Наука пилить
Гранты на исследования превратились в способ обогащения
Во вторник были названы 460 победителей конкурса на получение президентских грантов для поддержки молодых ученых. Расходы на науку и образование в нынешнем году возрастут на треть, в том числе на прикладные исследования – в 1,5 раза. Однако эффективность расходования средств оставляет желать лучшего. Актуальность многих тем сомнительна, а в отчетах вместо своих исследований авторы зачастую переписывают чужие работы. Те же, кому гранты не достались, утверждают, что выделяемые государством на науку деньги распределяются среди своих.
На днях Росфиннадзор опубликовал на своем сайте результаты проверки того, как были потрачены средства, выделенные на научные исследования в 2009 году. Оказалось, что 480,1 млн. рублей ушли на исследования, не содержащие научную ценность. Проверка же отчетов по системе «Антиплагиат» выявила «наличие фактов дословного цитирования чужого текста без специального оформления фрагмента». В некоторых отчетах доля чужого текста достигала 58%. Результаты проверки государственных контрактов на выполнение научно-исследовательских и конструкторских работ (НИОКР) еще более удручающие: по 1586 контрактам из бюджета выплатили 6,2 млрд. рублей, а получили два программных обеспечения стоимостью 30 млн. рублей. Эффективность расходов на НИОКР поставила под сомнение и министр экономического развития Эльвира Набиуллина на недавнем совещании у президента, посвященном инновациям. По словам г-жи Набиуллиной, 22 крупнейшие российские государственные компании за минувший год в сумме получили 1 тыс. патентов, тогда как две американские компании IBM и Microsoft – 8 тыс.
Расходы на науку в России растут стремительно. В нынешнем году на исследования предполагается потратить 227,8 млрд. рублей, что на треть (31,8%) больше, чем годом ранее. Расходы на прикладные исследования вырастут наполовину (50,5%), до 142,5 млрд. рублей, расходы на фундаментальные исследования – на 9,1%, до 85,3 млрд. рублей. Бюджет двух государственных фондов, раздающих гранты по естественно-техническим (Российский фонд фундаментальных исследований, РФФИ) и гуманитарным (Российский государственный научный фонд, РГНФ) наукам – 7 млрд. рублей.
Однако деньги достаются не всем. Доктор философских наук Игорь Чубайс руководил Центром по изучению России Российского университета дружбы народов (РУДН) до конца прошлого года. Потом в РУДН содержать центр отказались, а получить грант г-н Чубайс не смог, и Центра по изучению России больше нет. «Я пытался получать гранты и раньше – пять, семь, десять лет назад. И что касается гуманитарных наук, то я убежден – фондами по распределению грантов руководят те, кто эти гранты получает», – говорит Игорь Чубайс. Он утверждает, что знает «конкретные фамилии», но называть их не хочет. По словам философа Чубайса, отказы обосновывают ссылкой на то, что «проблема не является новой и не является фундаментальной». Ученый же считает, что «в России нет гуманитарной науки», так как «20 лет как исчез СССР, и до сих пор нет ответа, что это было – высшее достижение нашей цивилизации или страшная катастрофа».
Ознакомимся с темами, которые президентский совет по грантам счел новыми и фундаментальными и выделил под них гранты. В общественных науках темы оказались такие: «Повторяемость действия в истории русского языка и в детской речи», «Рифма М.В. Ломоносова», «Словарь иероглифического языка майя», «Выявление закономерностей экономической системы раннего Боспора», «Советский сказитель в 1930–1940-х годах: между фольклором и литературой». За исследование по каждой из этих тем государство заплатит по 600 тыс. рублей.
Гранты для вузов называются «государственные контракты на проведение исследований», и раздает их Министерство образования и науки. В Минобрнауки сообщили, что в минувшем году заключили 4,3 тыс. контрактов на 9 млрд. рублей, в нынешнем планируется заключить еще 5 тыс. на 20 млрд. рублей.
Темы, на которые делаются заявки, зачастую не связаны с профилями вузов. Например, Тюменский государственный нефтегазовый университет хочет за 9,5 млн. рублей исследовать «Универсум геронтообразования (геронтология – наука о пожилых людях) как отражение современного социального заказа». Рязанский государственный радиотехнический университет за 7,5 млн. рублей планирует заняться темой «Европейская тюремная политика и ее опыт для реформирования системы наказаний». А университет туризма и сервиса за 12 млн. рублей обещает найти «Цивилизационно-ценностные основания российского исторического процесса». Самое популярное слово в заявках – «модернизация». Она упоминается 24 раза, в том числе в теме «Модернизационные процессы в развитии российской провинции 1920–1930-х годов» (требуемая сумма – 4,4 млн. рублей).
