Минздрав для «галочки» - Путин для «выручалочки»

Не все то медицина – что лечит?

«Прямая линия» с Путиным - это, как всегда, речь о наболевшем – причем, как в переносном смысле, так и в прямом. Вопросами, которые не смог или не захотел решить Минздрав, пришлось заниматься президенту лично в прямом эфире.

С помпой и при личном участии главы государства открывшийся лишь несколько месяцев назад перинатальный центр в Брянске, а сегодня прикрытый на две недели – разве это не вопрос вопросов? Закрыли ведь его не потому, что где-то там крыша потекла или, извините, канализацию прорвало.

Дети умирают – те родившиеся недоношенными детки, за выживаемость которых в новых условиях едва ли не божились медики и для чего, собственно, перинатальные центры и предназначены.

К президенту обратились брянские женщины, чьи дети не так давно умерли в новеньком центре и даже записали душещипательный ролик с рассказами о том, как умирали их малыши.

Версия гибели новорожденных от самого центра – внутрибольничная инфекция. Насколько она «на потоке», в учреждении не раскрывают – но ходят слухи, что в работающем несколько месяцев центре таких смертельных случаев уже порядка двадцати. Даже в роддомах «старого поколения» такого не допускали.

Про жительницу мурманских Апатитов 24-летнюю Дарью Старикову уже слышала вся страна. Девушка обратилась президенту РФ Владимиру Путину о плачевной ситуации с больницей: одну не достроили, другую закрыли. У нее самой рак 4-й стадии, диагностированный после того, как пациентку едва не залечили от остеохондроза.

И это на фоне громких заявление министра здравоохранения Скворцовой о том, что по данным 2016 года, более 57% онкозаболеваний было обнаружено на ранних стадиях (у Стариковой на ранней стадии лечили остеохондроз) и что «мы сейчас на таком этапе, когда мы в числе самых передовых стран мира научились делать таргетные, то есть  «точечные» препараты для блокады развития той или иной опухоли».

После обращения онкобольной к президенту, в области зашевелились все – санитарной авиацией ее отправили в областной центр, в гости к «знаменитой» больной стали набиваться первые лица региона, включая губернатора Марину Ковтун с громкими заявлениями по типу «все сделаем в лучшем виде».

Только ведь вся эта суета началась на фоне хмурого взгляда президента в сторону Мурманской области в прямом эфире и возбужденного СКР уголовного дела по статье «халатность» пока в отношении лишь одного главврача Ширяева – а не по доброте душевной или хотя бы следуя из простого выполнения своих обязанностей.

До «прямой линии» до больной девушки и кучи проблем, свалившихся на ее семью, дела в регионе не было никому. В том числе, и местному Минздраву во главе с его министром Валерием Перетрухиным.

Замдиректора Научно-исследовательского института детской онкологии и гематологии Российского онкологического научного центра имени Блохина Владимир Поляков, комментируя ситуацию с жительницей Апатитов, предостерег от преждевременных обвинений в адрес медиков, но признался, что ошибочные диагнозы при онкологической патологии нередки.

Если подтянуть статистику, то согласно ей около 40% диагнозов в сфере онкологии ставятся некорректно. Самая типичная «некорректность» - неправильное типирование опухоли, а «некорректный» диагноз - это неправильно назначенная химиотерапия, лучевая терапия, объем оперативного вмешательства. Под словом «некорректный» читается врачебная ошибка, которая дорого обходится в прямом и переносном смысле – лечиться от запущенного рака на поздних стадиях стоит огромных денег, но в большинстве случаев процесс болезни заканчивается смертью.

Ну, и, конечно, какая «прямая линия» без жалоб граждан на нехватку и дороговизну лекарств. Жительница Орловской области Клавдия Ставцева рассказала президенту о том, что дорогостоящие лекарства для лечения почечной недостаточности может получить только через суд.  На что президент заверил – государство в полном объеме финансирует такие проекты и поручил СК проверить жалобу.

