Сеанс саморазоблачения

Вторжение России в Украину, ход боевых действий и реакция на него российских властей и рядовых граждан доказали, что сила режима Владимира Путина — это мифический конструкт. За несколько месяцев пять основных мифов, на которых держался образ путинского государства, последовательно разрушались. Фасадная сторона режима — это мощная армия, монолитная вертикаль власти, искусная пропаганда, которая способна внушить гражданам все, что угодно Кремлю, милитаризация большей части общества и деятельная поддержка этим обществом любого начинания Путина. Эти мифы Кремль успешно транслировал и на внешнюю, и на внутреннюю аудиторию. Вступив в полномасштабную войну в Украине, путинский режим попытался стать тем, чем старался казаться, но его фасад не выдержал столкновения с реальностью. Разумеется, система еще держится — россияне пока не видят альтернативы Путину, боятся возвращения в «лихие 90-е», бюджет наполняется средствами от продажи углеводородов. Но это внутренний каркас режима, а не его парадная сторона, которая подверглась эрозии.

Экспортный и внутренний имидж путинской России держался на пяти китах. Кремль всячески доказывал россиянам и другим государствам, что обладает сильной и современной армией, способной противостоять любой другой армии мира. Путинская вертикаль эффективна, она управляется лично президентом, а ее элементы (силовики, чиновничество и приближенный к государству бизнес) действуют согласованно. Общество готово поддержать любое начинание президента, терпеть сложности ради него. Эти три составляющих образа режима предназначались и для внешней, и для внутренней, лояльной власти аудитории. У последней должно было возникать и возникало ощущение спокойствия и уверенности в будущем. Первая должна была увериться в том, что Кремль контролирует ситуацию внутри России и готов дать отпор внешним врагам, и поэтому отказаться от мыслей повлиять на смещение российской власти.

Еще две линии были направлены, скорее, к руководству зарубежных государств и россиянам, настроенным к Путину и его режиму критически. Одна из них подразумевала всесилие официальной пропаганды, которая способна убедить население в чем угодно и побудить людей на какие угодно действия. Другая подчеркивала милитаризм российского общества, которое якобы готово к силовым действиям по защите власти и внутренне мобилизовано для этого. Эти линии тоже должны были доказать — смещать Путина или надеяться на его уход бесполезно. Россияне горой стоят за Путина, будут биться за него, а если и начнут в чем-то сомневаться, то пропаганда быстро настроит их на нужный Кремлю лад. Война России с Украиной, ситуация на фронте, мобилизация и отношение к этому общества доказали, что все это лишь пропагандистские мифы, искусственность которых стала очевидной в критической ситуации.

Миф 1: Суперармия

Первым начал распадаться миф о силе и мощи российской армии, которая казалась суперэффективной и современной даже самому Владимиру Путину. Если бы российский президент хотя бы отчасти знал о недостатках собственных вооруженных сил, то он бы вряд ли затеял полномасштабную войну с крупным государством. Министр обороны Сергей Шойгу и его подчиненные умело выстраивали образ суперэффективной структуры еще со времен работы Шойгу в МЧС. Оборонное ведомство регулярно отчитывалось о новых видах вооружений, которыми Путин накануне президентских выборов 2018 года пригрозил США. Министерство устраивало масштабные мероприятия — учения на территории России и вне ее, танковый биатлон, форумы для демонстрации и продажи техники. Во многих из этих ивентов участвовал сам президент. В российском руководстве явно рассчитывали на блицкриг — подразумевалось, что российская армия находится в прекрасном состоянии, ВСУ — не в лучшем и руководство Украины будет деморализовано, а население встретит россиян с цветами. В последних двух пунктах Кремль убедили спецслужбы. Вполне вероятно, что если бы Путин и силовики при планировании вторжения опирались на сведения о реальном состоянии российской армии, то и сам ход войны мог сложиться по-другому, но решения были приняты именно на основании фасадного образа вооруженных сил. Подстроиться к реальности у Кремля и армии получилось не сразу, долгое время сам Путин и представители Кремля утверждали, что России для победы достаточно только контрактников-профессионалов. Российские власти могли перегруппироваться и объявить победой любой достаточно рандомный итог вторжения — благо четкие цели войны они так и не обозначили. Но они не сделали этого. Лето и осень стали сеансом саморазоблачения состояния российской армии.