В Минобрнауки заверяют, что отбор проводят по конкурсу, а затраты себя окупают: в минувшем году объем дополнительной высокотехнологичной продукции достиг 38,4 млрд. рублей, в том числе 7,8 млрд. рублей – от экспортной выручки. Однако Игорь Чубайс утверждает, что большая часть средств тратится на псевдоисследования: «Я до сих пор в ведущих гуманитарных журналах встречаю ссылки на Ленина, на материализм. То есть это такой каменный век». Ректор МГУ Виктор Садовничий был не столь категоричен: «Гранты поддерживают какой-то слой научных исследований, без них вообще ничего бы не было». При этом г-н Садовничий признает, что о 100-процентной эффективности использования грантов говорить нельзя.
Профессор-биолог Константин Северинов вернулся в Россию после 15 лет работы в США и подал четыре заявки на гранты Российской академии наук (РАН). По всем четырем пришел отказ, причем критерии отбора объяснили только в одном случае. «В такой ситуации можно предполагать, что входившие в научный совет люди просто поделили деньги. Среди победителей по программе «Биоразнообразие» можно найти тех же самых академиков, которые распределяют гранты. У некоторых даже не один, а несколько поддержанных проектов», – возмущается профессор Северинов.
Бюджет РАН в минувшем году составил 34,2 млрд. рублей. Вице-президент РАН Геннадий Месяц поясняет, что исследования проводятся по 32 программам, и «каждая программа объявляет направление исследований, присылают работы, конкурс – три-четыре работы на место». На упрек, что «академики распределяют деньги среди себя», г-н Месяц ответил: «Естественно, Академия наук распределяет деньги только для себя. Она не может дать на сторону, запрещено законом».
Объективность присуждения грантов зависит от системы экспертизы, считает Виктор Садовничий. По его словам, независимая экспертиза в России еще не сформирована, хотя «какие-то шаги уже сделаны положительные по сравнению с тем, что было пять лет назад». Недобросовестный же прием получения гранта – когда «экспертиза посылается в научную группу, которая связана между собой». Геннадий Месяц, который четыре года в Российском фонде фундаментальных исследований (РФФИ) отвечал за гранты по физическим наукам, говорит, что конкуренция в прямом смысле в науке невозможна: «Как могут конкурировать исследования перелива воды с исследованиями, предположим, запуска ракеты в космос?» Отсеивать же, по словам академика Месяца, стараются «плохие работы, уже повторенные где-то или невыполнимые, бредовые, связанные с экстрасенсами».
Заместитель исполнительного директора Регионального общественного фонда содействия отечественной науке Марина Аствацатурян сообщила, что ее фонд учитывает количество публикаций в научных журналах и активность в конференциях: «Значит, это человек в науке не случайный». В Российском гуманитарном научном фонде (РГНФ) для объективности рассмотрения заявки делают анонимными, рассказывает член совета РГНФ Валерий Тишков. Но и он признает, что «полное инкогнито сохранить трудно, люди узнают, иногда и без фамилии, кто чего подал». По словам г-на Тишкова, однозначно не сможет получить грант только тот, кто уже однажды «не справился или не отчитался, нарушил условия». Впрочем, и тут появится послабление – в «черный список» будут вносить не пожизненно, а на пять лет.
Пока же самое большее, чем рискует проваливший работу получатель гранта, – увольнением, говорит академик Геннадий Месяц. Философ Игорь Чубайс считает, что уличить недобросовестного исследователя практически невозможно: «Есть специалисты, которые умеют писать отчеты по любым темам». Для Регионального фонда содействия науке, по словам г-жи Аствацатурян, и вовсе достаточно списка публикаций и факта защиты диссертации: «Отчета о расходовании средств наш фонд не требует». Исполнительный директор Алферовского фонда Евгений Мозговой поясняет, что требовать открытий в обмен на годовой грант не следует: «Наука – не бизнес, и реальная отдача, как правило, наступает через 10–15 лет после начала исследований».
Валерий Тишков признает, что в России уже существует «проблема излишне активных, шустрых искателей грантов, которые набили руку, как убедительно написать заявку», тогда как «сильным и талантливым ученым заполнить форму (а форма очень трудная) просто нет времени». Однако Институт этнологии и антропологии РАН, который возглавляет Тишков, в грантовой системе преуспевает: «У меня в институте гранты составляют вторую зарплату людей, кто наиболее активно работает. А зарплата рассматривается как некое социальное пособие». Виктор Садовничий считает, что так быть не должно: «Гранты – это дополнение, второй эшелон финансирования науки. Нужно вернуть отдельной строкой финансирование фундаментальных исследований в университетах, которое было раньше».
Однако страна пошла по другому пути: вместо университетов деньги дают под конкретных ученых. В октябре прошлого года правительственный Совет по грантам назвал имена 40 ученых, каждый из которых в ближайшие три года получит 150 млн. рублей. На этот мегагрант нужно создать лабораторию в одном из российских вузов и опубликовать две статьи либо подать две заявки на выдачу патента. Примечательно, что среди победителей только 20 имеют российское гражданство и только пять проживают в нашей стране. Аналогичный конкурс намечен на эту весну.
