Можно ли защититься от пропаганды

В последние недели, помимо огромной трагедии, разворачивающейся в центре Европы — гибели людей, разрушенных жилых домов, больниц и детских садов, мирных жителей, неделями прячущихся в подвалах без воды и тепла, и миллионных потоков беженцев во все соседние страны, — мы стали свидетелями еще и множества локальных семейных трагедий. Члены одной семьи, оказавшиеся по разные стороны линии фронта, не верят, когда близкие рассказывают им о пережитых ими лично бомбежках. Как такое возможно? Как удается пропаганде отравить мозг Homo sapiens? Как эта зараза работает и можно ли защитить от нее наших близких? 

Прививка от пропаганды

Социальная психология и теория коммуникации давно пытаются ответить на этот вопрос и выработать действенные способы защиты от пропаганды, наподобие прививок, которые защищают нас от болезней. Один из популярных методов борьбы с пропагандой так и называется — иммунизация. 

Вот пример того, как она работает. В США есть сторонники теории заговора, убежденные в том, что теракт 11 сентября 2001 года был результатом масштабного заговора американского правительства и спецслужб. В 2006 году 36 % американцев считали такой заговор вероятным, а один из сторонников этой теории, Дилан Эйвери, смонтировал на собственном домашнем компьютере пропагандистский фильм Loose Change («Разменная монета»), в котором излагал свои доводы в пользу этой теории. Фильм был талантливым, эмоциональным и пугающе убедительным. За пару месяцев его посмотрело в интернете более четырёх миллионов человек, и его признали первым сетевым блокбастером. 

Двое профессоров из Университета Оклахомы, Джон Банас и Грегори Миллер, провели эксперимент, чтобы проверить, можно ли защитить студентов от воздействия пропаганды с помощью рациональных доводов. Сначала у всех участников эксперимента (их было более трехсот) спрашивали, насколько вероятной они считают теорию заговора в отношении теракта 11 сентября. Среди студентов процент сторонников теории заговора оказался примерно таким же, как и в среднем по стране (37 %). Затем участников эксперимента случайным образом разделили на три группы. Первой группе сразу показали 40-минутную версию «Разменной монеты« (Loose Change: Final Cut), а второй и третьей группе сначала сделали прививку. 

Было два варианта прививки — иммунизация фактами и иммунизация логикой. 

Прививка фактами представляла собой небольшой текст, в котором перечислялись факты, противоречащие утверждениям фильма. Например, в фильме были показаны «свидетели», утверждавшие, что слышали звук взрыва еще до того, как самолет врезался в одну из башен Всемирного торгового центра, из чего якобы следовало, что бомба была заложена в здание заранее. Текст обращал внимание на факты, не соответствующие этому предположению, в частности, на то, что звук от взрыва бомбы был бы настолько оглушительным, что его бы слышали не парочка ненадежных свидетелей, а все жители Нью-Йорка от Бронкса до Брайтон Бич. 

Прививка логикой призывала зрителей рассмотреть доводы сторонников теории заговора с логической точки зрения. Например, если бы заговор такого масштаба действительно существовал, в нем должны были бы быть задействованы не только непосредственные заказчики и исполнители, но и множество людей — государственные и муниципальные служащие, пожарные, медики, журналисты. Трудно сохранить секрет, в который посвящено столько людей. Почему до сих пор никто из них не проговорился? Не логичнее ли предположить, что никакого заговора не было? 

Результаты показали, что просмотр 40-минутного пропагандистского фильма повышает количество верующих в теорию заговора с 37 % до 50 %. Среди тех, кто получил прививку фактами, процент сторонников теории заговора снизился до 25 %, а в группе иммунизированных логикой — до 31 %. Таким образом, иммунизация фактами оказалась эффективнее, чем иммунизация логикой. Авторы объясняют это тем, что человеку проще оценить правдивость фактов, чем логическую стройность аргументов. 

Прививка — это не лекарство

Значит ли это, что фотография раненой беременной женщины, которую выносят на носилках из разрушенного роддома в Мариуполе, должна скорее убедить российских граждан, что от их имени ведется война, в которой гибнут мирные люди, чем утверждение о том, что президент Украины еврей, поэтому никак не может быть украинским нацистом? На самом деле — без разницы, потому что иммунизация должна предшествовать воздействию вируса.

За последние 20 лет было проведено более 40 исследований эффективности различных методов борьбы с пропагандой. Примерно в половине из них сравнивалось восприятие одних и тех же доводов до и после пропагандистского воздействия. Многие исследования подтвердили эффективность иммунизации, то есть предоставления рациональных доводов до воздействия пропаганды. Но ни одно из них не показало, что изменились взгляды, сложившиеся после воздействия пропаганды. То есть переубедить человека, отравленного пропагандой, почти невозможно.

Если одного сделанного на коленке 40-минутного фильма достаточно, чтобы увеличить долю американских сторонников теории заговора с 37 % до 50 %, то что же могут сделать десятилетия массированной телевизионной пропаганды? Люди, годами получавшие информацию из телевизора, просто не способны поверить фактам, противоречащим их картине мира, даже если об этих фактах рассказывают их близкие. Появившиеся в последнее время инструкции о том, как можно переубедить своих друзей или родителей, верящих путинской пропаганде, к сожалению, скорее приведут к разрыву с друзьями и родителями, чем к осознанию ими своих заблуждений. Защититься от пропаганды фактами и логикой можно только заранее. Можно защитить детей, научив их логически мыслить и критически оценивать факты. Переубедить родителей практически невозможно. 