Хотя, что проверять, когда губернатор Орловской области Вадим Потомский всех за всех уже сказал – регионы не могут самостоятельно нести дополнительную нагрузку на обеспечение жителей необходимыми препаратами поверх того, что дает федеральный бюджет. И предложил увеличить «долю» государства в обеспечении людей дорогими лекарствами.

В общем, пока один на другого вину перекладывает, та же Клавдия Ставцева на свое лечение должна получать препаратов на 50 тысяч рублей в месяц – из них лишь 807,2 рубля из госбюджета, остальное – региональные деньги. Господину Потомскому жалко столько областных денег на тяжело больных людей, когда много других проблем, правда, которые тоже не решаются.

Каждый год те же «болячки»

Если вспомнить прошедшие годы, когда президент разговаривал с народом в прямом эфире, вопросы людей были едва ли не под копирку нынешним – отсутствие лекарств, нескончаемые очереди в поликлиниках, дороговизна «бесплатной» медицины, равнодушие чиновников на местах... Почему? Да потому, что проблемы из года в год одни и те же, и точно также на них главное медицинское ведомство страны не реагирует.

В 2015-м мать больного острым лимфобластным лейкозом ребенка из Краснодарского края: с января в аптеках нет ни одного из пяти назначенных ребенку и положенных ему по «федеральной льготе» препаратов.

Путин в ответ: правительство не только расширило список ЖВНЛП до 600 позиций, но и выделило на их закупку дополнительно 16 млрд. рублей. И согласно докладу Минздрава закупленных лекарств хватит на несколько месяцев вперед. Наглядный пример того, чего стоят те самые минздравовские доклады, в которых «полна коробочка», а мать больного малыша днем с огнем нужных препаратов не найдет.

Больная ДЦП девочка из Тольятти попросила у президента тренажер, чтобы хоть чуть-чуть научиться ходить, поскольку 20 тысяч рублей на него в бюджете области для больного ребенка не нашли.

Но самое главное, что жители всех уголков страны пытались донести до Путина, что бесплатная медицина в России — миф. Платить приходится за все — за обследования и операции, до которых иначе не доживешь, за «качественные» импланты, за «льготные» лекарства, которых нет в наличии.

«Заболел — лучше умри, — говорил житель Вышнего Волочка. — Платная медицина рвётся вперёд. Как быть нам, гражданам России, живущим на периферии, с заработками ниже прожиточного минимума?».

«Здравствуйте. Мой отец онкобольной уже 6 лет. Ему периодически нужны лекарства и химиотерапия. Ни того ни другого нет. Зав. онкологией «успокаивает»: что вы так волнуетесь? Все умирают. Что делать?», — жаловался житель Ростовской области.

«Только в нашей стране деньги на операции для тяжело больных детей собирают обычные граждане и благотворительные фонды?» - спрашивал житель Пензенской области. – «У меня умерла дочь от гепатита С, ей было 32 года. Сейчас я опекун внучки, ей 9 лет и у нее тоже гепатит С. Почему нет программы по бесплатному лечению этого социального заболевания? У ребенка еще есть шанс выздороветь, но лечение очень дорогое, просто неподъемное. Где приоритет в лечении детей или государство хочет довести их до инвалидности, а потом лечить и платить пенсию?».

Как и сейчас, медики так же жаловались на сокращения, оптимизацию, неподъемную плату за обучение в ординатуре. И задают один и тот же вопрос – как прожить на зарплату врача-бюджетника?

А житель подмосковного (что говорить про удаленные регионы?) Королева не жаловался и вопросов не задавал. Просто предложил президенту заехать в их центральную горбольницу № 2, и самому убедиться, как «больные лежать на гнилых в прямом смысле этого слова матрацах, где со стен свисает плесень, и запах посещения не выветривается из одежды до конца дня…».