За несколько месяцев войны выяснилось, что современной техники у армии России не так уж и много, часть ее пострадала или выработала ресурс, запасы ракетных вооружений постепенно подходят к концу. Сейчас оборонные заводы модернизируют устаревшие танки Т-62. Наступление российской армии быстро выдохлось, а к осени ВСУ начало отбивать захваченные территории. Оказалось, что сравнительно успешные действия войск РФ в Сирии — это далеко не гарантия таких же успехов в битвах с крупной регулярной армией. Встал под вопрос профессионализм генералов. «Ультрапатриоты», долгое время восхищавшиеся вооруженными силами и их руководством, стали их изо всех сил критиковать — как известно, самые ярые критики получаются из разочарованных фанатов. Теперь российские ВС мало на кого наводят страх, хотя, разумеется, ядерного оружия все боятся до сих пор. Мобилизация только добивает образ эффективной армии — выяснилось, что запасов обмундирования на складах нет, и призванным мужчинам и их семьям самим приходится покупать снаряжение. Эти покупки наглядно показывают россиянам (а знакомые мобилизованные есть у многих граждан страны), в каком же состоянии находятся ВС.

Миф 2: Эффективная вертикаль власти

Война разрушила миф о другом эффективном и слаженном российском механизме — путинской вертикали власти. Подразумевалось, что президент контролирует своих подчиненных, а те постоянно взаимодействуют между собой и выдают главе государства эффективные решения. Однако на практике это совсем не так. Силовики конфликтуют между собой и уж точно не хотят координироваться с гражданскими. Члены близкого круга президента или их аватары в АП или Правительстве лоббируют выгодные им самим, а не режиму в целом решения, и готовы отступать от интересов вертикали. Сам Путин перестал предупреждать подчиненных о своих ключевых решениях, в итоге они воплощаются в жизнь в авральном режиме, в атмосфере хаоса и непонимания. Естественно, что граждане России приходят от этого хаоса в лучшем случае в недоумение («а где же эта самая путинская вертикаль с четкой логикой действий?»), а в худшем — в ужас.

Объявленная в конце сентября и уже упомянутая мобилизация — лучший пример разрушения мифа о вертикали. Это решение явно оказалось неожиданным для большинства его исполнителей. Политический блок никак заранее не подготовил почву — еще за несколько дней кремлевские чиновники уверяли, что никакой мобилизации не будет и нужды в ней нет. Плохо подготовились и сотрудники военкоматов, которые начали хаотично рассылать повестки и мобилизовать всех без разбора в страхе не выполнить план. Многодетных отцов и не служивших в армии людей призывали на фоне заявлений официальных властей, что мобилизации подлежат только мужчины с «боевым опытом». Изначально непопулярное решение было реализовано в самом ужасном исполнении, а попытки поработать над ошибками и найти виновных только подчеркнули неэффективность вертикали власти. Система, которая должна была четко сработать в кризисных условиях, спасовала перед ними — да, призыв идет, но военкоматы мобилизуют того, кто попадает им под руку. Чаще всего это не служившие мужчины, с боевым опытом, а граждане средних лет из провинции. Под мобилизацию подпадают айтишники, учителя и врачи, на войне начинают гибнуть даже достаточно высокопоставленные чиновники. Оказалось, что вертикаль действительно ориентирована на приказы начальства и исполняет их любой ценой, но делает это совершенно бездумно, с кучей издержек, ошибок и противоречий.

Более того — вертикаль начала расползаться даже в публичном поле. Наиболее активные члены «партии войны» Рамзан Кадыров и Евгений Пригожин критикуют Министерство обороны и за провалы на фронте, и за провалы в мобилизации. Поднимают голос на военных и депутаты Госдумы, которыми управляет спикер Вячеслав Володин. Минобороны отвечает им через лояльные СМИ, упрекая в дестабилизации и игре на руку противнику. Вместо стройного хора голосов чиновников, силовиков и политиков мы слышим разноголосицу.

Миф 3: Всесильная машина пропаганды

Под огромным вопросом оказалась эффективность еще одного путинского козыря — мощной пропагандистской машины. Она действительно неплохо работала, пока граждане не сталкивались с серьезными экономическими трудностями, а Кремль требовал от них сравнительно немногого — соглашаться с итогами выборов, не протестовать и хотя бы делать вид, что поддерживаешь власть. Многие россияне с удовольствием повторяли пропагандистские нарративы о «фашистской Украине», «бандеровцах», «англосаксах», ужасах жизни на Западе, толком не вдумываясь в них. Однако в критическую для власти минуту мобилизации выяснилось, что многие внимавшие тезисам пропагандистов люди совсем не готовы за них воевать. Они до сих пор могут рассуждать про «фашистскую Украину» или «загнивший Запад», но делать это будут не в очереди в военкомат, а на съемной квартире в Казахстане, Турции, Армении или Грузии. Кроме того, россияне оказались не готовы к пропагандистской накачке нон-стоп. Государственное ТВ, начиная с весны, перешло на практически непрерывное транслирование геополитических ток-шоу, рейтинги просмотров телевидения стали падать, и Кремлю пришлось вернуть в ротацию развлекательные передачи. Фактической неудачей завершилась попытка администрации президента создать новую провоенную z-поп-культуру. Внешнему наблюдателю сегодня очевидно, что путинская пропаганда — это не средство мобилизации граждан на деятельную поддержку власти (как, например, пропаганда в нацистской Германии), а в лучшем случае — средство отвлечения внимания от ошибок руководства страны. Дело доходит до курьезов — пропагандисты начинают публиковать обращения к анонимным чиновникам и призывают их — «хватит врать». Таким нехитрым образом они пытаются ответить на запрос зрителей, теряющих интерес к государственным СМИ на фоне непопулярных решений власти, и переадресовывают вопросы аудитории по поводу дезинформации наверх. Пока провластные журналисты не называют фамилии своих адресатов, но чем больше будет падать рейтинг власти, чем сильнее будут падать просмотры ТВ, тем конкретнее будут выражаться пропагандисты.

