Забодать кризис

Российские регионы ведут отчаянную схватку с кризисом. Москва им помогает, но тысячам уволенных от этого не легче. Однако любая критическая ситуация высвобождает и скрытые резервы. Вот для промышленного Урала "тихой гаванью" неожиданно оказалась деревня. Здесь сеют-пашут, доят, разводят скот и ничего не боятся.

Кулаковы покупают корову

- Всё, - решительно говорит старший Кулаков каждому зашедшему обсудить новость соседу. - Достал меня этот кризис. Вот прям завтра покупаю себе кормилицу и переезжаю к сестре в деревню.

Сестра Валентина живет в Невьянском районе. Туда ее выгнал дефолт 1998 года. Бывшая экономистка не захотела сидеть на мели, на последние гроши купила домик и уже десять лет об этом не жалеет. Огород 15 соток, летом овощами с него кормится вся семья. Осенью Валентине помогают копать картошку. Набирается 20 мешков - самое то, чтобы весь год не заглядывать в магазин. Морковку, свеклу закладывают в погреб, по воскресеньям брат приезжает и забирает сколько надо. Еще Валентина солит две бочки капусты и закатывает 400 банок варенья, огурцов и помидоров. Деревенский продпаек экономил семье треть доходов.

Когда грянул новый кризис и экономить стало нечего, потому что не стало доходов, старшая сестра и подбросила Виктору Сергеевичу идею насчет коровы. Так сказать, в качестве антикризисного семейного мероприятия. По ее расчетам, дойная корова стоит 20-30 тысяч рублей. Чтобы обеспечить ее сеном, если его покупать, а не заготавливать самостоятельно, понадобится тысяч восемь плюс комбикорм - это еще 2500. То есть приобретение кормилицы и ее первая зимовка обойдется примерно в 35 тысяч рублей. Но самое интересное, по планам Валентины, дальше. За год корова даст 4 тысячи литров молока. Его можно не сдавать на молокозавод, который платит 12 рублей за литр (еще по три рубля доплачивается из областного бюджета), а продавать на рынке по 75 рублей за три литра. Из общего надоя вычитаем треть, которая пойдет на собственные нужды и на "простой" коровы во время запуска. Остается 2800 литров. Чистый доход - 70 тысяч рублей в год.

- Это, конечно, не банковский вклад - положил деньги и жди процентов, а собственное дело, - торжественно говорит Виктор Кулаков. - Зато моя семья будет работать на себя и ни от кого не зависеть.

Печальные кадры

Кто-то соглашается: будь у меня такая возможность, я бы тоже куда-нибудь съехал. Но в основном люди угрюмо молчат. Все понимают, что Кулаковы связываются с деревней не от хорошей жизни. Да и какие из них животноводы? Всю жизнь прожили в уралмашевском доме в центре Екатеринбурга. Виктор Сергеевич был бригадиром слесарей-ремонтников, добился, чтобы всю бригаду поселили рядышком. Так 30 лет они и ходили гуськом от подъезда до проходной и обратно. В ноябре прошлого года их всех вместе и сократили. Жену Кулакова - Надежду Георгиевну - уволили на месяц раньше: предпенсионный возраст, от таких "Уралмаш" освободился в первую очередь.

Семья молилась, чтобы оставили на работе хотя бы сыновей. Оба с образованием, выучились на менеджеров. А толку? Старший - Андрей, закредитованный под завязку (иномарка, холодильник, ссуда на прошлогоднюю турпоездку во Вьетнам), вылетел с завода вслед за простыми работягами. Пытался подкалымить на разгрузке вагонов, но таких умных, как он, сейчас полгорода, все места заняты. С отчаяния кинулся в Москву на стройку. Человек тридцать тогда уехало, все такие же - средний класс, в одночасье ставший нищим. Через два месяца вернулись: заморозили их объект и даже не рассчитались.

Банк бомбит должника угрожающими звонками. Андрей бомбит службу занятости. Иногда предложения находятся: охранником в супермаркет на 5 тысяч рублей, банщиком в загородном доме отдыха, но пока добежит по адресу, вакансия уже улетела.

Младший, Валерка, - единственный в семье, кто еще работает. Три дня в неделю за символическую зарплату. Надеется, что по программе занятости его переучат на какую-нибудь полезную профессию или хотя бы дадут перекантоваться на общественных работах. Что это такое, толком никто не знает. Пока одни разговоры, программа еще не запущена.

