«Номиналы» закупок

Аппарат искусственной вентиляции легких (ИВЛ) превратился за время пандемии коронавируса в одно из самых ценных медицинских изделий в мире. Его стоимость сегодня измеряется не в какой бы то ни было валюте, а в человеческих жизнях — в прямом смысле этого слова.

COVID-19 в тяжелой форме вызывает пневмонию, и легкие пациентов в критическом состоянии не могут вдыхать достаточное количество воздуха и выдыхать образовавшийся в них углекислый газ. И тогда на помощь приходит ИВЛ, который берет на себя функции дыхательной системы больного. 

Нехватка ИВЛ в странах, наиболее пострадавших от коронавируса, например, Италии или Испании, приводила к тому, что врачам приходилось делать выбор между задыхающимися пациентами и спасать тех, у кого было больше шансов выжить (как правило, более молодых). 

Россия также встретила эпидемию COVID-19 с дефицитом ИВЛ, что недавно признал министр промышленности и торговли Денис Мантуров. При этом глава Минпромторга пообещал, что отечественные предприятия нарастят производство аппаратов и в скором времени смогут обеспечить ими все регионы России. 

«Важные истории» решили проанализировать, как российские больницы закупали это жизненно важное оборудование в годы, предшествовавшие эпидемии коронавируса, и выяснили:

в прошлом году правительство России ограничило закупки зарубежных аппаратов ИВЛ: от импортозамещения должны были прежде всего выиграть отечественные производители этого оборудования, но главными бенефициарами оказались никому неизвестные фирмы-посредники, зарегистрированные на подставных лиц, — студентов, рабочих со стройки, людей, числившихся пропавшими;

основным видом деятельности некоторых из этих компаний было техническое обслуживание и ремонт автотранспортных средств, а в их штате числилось от 0 до 1 человек;

эти фирмы были между собой связаны: они перепродавали ИВЛ российским больницам по завышенным ценам;

во многих случаях эти компании вводили в заблуждение больницы и поставляли им оборудование, не соответствовавшее техническим требованиям. То есть врачи получали совсем не те аппараты, которые им требовались для работы. Это вынуждало больницы по всей стране разрывать контракты и массово отказываться от отечественных ИВЛ. 

Опасное для здоровья импортозамещение

В 2015 году — в период особого обострения антизападной риторики со стороны российских властей — правительство ввело новые правила о государственных закупках медицинских товаров. Постановление, подписанное Дмитрием Медведевым, вскоре получило в экспертной среде и в СМИ название «Третий лишний», — из-за того, что оно обязывало государственных заказчиков отклонять заявки с иностранными медицинскими товарами, если на тот же конкурс были поданы как минимум две заявки с продукцией из Евразийского экономического союза (то есть России, Армении, Беларуси, Казахстана или Кыргызстана). 

В изначальном перечне правительства было 58 товаров, однако с каждым годом список попавшей под ограничение зарубежной медицинской техники расширялся. Летом прошлого года премьер-министр Дмитрий Медведев добавил в ограничительный перечень новые позиции, в том числе аппараты ИВЛ. 

Это решение вызвало бурю критики как со стороны некоммерческих организаций, оказывающих помощь людям с редкими заболеваниями, так и врачей.

Еще в конце 2018 года, когда включение аппаратов ИВЛ в ограничительный список только обсуждалось и не было окончательно принято, представители 12 благотворительных фондов обратились с открытым письмом к президенту Владимиру Путину. «Вызывает крайнее беспокойство появление данного проекта, который поставит под угрозу жизнь десятков тысяч граждан нашей страны и нанесет значительный ущерб качеству и доступности медицинской помощи в России… Медицинские организации не закупают отечественное оборудование не потому, что они игнорируют российского производителя, а потому, что отечественные образцы не выдерживают конкуренции с западными по качеству, надежности, функциональности и удобству в использовании», — говорилось в открытом письме.

