"Шинель" с прорехами
Мариинский балет показал в Москве спектакли - номинты на «Золотую маску»
В преддверии вручения ежегодной национальной театральной премии Мариинская труппа представила в Москве четыре спектакля. Это двухактный балет "Ундина" французского хореографа Пьера Лакотта и три одноактные постановки: "Мещанин во дворянстве" Никиты Дмитриевского на музыку Рихарда Штрауса, «В сторону «Лебедя» Алексея Мирошниченко на музыку Леонида Десятникова и "Шинель" американца Ноа Д. Гелбера на музыку Дмитрия Шостаковича.
«Ундина» поставлена по мотивам легендарного спектакля XIX века, созданного Жюлем Перро - одним из отцов-основателей балетного романтизма. История о морской деве, погибшей от любви к смертному, с успехом шла на Мариинской сцене до начала XX века под названием «Наяда и рыбак». Авторитетнейший танцовщик и знаток старинной хореографии Петр Гусев сохранил в виде сюиты ключевые фрагменты спектакля, в том числе хит эпохи: танец Наяды с тенью - эпизод, когда русалка превращается в человека и замечает, что у нее, как у всех смертных, появляется тень. Эта сюита успешно исполнялась на сценах Большого и Мариинского театров в конце 1980-х годов ведущими солистами труппы.
Пьер Лакотт воспользовался музыкой итальянского композитора Цезаря Пуни - той же самой, что звучала в этом спектакле 100 с лишним лет назад. Декорации, костюмы и танцы - новые, выполненные Лакоттом в соответствии с его представлениями о романтическом балете. Эти представления в корне расходятся с тем, что известно о самой сути вклада Жюля Перро в историю хореографии.
Перро был мастером «действенного танца», подчинявшего отбор виртуозных па актерским задачам и развитию драмы. Лакотт действует противоположным образом: предъявляет набор трудных танцевальных комбинаций как упражнения, совершенно не заботясь, характеризуют ли они персонажей, соотносятся ли с сюжетом и не утомляют ли публику бесконечным повтором виртуозных мелких движений. Беда, однако, не в том, что по стилю новая «Ундина» не похожа на спектакль Перро, а в том, что работа Лакотта-хореографа попросту несостоятельна в художественном отношении. Скомпоновать движения - еще не значит создать хореографический образ. Точно так же, как повесить холщовые задники с аляповатым изображением моря и кулисы с деревьями будто из диснеевского мультфильма - еще не значит создать образ театра XIX столетия.
"Мещанин во дворянстве" выгодно отличается от "Ундины" только краткостью. Изложить сюжет, охарактеризовать персонажей и сочинить танцы постановщик не смог. Действие ограничивается беготней, комическими ужимками и катанием по полу. А наиболее комичное состоит, пожалуй, в том, что именно "Мещанин во дворянстве" Мольера был одной из самых популярных пьес, из созданных при дворе "короля-солнце" в жанре комедии-балета -прародителя современных балетных форм. И именно в его тексте содержатся иронические пассажи о всеобщей значимости умения танцевать.
"В сторону "Лебедя" - пародия на хит Михаила Фокина: цитаты этой миниатюры распределены между балериной и ее партнером и комически препарированы. Действие происходит на фоне грандиозного штрих-кода, что само по себе впечатляет сильнее танца.
"Шинель" призвана взять реванш за все вышеперечисленное: в ней есть и внятность фабулы, и танцевальные образы, и тщательно выстроенная хореография. Но фантасмагорическая музыка Шостаковича одним махом обессмысливает все это школьное усердие: в нескольких тактах выражено много больше, чем хореограф пытается показать на протяжении всего спектакля.
Выходит, что творческим итогом изнурительного труда ведущей балетной труппы мира в прошлом сезоне предложено считать лишь три исполнительские работы. Евгения Образцова и Леонид Сарафанов успешно сдают школьный экзамен на сугубо техническую виртуозность в «Ундине», а Андрей Иванов демонстрирует пластическую и актерскую свободу в роли Акакия Акакиевича. Наград для всего наличного состава труппы за терпение и выносливость «Золотая маска», увы, не предусматривает.