Не менее «медицинским» был прямой эфир с президентом и весной 2016-го. И снова те же вопросы, те же ответы. Например, Путин поручил Минздраву обеспечить методическое сопровождение субъектов при оказании помощи на дому тяжелобольным, в том числе в части обеспечения их необходимыми медицинскими изделиями и оборудованием. Проблема, которая стара как мир – но так проблемой и остается. И останется, если президент так и будет выполнение своих распоряжений Минздравом проверять на основании их же собственных докладов. А там, как мы знаем, только что не «божья благодать».

Вижу лишь то – что видеть желаю

Откуда черпает инфу для своих докладов министр здравоохранения Вероника Скворцова можно понять по одной лишь ее поездке в республику Бурятия. То, что в республике в целом, и в столице Улан-Удэ в частности, большие проблемы с лекарствами, с оборудованием, со строительством новых лечебных учреждений, с продвижением новых проектов, с финансированием, которое идет по остаточному принципу, знают все от мала до велика.

Скворцова услышала о проблемах – сказала – приеду, разберусь. Приехала. А там то ли местные чиновники на славу постарались «потемкинскую деревню» соорудить для отвода глаз, то ли министр просто дома глаза забыла. Расхваливала все медучреждения только что не стихами, уровень развития здравоохранения в Бурятии назвала высоким, министра здравоохранения республики Валерия Кожевникова одним из лучших в стране, а регион одним из передовых с точки зрения темпов развития здравоохранения.

При этом, видимо, подзабыла, что уже не первый год Бурятия сохраняет за собой 67-ю строчку из 85 возможных в рейтинге эффективности систем местного здравоохранения.

Правда, без ложки дегтя Скворцова из этого «райского уголка благополучия» не уехала - спикер парламента Бурятии Цырен-Даши Доржиев взял да испортил праздник «долгих и продолжительных аплодисментов» и всю кучу проблем в местном здравоохранении вывалил перед госпожой министром.

Но Вероника Скворцова в дебатах человек закаленный, потому ни один мускул на лице у нее не дрогнул, когда она отвечала: «Все радужно быть не может». Но речь-то шла о том, что не радужно ВСЕ. Включая одну из ее излюбленных тем для похвальбы – успехи борьбы с онкологическими заболеваниями.

И вот как раз в Бурятии здание республиканского онкодиспансера строится уже пять лет, и когда будет закончено, едва ли кому-то известно. Как не известно доподлинно, и сколько десятков миллионов рублей на этом проекте отмыто – но поговаривают, что если сложить украденные  у государства деньги, можно было бы в ряд построить три таких центра.

Но при всем при том, что государственные деньги реками уходят в чьи-то карманы, это абсолютно никем не контролируется, а на реальные дела средств катастрофически не хватает, как заявил еще тогдашний глава Бурятии Вячеслав Наговицин в августе 2016 года, федеральный бюджет урезал интерес республики на 3 миллиарда рублей, от чего главным образом пострадает местное здравоохранение – придется продолжать сокращение коек в отдельных медучреждениях, а на экстренную медицину и вовсе махнуть рукой, потому как из 65 обещанных под финансирование федеральным центром машин «скорой помощи» оплачено лишь 13 единиц.

Но всего этого госпожа Скворцова не увидела и не услышала – она уже держала в голове черновик отчета президенту, видимо, живя по древнему принципу, когда гонцов с плохими вестями убивали. Все ее вести для ушей главы государства слаще меда – но этой информацией потом президенту приходится козырять в разговорах и спорах со своими оппонентами и собеседниками, с российским народом.

А ведь если простой человек, не верящий министру, но все еще слепо верящий в «доброго царя-батюшку», говорит президенту в прямом эфире, что в моем городе больница развалилась и ездить приходится в другой район за 120 километров, а глава государства, глядя в доклада от Минздрава, чинно ему оппонирует – мол, согласно отчету в вашей больнице был произведен капитальный ремонт и завезено самое современное оборудование, однажды в этом простом человеке может произойти надлом и разочарование уже самим «царем-батюшкой». Не лучше ли президенту не дожидаться такого момента и попробовать перетасовать колоду? Имелось в виду, команду ближайших соратников – там ведь некоторые так прямо и просятся… на выход…