- Ну, может, метлой буду махать или металлолом разбирать на заводе, - предполагает он.

Москва помогла Уралу, а Урал - частникам

Вот только хватит ли на всех метелок - большой вопрос. На "Уралмаше" уже 2800 человек работают неполную неделю. На Качканарском ГОКе - 6690, на Северском трубном заводе - 2512, в Ревде на Среднеуральском медеплавильном заводе - 1800 человек, по инициативе работодателей сокращено рабочее время и урезаны зарплаты сотням людей практически на всех предприятиях металлургии и машиностроения. "Полусокращенные" - это так называемый кадровый костяк, который хозяева обещают сохранить до лучших времен, если государство поможет им деньгами. Ну хотя бы в рамках борьбы с безработицей.

Государство согласно. Социальная напряженность никому не нужна, а в "опорном краю державы", как называет себя Урал, - тем более. В конце февраля в Екатеринбурге руководитель Федеральной службы по труду и занятости Юрий Герций и губернатор Эдуард Россель заключили соглашение, по которому Роструд перечисляет Свердловской области 1,6 миллиарда рублей (больше, чем другим регионам) на переобучение кадров и создание новых рабочих мест. Местная лепта на эти цели - 75 млн рублей.

- Участвуем во всех федеральных программах по преодолению кризиса, - сообщили "Известиям" в правительстве Свердловской области. - Одних заявочных бумаг отправили в Москву 250 килограммов, полсамолета загрузили.

Бумага окупилась. Федерация довольно щедро выделяет уральцам запрошенные средства. В том числе на переоснащение автотранспортных предприятий, на ремонт домов и на переселение нескольких тысяч человек из ветхого жилья. Оно и неудивительно: далеко не все регионы кризис ударил так больно, как промышленный Урал, теснейшим образом "завязанный" на экспорт. Спад производства - 40%.

Кое-что с плеча федерации перепадет и малому бизнесу. Планируется, например, отдать ему госзаказ на ремонт и реконструкцию жилых домов. На эти цели из Москвы получено 5 млрд рублей. Госзаказ "малышам" - в придачу к тем милостям, которые уже даровала им местная власть, когда кризис клюнул ее почище жареного петуха. Льготная аренда, освобождение от проверок, снижение налогов на прибыль.

- Давили-давили, а подышать дали, когда воздух закончился, - бурчат неблагодарные предприниматели вроде предводителя профсоюза частных перевозчиков Екатеринбурга Лени Троезубова, положившего, по его словам, "жизнь за малый бизнес". Но в принципе с "исправившейся" властью он согласен: малый бизнес может трудоустроить довольно большую массу "высвобождаемых" лиц.

Ни блата, ни вакансий

Проблема только в том, что дел остается все меньше, а безработных все больше. В Свердловской области уже потеряли работу 65 тысяч человек, к апрелю ожидается - 70 тысяч. Что будет через полгода, зависит от мирового рынка и разворотливости местной индустрии.

- Мы уже и свечки ставили, чтобы поскорее все наладилось, - простодушно говорит девушка Лена из городской службы занятости. - А то ведь работать невозможно.

Биржу труда в Екатеринбурге за день посещает 120-150 человек. Летом от силы было 5-7 посетителей. Клерки пили чай и высчитывали десятые доли процента безработицы. Сейчас самый популярный напиток - валерьянка. Безработные стали ужасно нервными. Половина из них является сюда как на работу, к 9 утра, уходят вечером. К окошку пробиваются первыми, чтобы ухватить вакансию, как будто за ночь их прибавилось. Когда посетителям говорят, что ничего нет, они начинают скандалить, идут к начальству жаловаться, вываливают на стол кучу почетных грамот. Начальство разводит руками.

- Мы вакансии не припрятываем и ничего по блату не раздаем, - говорит директор департамента областной службы занятости Вячеслав Кривель. - Просто людям трудно понять, что ни одно предприятие сейчас не набирает персонал, наоборот - отзывают свои вакансии. Еще в октябре заявленная потребность в работниках была 46 834 человека, сейчас на всю область 13 700 вакансий. В основном нужны врачи и учителя. Особенно сложно в моногородах. Зачахло единственное предприятие - всё, хоть караул кричи.

Стон - оружие пролетариата

Таких городов в Свердловской области 44. Люди и караул кричат, и митингуют.