Кому выгодно

Одним из главных бенефициаров продвигаемого Минпромторгом ограничения на поставку зарубежных ИВЛ должен был стать Уральский приборостроительный завод (УПЗ) из Свердловской области. Он входит в корпорацию «Ростех», которую возглавляет Сергей Чемезов — сослуживец Владимира Путина по КГБ и один из самых влиятельных людей в России. Главу Минпромторга Дениса Мантурова называют близким к Чемезову человеком. 

УПЗ производит несколько типов аппаратов искусственной вентиляции легких. Самый известный из них называется «Авента-М». Именно эти аппараты Россия, несмотря на дефицит в собственных больницах, недавно поставила в США в качестве гуманитарной помощи.

Примерно в то же время как правительство России включило зарубежные ИВЛ в ограничительный список, руководство УПЗ начало подавать жалобы и иски в суды, требуя отменить проходившие в то время закупки зарубежных аппаратов ИВЛ. 

Например, в мае 2019 года УПЗ обратился с двумя жалобами в Управление Федеральной антимонопольной службы (УФАС) республики Тывы на действия местного Министерства здравоохранения, которое собиралось закупить девять аппаратов ИВЛ для своих больниц. УПЗ требовал отменить эти закупки, потому что, по мнению представителей завода, под технические требования заказчика якобы подходил только один аппарат ИВЛ из Германии. 

При этом в своей жалобе в УФАС директор УПЗ Булат Гайнутдинов особенно подчеркивал, что «согласно реализуемой в настоящее время государственной программе содействия развитию отечественного производства, курс на импортозамещение является одним из приоритетных для дальнейшего развития страны». 

УФАС жалобы завода отклонило, и тогда УПЗ обратился в арбитражный суд, где среди прочего требовал приостановить поставку немецких аппаратов ИВЛ в больницы Тывы. Но суд заводу отказал. 

В августе 2019 года УПЗ пытался отменить закупку 21 аппарата ИВЛ больницами Самарской области. В своей жалобе директор УПЗ снова указывал на необходимость импортозамещения и на то, что технические требования были написаны под один аппарат (на этот раз швейцарского производства). Но УФАС по Самарской области, как в последующем и суд, эту жалобу также отклонило. 

По похожему сценарию УПЗ пытался отменить закупку американских ИВЛ в больницы Удмуртской республики. И УФАС (а позже и суд) в этом случае даже встал на сторону УПЗ, однако Министерство здравоохранения все равно купило зарубежные аппараты, но на этот раз из Швейцарии.

Почти во всех случаях заказчики (то есть региональные медицинские учреждения) или УФАС в ответ на требования отменить закупки зарубежного оборудования отвечали примерно одно и то же: 

больницы должны исходить прежде всего из своих нужд, когда закупают медицинскую технику, поэтому они вправе указывать те технические характеристики оборудования, которое лучше всего подходит для лечения больных;

требования заказчиков не были заточены под один единственный аппарат ИВЛ: под них подходили и другие зарубежные аналоги, — но не российские. 

Из этих же решений судов и УФАС становится понятным, почему больницы предпочитали зарубежное оборудование и почему врачи и эксперты так критиковали включение ИВЛ в ограничительный список медицинских изделий. 
К примеру, современные зарубежные аппараты ИВЛ подходят одновременно и для взрослых, и новорожденных. А тот же отечественный аппарат «Авента-М» производства УПЗ, как говорилось в одном из решений судов, для новорожденых не подходит. На это же указывали и врачи.

Автосервис поставляет ИВЛ
Пока УПЗ пытался через суды и ФАС добиться, чтобы медицинские учреждения закупали отечественные аппараты, на рынке появились сомнительные компании-посредники, которые решили вообще не обращать внимание на технические требования больниц.

Эти фирмы выходили на конкурсы, обещали поставить оборудование с соответствующими характеристиками (под которые, как правило, подходили только зарубежные образцы), а привозили отечественные аппараты ИВЛ. И больницам по всей стране приходилось массово от них отказываться.

Например, в июне прошлого года Министерство здравоохранения Новосибирской области проводило аукцион на закупку 13 аппаратов ИВЛ на общую сумму почти 26 млн рублей. Это оборудование предназначалось для трех региональных больниц, специализирующихся на онкологических заболеваниях. 

