодами из комиксов и зарисовками из жизни фантастических персонажей. С другой стороны, они вряд ли щадили бы исторические памятники, они издевались бы над рекламой, на которую потрачены миллионы, они клеймили бы частную собственность своими “тэгами”, подписями, составленными из хитро переплетенных букв. Поэтому город заигрывает с граффитчиками, чтобы не умереть со скуки, и в то же время запрещает их, чтобы не потерять респектабельность.
Лавка мира
По всему Лаврушинскому переулку в Москве тянется извивающаяся, как змея, скамейка, расписанная полутора сотнями художников, — “Лавка мира”. Спонсоры мероприятия, компании, производящие краску, понимали роспись лавки как рекламную акцию. Префектура полагала, будто речь идет о массовом мероприятии типа масленичных гуляний. Акция началась месяц назад, артефакт должен был простоять в Лаврушинском три дня, но лавка мгновенно стала достопримечательностью. Москвичи стали водить сюда гостей столицы подивиться на красоту. По ночам приезжали неизвестные и пытались купить у сторожей фрагмент лавки за $15 тыс. Дворники-таджики стерегли скамейку ревностнее, чем иные музейные хранители.
И, увидев все это, правительство города решило оставить лавку в Лаврушинском на месяц, а потом и до конца лета. В конце лета должен состояться аукцион, “Лавку мира” распродадут по кускам, деньги обещают направить на устройство творческих центров при детских домах, чтобы детям было где учиться рисованию.
Художники, каждый из которых должен был расписать по двухметровому куску скамейки, разумеется, отнеслись к акции как к баловству и развлечению, однако к работе подошли всерьез: заранее готовили эскизы, приехали с утра пораньше, долго наносили на лавку рисунки карандашом, долго раскрашивали, боялись дождя. Но был один человек, который приехал в Лаврушинский позже всех. Вероятно, проспал. Он приехал к обеду, вооружился баллончиками с краской, за полтора часа нарисовал на лавке огромный, анатомически абсолютно достоверный и очень красивый человеческий глаз. Его краска почти мгновенно высохла, он покрыл свой отрезок лавки лаком и уехал, прихватив остатки краски, в то время как остальные художники делали только первые мазки. Этого молодого человека звали Дима, кличка у него Мо, он граффитчик и входит в банду граффитчиков “310 squad”.
Скорее художники
С организаторами “Лавки мира” Машей и Андреем Поповыми мы сидим напротив этой лавки в кафе. Маша рассказывает, что проект обошелся в $100 тыс. и что найти для подобного проекта спонсоров проще простого. Маша говорит:
— Если не будешь сам формировать городскую среду, ее сформирует вокруг тебя кто-то другой. И у этого другого среда получается почему-то какая-то мрачная.
А Андрей тем временем показывает в компьютере фотографии европейских и американских картинок, которые назвать граффити язык не поворачивается, и Андрей называет их “уличной живописью”, “уличным искусством”, “формированием городской среды”. Целые картины на всю высоту городских брандмауэров. Трехмерная живопись на асфальте такая, что кажется, будто асфальт разверзся и открылось населенное странными персонажами подземелье. Маша и Андрей рассказывают мне, что придумали целый проект — расписывать в Москве градирни, огромные, толстые серые охладительные башни ТЭЦ. На эскизах, которые показывает Андрей, градирни превращаются в чрезвычайно достоверные, поросшие деревьями холмы, в небо с плывущими по нему облаками, во фрагмент пейзажа, идеально вписанный в городской пейзаж Москвы, так что градирня как бы исчезает. Маша и Андрей говорят, что уже нашли спонсора, готового оплатить превращение московских градирен в произведения искусства. Крупная транснациональная компания согласна даже не размещать на градирнях своего логотипа. Но, по словам Маши, пока начальникам градирен удобнее получать от РАО ЕЭС бюджет на ремонт и понемногу красить свои градирни серой краской.