Миф 4: Повальная милитаризация общества

По большей части мифом оказалась и милитаризация российского общества. Часть граждан страны действительно не прочь нарядить своего ребенка в бутафорскую военную форму и посадить его в самодельный бумажный танк, наклеить на автомобиль наклейку «Можем повторить», нарядиться в камуфляж, назвать министра обороны самым популярным политиком, а армию — институтом, вызывающим наибольшее доверие. Эта милитаризованная группа общества готова поддерживать «спецоперацию» руками профессионалов-контрактников, смутно подозревая о ее реальном ходе, и думать, что информация о зверствах в Буче и Изюме — фейки Украины и НАТО. Надевать камуфляж и бежать в окоп «милитаризованные» россияне явно не торопятся — они выстроились в огромные очереди на границах, а не в военкоматы. Количество покинувших страну россиян со времени начала мобилизации может доходить до 700 тысяч человек. Власти при этом заявляют о 222 тысячах мобилизованных.

Различие в этих цифрах очень много говорит о реальной милитаризации сознания россиян, миф о которой был действительно выгоден Кремлю. Со стороны могло казаться, что российское руководство готово поставить под ружье огромную армию мотивированных бойцов, готовых биться за Путина, а россиянин мог полагать, что его сосед или коллега точно пойдет в окоп за президента. После кадров с очередями с границ этих иллюзий почти ни у кого не останется — ведь спасаться от мобилизации в леса ушли даже жители глубинки, которая считалась оплотом президента.

Миф 5: Безоговорочная поддержка любых действий Путина

Наконец, начал разрушаться миф о том, что в России сложился культ личности, а россияне готовы мириться с любым решением Путина и поддерживать его во всем, доверяя президенту свое будущее. После мобилизации уровень тревожности граждан кратно возрос, рейтинг президента начал падать. Поправить настроение россиян Кремль не может, и, судя по всему, не сможет. Граждане действительно могут заявлять о том, что во всем готовы поддержать своего президента, но они декларируют это ровно до того момента, пока эти действия не оказывают негативного влияния на них самих. Как только президент пересекает красные линии, его поддержка начинает падать. По данным социологии (держим в голове поправку на то, что опросы проходят во времена войны), все больше россиян признаются в том, что отменили бы решение о начале «спецоперации», растет число сторонников мирных переговоров. И дело не только в мобилизации, но и в том, что люди на себе чувствуют последствия экономических санкций и падение уровня жизни. Тенденции очевидны. Вскоре российское общество начнет искать виноватого в том положении, в котором оно оказалось. Какое-то время его могут удовлетворять ритуальные жертвы — например, отправленные в отставку сотрудники Минобороны или якобы не справившиеся с трудностями чиновники правительства. Но далее у граждан неизбежно последуют вопросы к «верховному главнокомандующему». Россияне любят Путина не за его харизму, а за стабильность или ее иллюзию, приемлемый уровень жизни, более-менее предсказуемые действия власти, наконец, ее невмешательство в дела обычного гражданина, который не лезет в политику. Поддержка «Путина» — это поддержка всего вышеперечисленного, а не обожание мужчины, который 70 лет назад родился в Санкт-Петербурге.

Любой миф эффективен до тех пор, пока его автор или авторы не допускают столкновения с реальностью. Умелые мифотворцы это прекрасно знают и берегут свои творения, и сами в них, разумеется, не верят. Владимир Путин долгое время соблюдал эти правила, но постепенно стал сам верить в созданные им самим и его окружением мифы, а потом и действовать в соответствии с ними. Итог оказался вполне закономерным — мы видим перед собой новый, реальный образ режима. Он не смог создать ни эффективной армии, ни пропагандистской машины, ни милитаристского общества. Угрозы Кремля, исключая ядерную, теперь не воспринимаются всерьез.