- Как только наш ЛБЗ (Лобвинский биохимический завод. - "Известия") стал заваливаться и долги по зарплате превысили 30 миллионов рублей, у всех было одно желание - растерзать хозяев, - рассказывает приехавшая из Лобвы в екатеринбургскую приемную Путина Екатерина Величкина. - Их у нас два - сначала один перестал давать зарплату, потом нас вроде бы перепродали, но оказалось, что и новый не может платить из-за каких-то юридических закорючек. Вскоре он вообще уехал в отпуск, а мы остались и без работы, и без копейки. Как живем? Да не жизнь это, а сплошная тоска. Детям в школу - соленый огурец, на обед - кастрюля картошки.

- К бардаку на нашем заводе мировой кризис не имеет никакого отношения, - говорит Екатерина. - Но сейчас на него всё списывают и под это дело дурят рабочим головы каким-то переобучением или трудоустройством в предприниматели.

Женщина усмехается: на кого, интересно, их будут переучивать? Биохим - единственный завод в городе, кто там работал - и так всё знает от "А" до "Я". Предпринимательство ее и вовсе не вдохновляет. В Лобве оно давно выродилось: денег ни у кого нет, нераспроданный товар торгаши толкают друг другу по бартеру.

- Я вот тоже занялась этим, - Катя плюхает на порожки две тяжеленные сумки. - Купила в Екатеринбурге муки подешевле - дома сменяю на трико сыну у одной обанкротившейся бизнесменши.

Зачем приехала в приемную Путина? Отвечает: по делу. Вся Лобва просит забрать завод у неэффективных собственников и передать в управление рабочему классу.

Где деньги, дядя?

- Урал никогда не был "красным", - говорит политолог, доктор экономических наук Виктор Урванцев. - Но когда экономика дает сбой, левые идеи поневоле начинают овладевать массами. Ведь не только власти ищут выход из кризиса, люди тоже думают, сопоставляют. Появляются вопросы. Очередной транш из центра на поддержку безработных или на переобучение кадров, которые будут востребованы обновленной промышленностью в будущем, эти вопросы не снимает. А почему, собственно, только на пике кризиса появилась необходимость в модернизации производства? Разве предприятия не нуждались в этом раньше? Еще как нуждались! Не было средств на внедрение опережающих технологий и переподготовку кадров? Согласно декларациям, поданным в налоговые инспекции за прошлый год, в области два десятка легальных миллиардеров, а нелегальных, по некоторым данным, в двадцать раз больше. Все они собственники крупнейших предприятий, которые сейчас относятся к категории "проблемных". Справедливый вопрос: почему, накопив миллиарды, они не хотят тратить их на ту же модернизацию и поддержку безработицы, а тянут последнюю шкуру с государства?

Рассказывают: на Нижнетагильском металлургическом комбинате, которым владеет Роман Абрамович, уже осенью спад производства достиг 30%, начались увольнения, перевод персонала на сокращенную рабочую неделю. Зарплаты, и без того самые низкие в отрасли, урезали до неприличия. Взрывоопасные настроения подогревались разговорами о яхте, приобретенной олигархом вдали от родины накануне финансового кризиса. Многим казалось, что вырученных за эту "игрушку" денег вполне хватит, чтобы избежать массовых увольнений на комбинате. Пролетарии еще помнят, как в 1999 году в аналогичной ситуации они подняли бунт и фактически скинули тогдашнего директора комбината Юрия Комратова.

Губернатор Россель пригрозил разобраться с Абрамовичем, подставившим комбинат под удар.

- Кризис рано или поздно пройдет, ошибки будут проанализированы, выводы сделаны, - считает Урванцев. - Но на Урале и сейчас видно: меньше всего пострадали отрасли, сориентированные на внутренний спрос, где власть активно сотрудничала с бизнесом. Это, например, сельское хозяйство. Сейчас, когда все вокруг трясется и рушится, село наращивает обороты. Для людей фактор немаловажный. Когда есть свои продукты, индустриальные потрясения пережить все-таки легче.

Спасительные звуки "му"

Министр сельского хозяйства области Сергей Чемезов, несколько лет назад прославившийся на всю Россию шокирующим заявлением о передаче китайцам в аренду на 49 лет пустующих угодий своей области ("Известия" писали об этом 06.09.2006 в репортаже "Хозяйкой медной горы стала китаянка Таня"), снова герой дня. В его руках, можно сказать, вся продовольственная безопасность региона. Вверенная Чемезову отрасль производит 12% регионального валового продукта на 80 млрд рублей. Аграрии во многих областях России наверняка умрут от зависти: на Урале земли никудышные, крестьян 16% от всего населения. Ну точно, китайцы им помогают!