Член правления РАО ЕЭС Андрей Трапезников говорит про Машу и Андрея:
— Они скорее худождники, чем бизнесмены. Их интересует сам процесс. Они не задумываются о том, что градирню к покраске надо готовить, останавливать, заделывать щели снаружи и изнутри. Потом, мы не понимаем, насколько серьезны намерения их спонсоров, покрашенную градирню надо эксплуатировать, обновлять рисунок, иначе будет выглядеть ужасно.
Маша и Андрей действительно ни о чем подобном не задумываются: дай граффитчикам волю, они будут перекрашивать градирни хоть каждый месяц.
Метаморфозы зла
В том, что градирни могли бы быть раскрашены хорошо и действительно могли бы раствориться в городском пейзаже, я нисколько не сомневаюсь. С молодыми людьми, которые пишут на городских стенах свои псевдонимы Fet и Mo (на самом деле это Степан и уже знакомый нам Дима), мы сидим в кафе, и молодые люди тоже показывают мне свои картинки в компьютере. Fet рисует в стиле романтических американских комиксов, причем его рисунки состоят из увеличенных растровых точек, как будто напечатанный на дешевой бумаге комикс спроецирован на стену. На расписанной Fet'ом трансформаторной будке в Ясеневе художнику телефонирует поп-артовая красавица и приглашает на свидание. Степан отвечает согласием, впрочем, не без ошибок в английском языке.
Мо кроме огромных комиксов на стенах, кроме огромного и живого человеческого глаза на лавке умеет рисовать еще пейзажи: сумеречный железнодорожный разъезд, блестящие, чуть ли не влажные рельсы, туман, медленно движущиеся поезда, сплетение проводов, лунный свет, отражающийся в фарфоровых изоляторах на линии электропередачи, — это выглядит невероятно натуралистично для картины, нарисованной на стене спреем. Мо показывает мне фотографию, на которой телевизионщики берут у него интервью, в то время как он рисует железнодорожный пейзаж. И потом показывает другой настенный рисунок: краской из баллончика на каменной стене Мо нарисовал, как он, Мо, рисует железнодорожный пейзаж, а оператор с камерой и репортер с микрофоном берут у него интервью.
Fet и Мо рассказывают мне, что, по их мнению, в Москве сейчас более или менее активно действуют около 250 группировок граффитчиков. Многие просто пишут на стенах свои имена или названия своих банд. Это для посвященных. Посвященные понимают, как трудно было залезть, например, на крышу и на глазах милиционеров и охранников, предположим, коммерческого банка, оставить на стене банка свой логотип. Названия, как правило, написаны сложным переплетающимся шрифтом. Кроме того, названия, как правило, ничего не значат. Команда “310 squad”, в которую входят Fet и Мо, начинала, например, с того, что писала на стенах слово “зло”.
— В том смысле, — объясняет Fet, — что писать на стенах — это вандализм, хулиганство и зло. А потом мы заметили, что слово “зло” похоже на цифры 310, и тогда уже придумали, что вот нас в группе трое, и если мы работаем вместе, то наши усилия умножаются на десять. И так далее. Сначала придумывается название, а потом уже придумываются для него объяснения.
Fet и Мо рассказывают, что теперь им уже не очень интересно просто рекламировать свой бренд на малодоступных стенах города. Им хочется больших проектов. Большие проекты бывают нечасто. От многих приходится отказываться, потому что компании-спонсоры часто ни черта не понимают в граффити. Они, группа “310 squad”, — самая, пожалуй, востребованная в коммерческом смысле команда московских граффитчиков, но заказов все равно пока не хватает, чтобы жить на деньги, заработанные художеством. Но они надеются. Из нашего разговора я делают вывод, что граффитчики как хакеры: сначала ты хулиганишь и рискуешь штрафами и тюрьмой, взламывая чужие компьютерные системы, а потом крупная компания приглашает тебя на работу создавать защиту от хакеров.