На аукционе победила фирма «Марксон» из Санкт-Петербурга, зарегистрированная всего за год до этого. При этом основной вид деятельности этой компании — техническое обслуживание и ремонт автотранспортных средств. В штате «Марксон», по данным Федеральной налоговой службы, числится всего один человек. 

Контракт с этой фирмой был подписан в августе 2019 года, а уже в декабре Министерство здравоохранения Новосибирской области было вынуждено в одностороннем порядке от него отказаться. Дело в том, что министерство ожидало получить аппараты с необходимыми ему техническими характеристиками. А «Марксон» поставила отечественные аппараты «Авента-М» производства УПЗ, которые, по мнению заказчика, этим характеристикам не соответствовали. 

За срыв этого государственного контракта компания «Марксон» попала в список недобросовестных поставщиков. 

«Марксон» подала на Министерство здравоохранения Новосибирской области в арбитражный суд. Однако рассмотрение иска перенесли «в связи с распространением коронавирусной инфекции».

Похожая история произошла и в Краснодарском крае. В том же июне 2019 года региональное Министерство здравоохранения проводило конкурс на закупку 29 аппаратов ИВЛ для местных больниц в рамках реализации регионального проекта Краснодарского края «Борьба с онкологическими заболеваниями» на общую сумму почти 80 млн рублей. 

Конкурс выиграла та же фирма «Марксон». И вновь она поставила отечественные аппараты ИВЛ «Авента-М», и вновь Министерство здравоохранения было вынуждено от них отказаться из-за того, что отечественный аппарат не соответствовал требованиям заказчика. (В итоге, министерство позже закупило американские аппараты ИВЛ.)

Эта никому не известная фирма «Марксон» по итогам прошлого года оказалась даже более крупным государственным поставщиком ИВЛ «Авента-М», чем его производитель — УПЗ. По нашим подсчетам, входящий в Ростех завод заключил в прошлом году контракты на поставку 30 аппаратов ИВЛ российским больницам. А «Марксон», у которой не было ни значительных активов, ни достаточного количества сотрудников, — да и вообще фирма должна была заниматься ремонтом машин, — заключила контракты на 51 аппарат «Авента-М». Но от 44 из них заказчики были вынуждены отказаться, потому что характеристики отечественного аппарата не соответствовали техническим требованиям. 

«Такие случаи были в моей практике, — рассказывает Александра Федорова, проработавшая много лет в отделе закупок федерального медицинского учреждения. — В конкурсной документации прописано одно, а привозят совершенно другое. Бывает, что в таких случаях поставщики просят “давайте не будем ругаться, примите то, что есть”. Понятно, что для заказчика — это большая головная боль. Надо правильно написать претензию, отказ от контракта и другие документы и все это в довольно короткий срок. Иначе сам заказчик может попасть на штрафы. А затем надо проводить новую закупку».
Похожая история произошла и в Краснодарском крае. В том же июне 2019 года региональное Министерство здравоохранения проводило конкурс на закупку 29 аппаратов ИВЛ для местных больниц в рамках реализации регионального проекта Краснодарского края «Борьба с онкологическими заболеваниями» на общую сумму почти 80 млн рублей.

Конкурс выиграла та же фирма «Марксон». И вновь она поставила отечественные аппараты ИВЛ «Авента-М», и вновь Министерство здравоохранения было вынуждено от них отказаться из-за того, что отечественный аппарат не соответствовал требованиям заказчика. (В итоге, министерство позже закупило американские аппараты ИВЛ.)

Эта никому не известная фирма «Марксон» по итогам прошлого года оказалась даже более крупным государственным поставщиком ИВЛ «Авента-М», чем его производитель — УПЗ. По нашим подсчетам, входящий в Ростех завод заключил в прошлом году контракты на поставку 30 аппаратов ИВЛ российским больницам. А «Марксон», у которой не было ни значительных активов, ни достаточного количества сотрудников, — да и вообще фирма должна была заниматься ремонтом машин, — заключила контракты на 51 аппарат «Авента-М». Но от 44 из них заказчики были вынуждены отказаться, потому что характеристики отечественного аппарата не соответствовали техническим требованиям.

