Ребенок – не пациент?

Глядя на шокирующие случаи гибели детей, складывается ощущение, что детской медицины в нашей стране просто не существует.

Волосы дыбом

Совсем недавно в Калининграде, Калуге и Иркутской области практически друг за другом произошли истории, от которых у нормального человека мороз идет по коже, и которые ясно показывают, в каком состоянии находится отечественное здравоохранение.

В Калининграде, 11-месячный малыш умер от сепсиса после того, как врачи отказались положить его в больницу. Причем, в приемное отделение его с мамой привезла «скорая» - сам бог велел оформить их в стационар. Однако, медики отказались это делать, сочтя заболевание несерьезным.

Положили малыша в инфекционное отделение больницы лишь на следующий день, когда ему стало хуже. Но было уже поздно. Ребенок умер. Теперь в деталях этой истории разбираются следователи – однако, даже если будут найдены и наказаны виновные, матери малыша едва ли будет от этого легче.

В Калуге 8-месячный мальчик умер, пока скорая помощь 2 часа возила его из больницы в больницу. Когда, наконец, несчастного мальчишку приняли в лечебное учреждение и положили в реанимацию, помогать ему стало поздно. Мальчик скончался. Предварительной причиной смерти называется двухсторонняя пневмония и отек мозга.

Тем утром мама малыша вдруг заметила, что 8-месячный сын уже слишком долго спит. «Я подбежала и увидела, что ребенок лежит с открытыми выпученными глазами, полными ужаса, смотрящими в непонятном направлении, зрачки немного бегали, он не шевелился», - вспоминает мама малыша.

Женщина вызвала «скорую», описав по телефону ситуацию. По идее должна была приехать детская реанимация, однако, приехала обычная бригада фельдшеров. Все, что они сделали (или все, что умели) – это измерили температуру, и нехотя согласились отвезти малыша в больницу.

Даже невооруженным взглядом, по состоянию ребенка, можно было понять, что счет идет на часы, если не на минуты. «Я спросила, почему не включают сирену. Оказалось, за рулем сидит шофер, который какие-то там курсы не прошел, чтобы ему разрешалось включать мигалку, сирену», - говорит мать малыша.

Поэтому через городские пробки дорога в больницу заняла почти час. Но здесь мамы ждал настоящий шок – приехали они в детскую городскую больницу, а надо было в инфекционную. Туда «скорую» с умирающим ребенком, которому даже никто из медиков не попытался помочь, и отправили. А это другой конец города. Ехали еще час.

К тому времени у малыша посинели губы, появились судороги, которые все учащались, дыхание останавливалось. В инфекционной, едва глянув на маленького пациента, медики тут же засуетились, забегали, удивляясь при этом, почему это не было сделано на дому и в первой больнице. Врачи не понимали, почему умирающего ребенка отправили в другую больницу, на другом конце города?

Малыша поместили в реанимацию – но сделать уже ничего не смогли. Ребенок умер. И снова работа для следователей – некоторая закономерность российской детской медицины. Без уголовного дела маленьких пациентов у нас уже не лечат.

Но если в вышеприведенных случаях гибель детей можно сослать на халатность медиков и неумение лечить, история из Иркутской области показывает, что в отдельных случаях «коньком» детского врача является обыкновенное равнодушие.

Дежурный врач Черемховской городской поликлиники № 1 в Иркутской области, заступивший на смену, отказался принять ребенка с острой болью, мотивируя отказ тем, что ему срочно нужно уйти домой, чтобы отремонтировать холодильник.

Эта история, к счастью, без летального исхода. Но заслуги врача в том, что мальчишка не умер, нет абсолютно. Так уж повелось – если выжил, то сам. Если выжить не суждено – врачей рядом не будет. Или будут, но в роли статистов и сторонних наблюдателей. Нет, вру – температуру, если что, все-таки измерят.

У Минздрава все окей

От всего, что говорит министр здравоохранения Вероника Скворцова по телевидению, в газетах, на конференциях и совещаниях, хочется умиляться. Настолько все здорово в нашей детской медицине.

То вот тебе снижение младенческой смертности в 2016 году на 7,7% – до 6,0 на 1 тыс. родившихся живыми. То вот за 5 прошедших лет младенческая смертность снизилась более чем на 40% и за январь–февраль 2017 года достигла 5,0 на тысячу родившихся живыми.

А вот уже в конце осени этого года младенческая смертность достигает самых низких значений за всю историю нашей страны.

Много и красиво говорит министр. Но она никогда не расскажет историю, где в уже неоднократно сегодня упоминаемом Калининграде, например, врач-педиатр отказалась подниматься к маленькому пациенту, потому что в доме был сломан лифт. Мальчика выволокли к ней в холодный подъезд и, там она его слушала и ставила диагноз.

Никогда госпожа Скворцова на официальных мероприятиях не приведет в пример цифры, согласно которым в год в России из-за врачебных ошибок умирает от пятидесяти до ста тысяч человек. http://politrussia.com/society/kak-byt-s-762/  Из них, как минимум, четверть – дети. А если министру напомнить эту цифру, она скажет, что это всего лишь домыслы.

И вы знаете, в ее словах будет некая доля правды. Ведь Россия – одна из немногих европейских стран, где не ведется точной статистики врачебных ошибок. И не потому, что мы безалаберные такие. Думаю, потому, что если вести статистику, как раз на сто тысяч и выйдем. А то и за сто тысяч.