- Да мы и сами нормально справляемся, - бодро говорит Чемезов. - Молоко свое, картошкой обеспечены, яйца не проедаем - забросали ими все соседние области. Куриного мяса по 23 килограмма на душу населения. Говядина хоть и медленно, но зреет. В мае на всю катушку заработает Уральский свинокомплекс, получим 25 тысяч тонн свинины против нынешних 17 тысяч. Маловато по нашим потребностям, но на подходе другие комплексы. Года через два дадим людям 50 тысяч тонн свинины.

Министр так сыпал привесами, надоями и комплексами на сотни тысяч голов, что корреспондент "Известий" утомилась записывать про скотину и просто запоминала самое интересное. Например, про перепелок. У них даже взращивание этих божьих птичек поставлено на промышленную основу, причем каждая, не иначе как с перепугу от свалившегося на голову прогресса, несет по два яйца в день.

Про коров и говорить нечего - на агрофирме "Патруши", которая принадлежит Уральской горнометаллургической компании, они доятся как бешеные - по 8300 литров на вымя в год, частично восполняя убытки компании от кризиса на основном фронте.

- Мы здесь никакого кризиса не ощущаем, - поважничал директор комплекса Анатолий Коротков. - Корма свои, пашни 6000 гектаров, техника - супер. Проект оказался успешным - будем наращивать стадо.

Новый коровник уже строится. Хотя назвать так полностью автоматизированные и компьютеризированные апартаменты для буренок язык не поворачивается. "У меня дома такого нет", - вздохнула Людмила Зверева, двадцать пять лет проработавшая скотницей на обычной колхозной ферме, а теперь, по ее словам, "попавшая в рай". Может, немножко и преувеличила под строгим взглядом директора, но главное, что зарплата соответствует ее представлениям о "рае".

К слову, зарплаты в уральских деревнях не такие уж маленькие. В среднем - 10 тысяч рублей, на успешных предприятиях получают и больше.

- А зачем жадничать? - пожимает плечами глава малого предприятия "Картофель" в Сысертском районе Игорь Картузов. - У меня выручка на одного работающего миллион двести тысяч рублей в год. Для такого крошечного предприятия, как наше, это очень неплохо. Конечно, я - хозяин, могу купить себе три машины и еще кучу каких-нибудь прибамбасов. Но я лучше куплю новую уборочную технику и оборудование для переработки овощей. И мы будем выращивать, к примеру, моркови уже не 400, а 600 центнеров с гектара и продавать ее всю, до последнего хвостика. Вот тебе и заработки, и новые перспективы для предприятия.

Похоже, в Свердловской области гигантоманией охвачены все. У Картузова земли всего-то 93 гектара. Как он вообще умудряется выращивать столько картошки, морковки и свеклы, чтобы продавать овощи весь год по 160 тонн в месяц? Причем мытые и разложенные по пакетам. До кризиса еще и чистили, чтобы из пакета - сразу в борщ. Но покупатели теперь экономят на шкурках.

- А вы говорите - китайцы! - заключает довольный произведенным эффектом Чемезов. - Работали они у нас, и сейчас человек пятьдесят выращивают овощи, но погоды это не делает. А вот когда в село пришел крупный бизнес и появились результаты, то и остальные потянулись. Люди ведь не дураки: посадил картошечку - вырастет кучка, завел поросенка - через 7 месяцев у тебя мясо. Мы им кредиты, помощь, льготы, чтобы как можно больше всего росло, мычало и хрюкало. А то ведь до чего доходило: напрочь свертывали подсобные хозяйства, мне, мол, и так хватит прожить.

Самая большая министерская гордость Чемезова, что в село стало возвращаться до 30% выпускников сельхозвузов. Еще недавно домой удавалось заманить не больше 12%. Дипломированные агрономы и менеджеры предпочитали подносить товар в супермаркетах Екатеринбурга, чем месить грязь в деревне. Теперь вроде бы расчухали, что деревня - самое подходящее место, где можно устроить прибыльный бизнес. Сейчас и вовсе, радуется Чемезов, подносчики в городе нужны все меньше, а деревне как никогда требуются подготовленные специалисты.

Так что, сдается мне, безработные уралмашевцы Кулаковы подсуетились насчет коровы вовремя. С их-то рабочими навыками и деревенским опытом тетки Вали они, глядишь, не только кризис пересидят, но и выбьются в передовые предприниматели.