«Такие случаи были в моей практике, — рассказывает Александра Федорова, проработавшая много лет в отделе закупок федерального медицинского учреждения. — В конкурсной документации прописано одно, а привозят совершенно другое. Бывает, что в таких случаях поставщики просят “давайте не будем ругаться, примите то, что есть”. Понятно, что для заказчика — это большая головная боль. Надо правильно написать претензию, отказ от контракта и другие документы и все это в довольно короткий срок. Иначе сам заказчик может попасть на штрафы. А затем надо проводить новую закупку».

Упаковщик, фасовщик

Директором и владельцем «Марксон» на момент этих закупок был 27-летний Андрей Макаев. На одном из сайтов вакансий можно найти его резюме, где он описывает свою специальность как «упаковщик, фасовщик» на производстве. В своем профиле в социальной сети «ВКонтакте» Макаев тоже не производит впечатление директора фирмы, поставляющей дорогое медицинское оборудование.

Мы отправили Макаеву вопросы через социальные сети, и сначала он ответил на них подробно и со знанием дела. «Мы поставляем самое современное оборудование, а техническое задание заказчики порой пишут не сами, а публикуют ТЗ «своих» поставщиков», — написал нам Макаев.

Из-за этого, по мнению Макаева, региональные министерства здравоохранения и разрывали контракты с его компанией на поставку отечественных ИВЛ.

Однако когда мы предложили Макаеву поговорить по телефону, чтобы прояснить некоторые детали его рассказа, он в несвойственном ему до этого стиле ответил: «Конкретно я этим не занимаюсь, и всей информацией не облодаю. Так что я врятли вам чем то смогу помочь» (орфография и пунктуация сохранены). 

Такая неожиданная перемена позволила нам задаться вопросом: «А не мог ли кто-то за Макаева написать ответы для нас?» Макаев за дальнейшими разъяснениями посоветовал обратиться к своему «партнеру», имя которого не назвал. 

Но «Важным историям» удалось его найти и поговорить с ним. Оказалось, что фирма «Марксон» была не единственной, связанной с этим «партнером»: вокруг него образовалась целая сеть подобных компаний-поставщиков ИВЛ. 

Кто за этим стоит

22-летняя жительница Санкт-Петербурга по имени Любава — начинающая поэтесса. Не так давно она решила подзаработать и позвонила по номеру телефона из объявления о том, что требуется номинальный директор для фирмы. 

Любава встретилась в метро с женщиной, и та попросила ее стать номинальной директрисой и владелицей ее компании. Эту просьбу незнакомка объяснила тем, что хочет выйти на пенсию. Любава согласилась и 25 февраля 2020 года стала директрисой и единственной владелицей компании «Союз». 

Как рассказала Любава «Важным историям», реальным управлением фирмой она не занималась.  

К тому моменту как юная питерская поэтесса «возглавила» компанию, та уже находилась в реестре недобросовестных поставщиков за срыв государственного контракта на поставку трех аппаратов ИВЛ для областной клинической больницы Орла в 2018 году. 

Как и в аналогичных случаях с фирмой «Марксон», главный врач клиники отказался принимать от «Союза» отечественный аппарат «Авента-М», потому что его характеристики не соответствовали требованиям больницы, прописанным в аукционной документации.   
 
Всего в 2018 году компания «Союз» выиграла конкурсы на поставку 12 ИВЛ (8 аппаратов «Авента-М» и 4 аппаратов «Беллависта» производства российской компании «Бернер Росс Медикал»). И 10 из этих аппаратов больницы отказались принимать. 

У компаний «Союз» и «Марксон» есть еще кое-что общее. Их объединяет человек, которого зовут Евгений Жуков: раньше он был одним из учредителей «Союза», и он же представлял по доверенности в ФАС «Марксон».   