Да и само понятие «врачебная ошибка» – это вовсе не юридический и даже не медицинский термин. Он не закреплен он ни в одном законе. Это просто обиходное выражение.

И обсуждать врачебные ошибки до сих пор принято с придыханием, а признавать медиками свои ошибки считается среди их коллег величайшей глупостью. Тем более, когда есть другое понятие – «корпоративная солидарность». Это когда погубившая ребенка больница всеми своими административно-юридическими ресурсами противостоит убитой горем матери, со слюной на губах доказывая, что ребенок и так был не жилец, а мы сделали все, что смогли.

Да, в наши дни можно привести примеры, когда ошибки признаются – но лишь после решения суда. И даже выплачиваются компенсации. И медики даже извиняются – после того, как их признают виновными. До суда никто никогда не извинится. До суда виноваты вы сами.

Директор исследовательского центра «Независимая медико-юридическая экспертиза» из Санкт-Петербурга Александр Балло приводит такие данные: в тройку медицинских специальностей, где врачебные ошибки встречаются чаще всего, в России входят стоматология, хирургия, акушерство и гинекология.

Самая крупная в истории страны компенсация за врачебную ошибку была выплачена жительнице Санкт-Петербурга два года назад – 15 миллионов рублей. Эту сумму выплатила клиника акушерства и гинекологии Санкт-Петербургского университета имени академика Павлова, врачи которой погубили новорожденного ребенка.

Принимая роды, горе-доктора вызвали у женщины разрыв матки, а у младенца – необратимые повреждения головного мозга. Ребенок впал в кому и умер. Безутешная мать сумела добиться судебного решения о выплате 15 миллионов. Клиника, ясное дело, пыталась обжаловать этот вердикт, но, к счастью, безуспешно…

Ошибиться не страшно – главное не признаться

Сто процентов, отвечать за врачебные ошибки своих сотрудников должны не только клиники – рублем, но и сами горе-доктора – собственной профессией и свободой. И таких примеров в России, к счастью, все больше. В свое время резонансный приговор был вынесен в Ставропольском крае, где виновными в смерти младенца были признаны сразу трое медиков из Советской ЦРБ – это заведующий отделением анестезиологии-реанимаци, врач анестезиолог-реаниматолог и медсестра.

История эта выглядит так. В больницу доставили девочку, которая жаловалась на боли в животе. Хирург поставил диагноз: «Острый аппендицит», ребенка прооперировали, а затем перевели в палату интенсивной терапии, где подключили к дыхательному аппарату для спонтанного пробуждения и вентиляции легких.

Однако, девочка так и не пришла в сознание, и на следующий день умерла. Экстренно приехавшая в Зеленокумск комиссия из краевого Минздрава подтвердила: ребенок умер из-за врачебной ошибки, поскольку анестезиолог неверно установил аппарат искусственной вентиляции легких.

Районный суд Ставрополя обязал больницу выплатить старшей сестре погибшей компенсацию морального вреда. Но и тут, плевав на приговор и на резонанс в обществе, больничные юристы изловчились и направили в суд жалобу: приостановить выплату компенсации, пока расследуется уголовное дело в отношении медиков (всем троим вменяли ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности»). Ход едва не удался.

Само же уголовное дело в райсуде рассматривалось почти бесконечно. И всего лишь для того, чтобы отправить медиков-убийц на год-полтора в колонию-поселение.

Только вот до скамьи подсудимых медиков уголовные дела доводят в пропорции 1 к 100. Ни общественный резонанс, ни всеобщее порицание, ни убитые горем родители не являются для убийц в белых халатах основополагающим критерием. Главное – бодренько и без потерь выскочить из очередной некрасивой истории. Тем более, что зачастую в борьбу за «честь» врачей подключается не только ресурс конкретного медучреждения, где случилась трагедия, но и административный ресурс едва ли не целого региона.

Мы в свое время писали о массовой гибели новорожденных малышей в суперсовременном Брянском перинатальном центре. Там тоже шумели, руками размахивали, уголовное дело заводили, обещая во всем разобраться и всех наказать…

Едва ажиотаж сошел на нет, закрытый было центр тихой сапой открыли вновь с тем же медицинским составом. О судьбе уголовного дела никто ничего больше не слышал. Убив 11 младенцев, центр работает, как будто ничего и не случилось. А ведь такое резонансное дело обычным следователям самим по себе не «слить» - здесь нужен «щелчок» сверху.

И таких примеров – валом. Может быть, не все они резонансны и не везде заканчиваются настоящими человеческими трагедиями. Но в любом случае, пока у нас доктор будет пробегать по коридору мимо корчащегося в болях ребенка, чтобы отремонтировать дома холодильник, а министра здравоохранения день изо дня  будет по бумажке зачитывать бравурные цифры, не желая замечать, что реально творится вокруг, наши дети будут умирать. В двадцать первом веке, в эпоху передовых технологий.

Не верите? В рейтинге одной только младенческой смертности (и это не считая других детских и подростковых возрастов) Россия находится на 161 месте с результатом 6,9 смертей на тысячу человек. Цифра, уже расходящаяся с озвученной министром Скворцовой.

Впрочем, чиновнице не привыкать к тому, что у нее слово и дело расходятся. Вернее, есть слово. Дела нет. Это примерно как медицина без лечения. Это примерно как хирург без скальпеля. Нужен нам такой хирург? А нужен нам такой министр?