Мобилизация очковтирательства
Власти отчитались о призыве 200 тыс. человек за две недели, но, что теперь с ними делать, неизвестно
Всего за две недели в России призвали не менее 213 тыс. человек в 53 регионах, подсчитали издание «Важные истории» и волонтеры Conflict Intelligence Team. Еще про 32 региона информации нет, поэтому общая цифра может быть выше. Фактически это означает, что число военнослужащих в России выросло почти на треть. Кампания прошла в классическом духе советского административного очковтирательства, в котором рациональные цели и методы приносятся в жертву стремлению быстрее отчитаться перед начальством. Военная система не могла подготовиться к тому, чтобы «переварить» такое количество новых людей, бóльшая часть которых к тому же не приспособлена к службе. При этом основное бремя мобилизации легло на бедные регионы, сильнее других пострадавшие от войны уже на ее первом этапе.
Издание «Важные истории» и Conflict Intelligence Team (CIT) проанализировали сведения о ходе призыва по открытым источникам и сравнили их с данными об общем числе «запасников» в регионе. О ходе мобилизации охотно отчитывались официальные лица в 53 субъектах РФ, в то время как другие регионы хранили молчание, а некоторые даже заявляли о секретности этих сведений. Общую цифру «Важных историй» и CIT косвенно подтвердил министр обороны Шойгу, упомянувший 4 октября, что призвано уже свыше 200 тыс. человек. Остается неясным, то ли в остальных регионах мобилизация не проходила, то ли руководство 53 регионов сфальсифицировало сведения о количестве призванных.
В процентном отношении доля мобилизованных сильно различается по регионам. Сильнее всего мобилизация коснулась наиболее бедных регионов. Высокие показатели призыва наблюдаются в Севастополе (4% мобилизационного резерва), Дагестане (2,6%), Калмыкии (2,2%) и Бурятии (3,7%). «Мы видим корреляцию доли призываемых запасников и бедности региона. В таких регионах должно быть много недавно отслуживших контрактников. Зачастую армия в таких регионах является одним из немногих работодателей, а также социальным лифтом», — говорят аналитики CIT. В то же время благополучные регионы власти стараются не трогать, опасаясь, что широкая мобилизация даст здесь сильный информационный и протестный эффект.
Лидером мобилизации стал Красноярский край, где, по официальным заявлениям, на войну отправляют 28 тыс. человек (это почти 5,5% запасников). В результате, мобилизация уже сказалась на местном рынке труда: сельскохозяйственные предприятия жалуются, что в разгар уборочного сезона под призыв попало множество трактористов и комбайнеров.
Регионы, наиболее активно посылающие запасников, уже и так сильно пострадали от войны. Например, для Дагестана подтверждена гибель не менее 277 человек, а коэффициент смертности среди молодых мужчин вырос в два раза. Ситуация вызывает острое недовольство не только среди родственников призванных, но и в элитах, о чем свидетельствует обращение жены и советника муфтия Дагестана Айны Гамзатовой к Владимиру Путину. Это недовольство усиливается близостью с соседней «суверенной» Чечней, глава которой Рамзан Кадыров освободил жителей республики от мобилизации.
Похожая ситуация сложилась и в Бурятии. Число подтвержденных погибших в Украине составило здесь 259 человек (предполагается, что число подтвержденных смертей коррелирует с реальными цифрами потерь), а коэффициент смертности молодых мужчин также подскочил почти в два раза. По подсчетам фонда «Свободная Бурятия», сейчас в республике планируют мобилизовать еще как минимум 3,6% запасников — 6,4 тыс. человек. Если бы эта пропорция была такой же во всей России, воевать отправились бы не 200 тыс., а около миллиона человек.
«Палочный» характер мобилизации, то есть стремление региональных администраций как можно быстрее отчитаться о ее успехе, привел, с одной стороны, к критическому падению ее качества, а с другой — к тому, что армейская система не способна справиться с наплывом новых военнослужащих, разместить их, накормить, обмундировать и организовать. «У них нет внятного командования, ведь весь командный состав тоже будет из мобилизованных. На эти 300 тысяч нужно было бы найти 30 тысяч кадровых, служащих офицеров. Столько свободных офицеров в России просто нет, а кто есть — в значительной степени на фронте», — считают расследователи.
Обветшавшая система советского мобилизационного резерва была демонтирована в 2008 году, вместо нее в 2014-м (в ходе первой войны на востоке Украины) начала создаваться система добровольного военного резерва, пишут аналитики Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI). Бывшие военнослужащие могли подписать контракт, получали небольшую зарплату и должны были участвовать в ежемесячных занятиях, а также в ежегодных учениях; эти резервисты могли быть призваны в любое время, на «особый или угрожаемый период» или в случае крупных учений и чрезвычайных ситуаций.
С 2016 года командование отчитывалось об участии резервистов во всех крупных российских учениях, а в 2021 году российские военные и новостные издания стали упоминать новый проект Министерства обороны РФ — специальный боевой армейский резерв (БАРС). Так, еженедельник «Звезда» в сентябре 2021 года уверенно заявлял, что в Южном военном округе уже набрано 38 тыс. резервистов БАРС, хотя ранее ожидалось, что на формирование новых резервов уйдет три года. Однако с начала войны о судьбе БАРС практически ничего не известно. Возможно, значительная часть этих резервистов была задействована уже на первом этапе войны, предполагают аналитики RUSI. Впрочем, в виду отсутствия сведений об этом, нельзя исключать и того, что проект оказался не работоспособным или фактически не действующим.
Во всяком случае, на сегодняшний день очевидно, что никакой отработанной системы развертывания мобилизационного резерва в России не существует (также как не существует и системы учета воинских специальностей), тем более — рассчитанной на такое количество людей.