О Жукове мало известно публично, однако связанные с ним компании (мы насчитали как минимум 7) вот уже несколько лет поставляют аппараты ИВЛ больницам по всей России. При этом эти компании, как правило, оформлены на номинальных директоров и учредителей. Помимо уже названных «Союза» и «Марксона», с Жуковым, например, связаны фирмы «Комвел» — ей «руководит» рабочий со стройки, — и «Корпус А», — ее «владельца» родственники разыскивали через передачу «Жди меня».

По нашим подсчетам, компании, связанные с Жуковым, — лидеры по количеству государственных контрактов на ИВЛ «Авента-М», и входят в десятку крупнейших поставщиков вообще всех аппаратов ИВЛ в России (как отечественных, так и зарубежных).    
Мы связались с Жуковым по телефону, и он подробно и, на удивление откровенно, ответил на наши вопросы. 

По словам Жукова, он начал заниматься поставками медицинского оборудования много лет назад с контрактов с Росрезервом (это агентство хранит стратегический запас страны на случай чрезвычайных ситуаций и катастроф). «Начали работать с больницами, немного углубились в эту тему, стали знакомиться с производителями. И вот в конечном итоге сосредоточились на ИВЛ», — говорит Жуков.

Он уверен, что российские аппараты ИВЛ ничем не уступают зарубежным аналогам. А российские больницы отказывались принимать отечественное оборудование не потому, что оно хуже, а из-за коррупционной составляющей. «Это тема больше для уголовного расследования, чем журналистского, — считает Жуков. — По одной простой причине. Те случаи, где нас отстраняли, где были суды, технические задания «прописывались» под конкретного поставщика, в котором была заинтересована больница. Ну, естественно, не за бесплатно. Есть заинтересованные люди, поэтому так и делают». 

При этом Жуков не скрывает, что ему приходится оформлять компании на «номиналов», но, по его словам, это — вынужденный способ защиты от недобросовестных заказчиков. «Если все эти компании будут висеть на мне, то вход на госзакупки мне будет запрещен. Если организация попадает в реестр недобросовестных поставщиков, то сразу и ее учредитель, и директор не имеют права заниматься этой деятельностью. Таким образом нас просто вышибали с этого рынка. Поэтому когда чувствуешь потенциальную опасность, сразу же переоформляешь на «номиналов», чтобы можно было потом работать», — признается Жуков. 

Есть еще один риск — потерять дилерские отношения с УПЗ. С представителями завода Жуков познакомился на выставке медицинской техники в Москве. С тех пор у них сложились хорошие партнерские отношения. «Все-таки не забывайте: УПЗ — это предприятие «Ростехнологий». Чтобы получить там дилерство, нужно пройти довольно сложный скрининг. И после того как ты все это пройдешь, выходить на рисковые торги? Поэтому каждый дилер набирает себе субдилеров — одного, второго, третьего, пятого, десятого. А субдилер, конечно, получает свою долю, но при этом и рискует, когда нарывается на неадекватных покупателей». 

УПЗ, по словам Жукова, не просто продает его компаниям оборудование, но и оказывает необходимую поддержку в судах, когда больницы отказываются от оборудования. 

«Во многих судах они [представители УПЗ] участвуют вместе с нами, присылают своих юристов, помогают, консультируют. На некоторые приемки, когда предвидятся особые сложности, их главный инженер приезжает. Они нам оказывают полную поддержку», — говорит он. 

Эпидемия коронавируса изменила отношение больниц к российскому оборудованию, отмечает он. «Если раньше они руками и ногами отпихивались — «не надо нам российского, давайте нам только забугорное», то за последний месяц-полтора поведение изменилось. Я в день получаю на почту по 15-20 запросов на поставку именно этих аппаратов [«Авента-М»]», — говорит он. 

Завышенные цены 

Появление фирм-посредников, оформленных на «номиналов», привело к тому, что цены, по которым больницы покупали российские аппараты ИВЛ «Авента-М» значительно выросли.  

