Александр Шестун: Униженные и оскорбленные
«Независимый исследовательский Центр» провел мониторинг отношения россиян к судебной системе в стране. Первый всероссийский опрос на эту тему проводился в 2018 году, как раз когда я был арестован. Второй опрос - в 2020 году, когда мне в Подольском суде был вынесен приговор.
По итогам исследования был зафиксирован рост недоверия людей судебной системе. Если в 2018 году так считали 50% опрошенных, то в 2020 году уже 70%. Могу предположить, что за этот год этот показатель мог достичь отметки и в 75%...
Высокий уровень недоверия показывают также и данные обнародованные недавно фондом «Общественное мнение».
Только вдумайтесь в эти цифры. Они гигантские, они дают четкое понимание того, как люди в России относятся к судам и, соответственно, к их приговорам.
Полагаю, что одной из причин такого отношения к судам является карательный уклон системы. По данным судебного департамента при Верховном суде России, за 2020 год в стране были осуждены 530 965, а число оправданий снизилось до рекордного для последних лет показателя в 1163 человека. И в правоохранительной системе, и «на гражданке» хорошо понимают: такое просто невозможно и огромная часть граждан попадает за решетку по несправедливым приговорам суда.
Обо всех этих тенденциях я, естественно, был хорошо осведомлен и впервые столкнулся с предвзятостью судебных решений еще до стадии вынесения мне приговора. Это произошло, когда суды всех инстанций, словно под копирку, выносили решения, каждые три месяца отказывая мне в изменении меры пресечения.
Такие решения по закону должны выноситься в присутствии обвиняемого, то есть меня. Но, например, в Мосгорсуде это сделали в мое отсутствие. И такого рода примеров из моего опыта может набраться целая книга. Да, каждое нарушение прав, допущенных в российских судах, я опротестовываю в ЕСПЧ, получаю компенсации от российского государства за эти игры в «кошки-мышки».
Когда решался вопрос о месте проведения суда, у меня теплилась надежда на то, что хоть здесь все будет по справедливости. Должны были слушать дело в Серпухове, но по понятным для меня причинам перенесли в Подольск. Это было показательно, ведь именно выходцы из этого города, ставленники местных, так сказать, элит, были теми, кто долгие годы пытался войти в Серпуховский район, которым я руководил с 2003 года. Они постепенно «подмяли» под себя Подольский район, Климовск, Чехов, Серпухов, а затем взялись за Серпуховский район. Я их критиковал, изобличал, открыто говорил, что это группировка. Естественно, все «подольские» точили на меня зуб. Когда же слушание назначили в Подольске, мне стало ясно, что справедливости мне не дождаться. И в ходе нескольких месяцев, что длился процесс, я в этом убеждался.
Думаю, для любого человека стресс, когда люди при погонах и в мантиях черное называют белым, а белое черным, когда слышат лишь свидетелей со стороны обвинения, а другие показания пропускают мимо ушей. А когда все это делается цинично, откровенно, с серьезными лицами, когда доводы адвокатов игнорируются, а все то что говорит прокурор судом принимается безоговорочно… Обидно! Даже не эмоциональному человеку в таких обстоятельствах было бы сложно удержаться от реакции на весь этот лицемерный спектакль. Иначе я процесс надо мной назвать, уж извините, не могу. А когда прокурор требует дать мне 20 лет колонии за преступления, которые я не совершал, за нарушения, которых не было, когда адекватные люди понимают, что это верх беспредела, совладать с собой бывает сложно.
Но если в каких-то высоких кабинетах решили «ехать катком», то вмять в асфальт они хотят по полной. Им мало 15 лет колонии, которые мне дали, чтобы заткнуть рот и отомстить. Это называется «по политическим мотивам». Им мало отнять единственное жилье у моей многодетной семьи, забрать имущество, которое я честно заработал, будучи предпринимателем, им мало конфисковать квартиры, машины и бизнес у моих родных, друзей и даже просто знакомых. Они решили прессовать Шестуна дальше, предъявив обвинения в оскорблении судьи, стороны обвинения и какого-то пристава Подольского суда. Сделали лингвистическую экспертизу. Ее, правда, почему-то ее проводил не эксперт по русскому языку, а... математик и переводчик. Но я бы не удивился если бы наши «органы» доверили такую работу сантехнику или промоутеру с остановки.
