«На днях сказала Ольга Голодец, что двум третям родного Китеж-града образованья высшего не надо...»

На днях сказала Ольга Голодец,
Что двум третям родного Китеж-града
Образованья высшего не надо:
Им некуда его буквально деть-с.
Кругом ругают Ольгу Голодец —
Мол, вуз открыт не всем, а только трети;
В России очень много значат дети.
А я скажу, что Ольга молодец.

В стране, где правит Ольга Голодец,
Избыточен мятущийся затворник,
А нужен скотник, плотник, дворник, шорник,
И швец, и жнец, и на дуде игрец.
Так думает и общий наш отец,
Что Западу показывает зубы, —
Иначе бы зачем держать ему бы
В вице-премьерах Ольгу Голодец?

Как уверяет Ольга Голодец,
У нас в образованье специальном
Достигнут рост, и в смысле социальном
Оно тебе полезнее, юнец.
Оно твоих возможностей венец,
Спасенье от душевного разлада.
Быть слишком умным здесь уже не надо,
А надо быть как Ольга Голодец.

Я думаю, мечтает лишь подлец
Укрыться в вузе как бы между прочим —
Лишь бы не стать солдатом и рабочим,
Как призывает Ольга Голодец;
Всяк русский по призванию боец,
И обсуждать вопрос давно решенный
Способен чуждый прихвостень, лишенный,
Как говорили в древности, яец.

Мы сузим речь до дюжины словец,
Мы даже анатомию исправим —
Лишь внутренние органы оставим
Вокруг горячих, преданных сердец.
Из книг нужней всего Молоховец;
Мы скажем «Нет!» заморским медицинам,
Поскольку идеальным гражданином
Является, естественно, мертвец.

Во внешний мир я больше не ездец:
У них теракты сплошь, перевороты,
И мне спокойней там, где кремлеботы
И патриоты типа Голодец,
Где мэр Собянин — властелин колец —
Покрыл Москву раскопами и пылью,
Где я привычен к сладкому бессилью
И кантри-стилю Ольги Воронец.

В стране царит духовный голодец.
Вчерашние кошмары стали нормой.
Мне видится она железной формой,
А в ней дрожит духовный холодец.
Решится лишь разнрузданный гордец
Заканчивать свою балладу матом —
Но как я рад, что в языке богатом
Так много рифм на слово «Голодец»!