В 2019 году генеральный директор УПЗ Булат Гайнутдинов говорил в интервью корпоративной газете, что цена аппарата «Авента-М» в максимальной комплектации составляет около 1,4 млн рублей. Его слова подтверждаются и документами проанализированных нами закупок в 2019 году: если больницы покупали это оборудование напрямую у производителя, то средняя цена за один аппарат составляла те самые 1,4 млн рублей. 

Сравним это с ценами, по которым те же самые аппараты ИВЛ в 2019 году продавали фирмы-посредники. 

Вот, например, «Марксон» в августе прошлого года поставила два аппарата «Авента-М» в больницы Пермского края по цене 2,5 млн рублей за штуку. Это на 73% дороже цены завода-изготовителя! 

Или вот, например, фирма «Союз» в 2018 году поставила ИВЛ «Авента-М» для республиканской клинической инфекционной больницы Улан-Удэ за 2,2 млн рублей, что более чем на 50% дороже цены УПЗ.

Другая компания из Санкт-Петербурга «Техинфо» (штат ее сотрудников составляет 1 человек) в 2018 году поставила 4 аппарата «Авента-М» в детские клинические больницы города Уфы. Стоимость одной единицы составила 2,6 млн рублей, что на 80% дороже цены завода-изготовителя. 

На эту закупку обратила внимание и инспекция Министерства финансов Республики Башкортостан. «Мониторинг реестра контрактов, заключенных заказчиками, показал существенную разницу цены контракта на поставку аппарата искусственной вентиляции «Авента-М». Таким образом, в нарушение статьи 34 Бюджетного кодекса РФ цена контракта оказалась существенно завышенной средней цены на данное оборудование», — говорилось в акте по результатам проверки.

«Конечно, всегда есть дилерская наценка, — рассказывает «Важным историям» на условиях анонимности крупный поставщик зарубежных ИВЛ. — У дилера есть свои риски, его могут в любой момент включить в список недобросовестных поставщиков. Есть расходы на логистику и маркетинг, юридическое сопровождение — они тоже включаются в дилерскую надбавку. Вам этого, конечно, не скажут под запись и под своим именем, но в эту же наценку входит “выстраивание отношений” с производителем и больницами. 

По словам эксперта, средняя наценка дилера составляет около 30%: «В редких случаях 40%, но наценка почти в два раза — это уже перебор. Не встречала такого на рынке».

Адвокат «Агоры» Виталий Губенко полагает, что такие наценки при поставках аппаратов ИВЛ должны заинтересовать правоохранительные органы. «Крупный производитель берет в дилеры сомнительные компании, которые продают его продукцию с наценкой в 80%? Правоохранительные органы, по моему мнению, должны были бы проверить личные связи этих поставщиков и с заказчиками, и с самим производителем. Отработка личных контактов, выписки по счетам однодневок — у правоохранительных органов много способов понять, как распределяется прибыль, которую посредники «выманивают» у больниц».

Как показывают эти многочисленные примеры закупок отечественных аппаратов ИВЛ, главными бенефициарами затеянного правительством в прошлом году импортозамещения оказались не российские производители, ради которых все и затевалось. И не российские больницы, которые так часто от этих аппаратов отказывались. Главными выгодоприобретателями стали те самые многочисленные посредники — «третьи, пятые, десятые субдилеры», — на счетах которых и оседала основная прибыль от перепродажи ИВЛ больницам.

На недавней встрече с президентом России — уже в разгар эпидемии коронавируса — глава Минпромторга Денис Мантуров, который создал столько преимуществ для отечественных производителей ИВЛ, признался, что совсем недавно готов был выступать за их закрытие. «Слава Богу, не сделали», — подытожил он.  

А в конце прошлого месяца правительство России выделило Минпромторгу 7,5 млрд рублей из резервного фонда на закупку дополнительных ИВЛ, чтобы ликвидировать их острый дефицит в регионах России. Единственным поставщиком оборудования назначили «Концерн радиоэлектронные технологии» (КРЭТ), в который входит УПЗ.  

И у этой партии отечественных аппаратов вентиляции легких точно не будет конкурентов и отказов от больниц. Время, когда можно было выбирать, уже прошло.