Не каждому в жизни приходилось бывать в состоянии фрустрации, но и тогда, на вынесении несправедливого по своей чудовищности приговора, и сейчас мне называют это слово. Психологи говорят, что фрустрация проявляется в ряде эмоциональных процессов, таких как разочарование, тревога, раздражение и даже отчаяние. И я действительно ощущал всю эту гамму эмоций на приговоре. Мои надежды на правду, справедливость были разбиты, возможно, я и перегнул где-то палку, но не всегда мог отдавать в этом себе отчет. Но, наверное, я больше забыл о том, что у нас в стране не приветствуется говорить то, о чем думаешь и что считаешь истиной. Дело «сшили» и, как обычно, многие «факты» были притянуты за уши. К примеру, можно ли ставить мне в вину обращение к судье Татьяне Юферовой: «Нельзя из сплетен составлять приговор...»? Да, неприятно, наверное, это слышать. Но если это правда…
В своей экспертизе «специалисты», математик и переводчик, пытаются вложить мне в уста некие слова, негативный смысл мне никогда не был известен. Приведу один яркий пример.
Во время зачитывания несправедливого приговора в сердцах я сказал судье Юферовой:
- Если бы только ваша мама видела, чем занимается ее дочь!
«Эксперты» сочли это страшным оскорблением и сделали лингвистические выводы, что слово «мама» означает «лидер в касте опущенных»! Признаюсь, никогда не слышал о таком негативном значении этого слова, хоть и нахожусь уже 3,5 года в тюрьме. Где понахватались такого сленга Крюкова и Тарасов?
Выяснилось, что Наталья Крюкова и Андрей Тарасов, даже не имея соответствующего образования, обладают чрезвычайно широкими компетенциями. Они делали лингвистические заключения по многим политически мотивированным делам: о ликвидации «Мемориала» (внесен в реестр иноагентов Минюстом РФ), «Свидетелей Иеговы» (организация признана экстремистской и запрещена в РФ), «Нового величия», дела о репосте (когда экоактивист и многодетный отец Валентин Соколов из Коломны получил 1,5 года колонии). Причем в каждом деле Крюкова и Тарасов выступали в разном амплуа: как религиоведы, сексологи, культурологи, социальные антропологи, лингвисты, правоведы… В моем же случае эта пара стала этимологами и вволю поиздевалась над русским языком.
При этом, как выяснила «Новая газета» эти двое ученых практические не имеют научных публикаций в рецензированных журналах: у Крюковой их ноль, у Тарасова – 3. Наконец, в 2014 году судебная коллегия Московского областного суда и вовсе усомнилась в экспертных квалификациях Крюковой «специалистов» и запретила допрашивать их в суде, поскольку Крюкова «не обладает специальными познаниями в области филологии и лингвистики»
Но в этой истории меня больше пугает другое. Меня, сидящего за решеткой, под круглосуточной охраной сегодня обвиняют в угрозах судье. Да, в это поверить сложно, но тем не менее...
Я помню, как говорил судье о том, что за свой несправедливый приговор она еще предстанет перед трибуналом. Но угроза ли это? Скорее что-то сравни пророчеству. И судить меня за предречение или предположение, за точку зрения эквивалентно судилищу над ведьмой в средневековой Испании. Их боялись невежественные люди, считали угрозой. Жаль, что мы, наша система юстиции скатываемся в те темные времена.
Уверен, что за свою профессиональную карьеру судья Татьяна Юферова приговорила десятки людей, как минимум, к сотне лет заключения. И, думаю, неоднократно слышала в свой адрес реальные угрозы от реальных преступников, но отыграться решила на мне (ну или кто-то решил за нее, этого я тоже не могу исключать), дабы устроить очередную показательную порку, чтобы запугать в России тех, у кого есть свое мнение, свои мысли, кто ненавидит несправедливость и не желает превращения страны в одну большую колонию...
