Кровники
Есть и у меня, конечно, свой свиток стыдных воспоминаний, мучивших когда-то в ночной тиши нашего величайшего поэта.
Бывает и грех-то сам по себе вроде бы плёвый, тем более на фоне нашей нынешней действительности, можно бы и забыть, не грызть себя по каждому поводу – ан нет, не получается. Что-то не отпускает...
Вот и у меня есть такой неотвязный эпизодик из далекого детства-отрочества. И грехи за мной с той поры куда большие числятся, да и чего в конце концов взять с неразумного малолетки!? - а вот точит меня это воспоминание даже спустя много-много лет.
Впрочем, я-то знаю – почему...
Был у нас в классе один трудный, как в таких случаях выражаются, ученик со странной фамилией Злок. И учился он плохо, и характер у него был, словно по фамилии, злющий, неуживчивый: ни с кем не дружил, не сходился, только хмыкал на всё презрительно… И вот как-то раз, когда этот Злок со свойственной ему надменностью нагрубил нашей учительнице по русской литературе Агнии Николаевне, я, как ярый общественник, решил дать ему наконец-то по мозгам. К тому же мне уж очень хотелось проверить на деле свои первые боксерские навыки, а худосочный и неприятный Злок подходил для этого как нельзя лучше.
Под каким-то хитрым предлогом я зазвал Злока на школьный двор и там совершенно неожиданно нанес резкий и точный удар по его узенькой челюсти. «Это тебе за Агнию!», – гневно выговорил я. Очухавшись, Злок лишь молча и презрительно усмехнулся, словно принял этот мой прямой правой как нечто должное и уже привычное в его жизни.
Не могу сказать, что вид побитого Злока, эта его надменно-скорбная усмешка ничуть не разжалобили меня, но я все же не поддался. Я мнил себя как никак вершителем справедливости; я выполнил негласную волю коллектива, встал на защиту нашей любимой учительницы… - Что еще прикажете делать, если человек откровенно на всех кладет?..
Но если бы этим всё и закончилось!
Через неделю-другую я случайно увидел Злока на улице, он шел с какой-то старой уже женщиной, почти бабкой, одетой, несмотря на теплынь, в простую рабочую телогрейку… Я понял, что это его мать, так они были похожи – только на её сморщенном лице не было и следа той горделивой гримасы, которую вечно демонстрировал Злок.
Я был подавлен, смят не меньше битого мной Злока. Эта его несчастная, затурканная жизнью мать одним своим появлением рядом со Злоком заставила меня вдруг содрогнуться от содеянного…
Зачем я его ударил?!.. Как я мог?!.. Нашел с кем справиться!.. Они же совсем бедные, несчастные… без отца…
На следующий же день я начал жалко заискивать перед Злоком. «Вчера видел тебя с матерью, – сказал я ему мягко. – Тяжело ей, наверно, с тобой?..» Я угостил его пирожком из буфета; позвал его тоже в боксерскую секцию; наконец, не выдержал и попросил у него прощения... Но он только, ухмыляясь, глядел на меня, хотя пирожок все же взял...
Да если бы он и простил меня – что толку? Эта его старуха-мать не выходила у меня из головы… Странно: сам Злок – злобный, ехидный, высокомерный – не вызывал во мне и тогда особого сострадания. Но как только я думал о его матери – тут же накатывало… Словно это по ней я нанес свой злополучный удар.
Мое счастье, что мать Злока, похоже, так ничего и не узнала. Хотя… трудно сказать, что тут было для меня лучше: возможно, это её неведение лишь растравляло мое воображение. Лучше бы уж она тоже налетела на меня, накричала, ударила в отместку… А так… До сих пор, через десятки лет, стоит она у меня перед глазами в своей замызганной телогрейке – и мучит, мучит…
Позже, уже повзрослев, я пытался хоть как-то разобраться в себе: что же меня все-таки так обожгло, только ли этот её жалкий вид?.. Я пробовал представить мать Злока другой: в богатой шубе, с таким же высокомерным, отталкивающим, как у него, выражением лица – чувствовал бы я тогда те же угрызения?
Жалость вроде бы убавлялась, но все равно – ныло… Значит, было тут еще что-то, что не давало мне покоя.
Именно тогда, видимо, я и понял, вернее, остро почувствовал всю страшную силу кровных связей – когда боль одного неизбежно, может, даже с еще большей силой, отдается болью его самых родных людей, обычно совсем не причастных к нашим жестким разборкам…
Во всяком случае, теперь нет для меня сильнее средства унять свой воинственный пыл, остановиться в своей злости на людей, как представлять себе эти болезненные картинки: страдающую по моей милости чью-то мать, беспомощного старика-отца… - пусть даже никогда не виденных мной, пусть даже и не существующих уже… Каково-то им будет (было бы) – такое сносить?..
А дети? Представь-ка себе, как лихо мочишь ты своего недруга прямо на их глазах?.. Не впечатляет тебя такой вполне реальный сюжетец?..
Смотри, как множатся сразу твои жертвы – только кого-нибудь тронь! Сколько сразу встает за обиженным тобой кровников: мать, отец, братья, сестры, деды с бабками... Как – шлют они тебе свои проклятья, рвутся отомстить… Даже из могил будут долетать до тебя их гневные крики, лишать сна, покоя...
Весь род его уязвленный поднимется против тебя – будь ты даже тысячу раз прав…
А ты тут – кулаками размахался.