ZUK club, R8BIT и НЁК
Кирилл по кличке Кто пожимает плечами. Говорит:
— На самом деле я не знаю ни одного граффитчика, который созрел бы до уважения частной собственности.
Кто организовывал первый в России крупный граффити-фестиваль в Центре современного искусства “Винзавод”, но известен не этим, а тем, что рисует в составе московских банд “Зачем” и No Future Forever. Раз или два в неделю Кирилл с друзьями берут краски и идут на свободную охоту по городу. Иногда они заранее определяют место, где станут рисовать, заранее придумывают, как добраться до труднодоступного участка стены, как обмануть милиционеров или охранников предприятия, располагающегося в предназначенном ими для граффити здании.
Кто говорит:
— Как подойти к стене и как потом убежать — это важнее, чем то, что ты на стене нарисуешь. Но стена тебя всему научит.
Кто говорит:
— Это такая игра в зарницу. Принималово (в смысле задержание), собаки, менты, гопники морду бьют, всегда весело!
Кто с друзьями пишет на стенах московских домов слово “зачем”. Под вывеской дорогого магазина — “зачем”. На автомобильной развязке — “зачем”. Поверх рекламного плаката Альфа-банка с использованием альфа-банковской красной буквы “А” — “зАчем”. “Зачем, зачем зачем”. Кто нарисовал? Кто!
Кто рассказывает, что, если какая компания (кроме тех компаний, что в антиглобалистских кругах граффитчиков считаются врагами) закажет ему нарисовать рекламу на стене или оформить дискотеку, он нарисует, оформит, получит гонорар, заберет остатки краски и напишет ими на стене “зачем”.
Кто говорит:
— Я нелегал, но от коммерческого заказа отказываться не буду.
По его словам, и другие граффитчики в Москве, Петербурге и по всему миру одновременно нелегально “пачкают стены” и выполняют респектабельные заказы на модное граффити. Питерские люди, объединенные в банду Search and Upgrade, например, вскрывают светящиеся рекламные короба на автобусных остановках и вместо рекламы зубной пасты и туши для ресниц вешают туда свои плакаты, изображающие молодого человека, у которого вместо рта написано: “Все, что ты знаешь, — ложь”. Но это не мешает Search and Upgrade выполнять кучу коммерческих заказов.
Кто говорит, что граффити негласно, но давно включены в арсенал рекламных агентств. Тысяча долларов за десять тэгов на стенах города. Вы видели рекламу новой радиостанции на развязках третьего транспортного кольца, вы видели граффити-рекламу “Ночного дозора” и других фильмов, желающих стать в молодежной среде культовыми. Вы видели политическую рекламу. Даже “Единая Россия” неуклюже пыталась устроить граффити-фестиваль.
Но Кто говорит: “Птичка в клетке не поет” и почему-то уверен, что коммерческое использование граффити не может подорвать его анархистского духа. Он говорит, что даже “310 squad”, настроенные рисовать большие и красивые картины на трансформаторных будках, время от времени раскаиваются, что оторвались от корней, берут баллончики краски Belton или Montana и идут нелегально рисовать на стенах свои тэги. И ZUK Club, хоть их озолоти, все равно будут рисовать на стенах свою наркотическую зебру. И R8BIT будут рисовать своих пиксельных рыб и скорпионов. И Limite — черных людей. И “NЁK” (название расшифровывается как “Нюхать, если клей”, команда состоит из художников, которые носят клички Паёк, Чаёк, Буёк, Батёк, Денёк…) все равно будут рисовать своих смешных чудовищ.
Кто говорит, что каждую неделю в метро спускаются люди, расписывающие поезда, иногда целые поезда, все вагоны. И мы редко видим в метро на поездах граффити только потому, что резерв поездов большой, около 30%, и вагоны, “испорченные вандалами”, не выпускают на линию. Кто говорит, что недавно одному граффитчику, расписывавшему поезд, отрезало колесами ноги.
Зачем? “Зачем”.