Прививка от прививки 

Но как тогда объяснить поведение людей, которые до ограничения в России доступа к интернету и запрета всех независимых СМИ не смотрели телевизор, а получали информацию из независимых источников? Может быть, хотя бы они остались невосприимчивыми к российской пропаганде? На самом деле — тоже нет. 

Тут вступает в силу еще один механизм, который получил название метаиммунизация. Вспомним американских студентов, которым показали пропагандистский фильм, но они ему не поверили, потому что их заранее об этом предупредили. У этого эксперимента есть продолжение, в котором участвовало уже не три, а пять групп студентов. Первым трем группам давались точно такие же задания, как и в первом эксперименте — первая группа просто смотрела пропагандистский фильм про заговор, вторая получала перед этим прививку фактами, а третья — прививку логикой. 

Новым было добавление еще двух групп. Эти группы получали точно такое же задание, как вторая и третья группы, то есть смотрели пропагандистский фильм, перед которым они получали прививку либо фактами, либо логикой. Но перед началом эксперимента им сообщали примерно следующее: «Существуют люди, которые хотят повлиять на ваше мнение. Сейчас вы увидите фильм, цель которого — изменить ваше представление о реальности. Но сперва вы прочитаете текст — у которого точно такая же цель, только с обратным знаком. Ваша задача — выслушать обе стороны и принять собственное решение». 

Поверят ли студенты из последних двух групп скорее пропагандистскому фильму или противоречащим ему фактам и доводам? На первый взгляд кажется, что они должны включить мозги — в конце концов, их к этому прямо призывают экспериментаторы! — и стать менее уязвимыми для пропаганды. На самом деле — всё наоборот. 

Студенты из четвертой и пятой групп, подвергшиеся двойной иммунизации, оказались более уязвимыми перед пропагандистским фильмом, чем те, кто получил одну прививку. Если однократная иммунизация снизила процент сторонников теории заговора, то среди двух групп, подвергшихся двойной иммунизации, этот процент остался таким же, как в контрольной группе — 37 %. 

Как работает метаиммунизация? Задача, которую она ставит перед человеком — не просто сопоставить доводы «за» и «против« определенной точки зрения, но и оценить мотивы тех, кто эту точку зрения отстаивает. Эта задача неразрешима просто потому, что люди вообще лишены достоверной информации о мотивах чужих действий. Невыполнимая задача вызывает когнитивную перегрузку: люди запутываются в аргументах и контраргументах, оказываются дезориентированы, им начинает казаться, что обе стороны пытаются склонить их на свою сторону, манипулируя фактами и аргументами. В условиях когнитивной перегрузки срабатывает автоматический рубильник и интеллект отключается. Люди перестают слышать разумные доводы, становятся невосприимчивы к логике и фактам. А в отсутствие рационального контроля человек начинает руководствоваться автоматическими реакциями на примитивные эмоциональные стимулы. 

В случае американских студентов таким эмоциональным стимулом был талантливо сделанный пропагандистский фильм. К услугам российских граждан — множество примитивных эмоциональных стимулов, заботливо предоставленных пропагандой.

Во-первых, это идентификация с сильной и могущественной Российской империей, несущей миру «традиционные ценности». Идентификация с сильным и могущественным государством, которое несет соседним народам мир и освобождение, гораздо комфортнее, чем признание того, что твоя страна — военный агрессор, которому ужасается весь мир. 

Во-вторых — это бездоказательные, но эмоционально заряженные обвинения украинцев в «нацизме». В российском культурном пантеоне Вторая мировая война и борьба с нацизмом — один из наиболее трагических эпизодов, умело используемый российской пропагандой для того, чтобы актуализировать историческую травму, разбередить психологические раны и создать образ врага. 

В-третьих, это апелляция к антиамериканским настроениям и страхам, связанным с «наступлением НАТО». Идентификация с российским государством, противостоящим всему миру, создает у обывателя чувство тревоги, которое необходимо рационализировать. НАТО — самый привычный и простой объект для такой рационализации. 

Но чтобы все эти элементы пропаганды работали сейчас, на фоне полномасштабной войны, пустеющих магазинов и растущих цен, нужна была метапрививка. Эта метапрививка была сделана еще восемь лет назад, когда российским гражданам впрыснули мощный препарат крымнаш. Уже с того времени все возражения против нарушения международных договоров и оккупации чужих территорий оказывались бездейственными, разбивались о непробиваемые метааргументы: «А они тоже врут! А они тоже воюют на чужой территории! А если бы не мы, там были бы солдаты НАТО!» 

Проблема не в том, что российские граждане не знают правды о войне в Украине. Проблема в том, что они больше не верят в правду как таковую. Эта коррупция правды была очевидна еще в отношении сбитого донецкими сепаратистами Boeing MH17. 

Российская пропаганда тогда провела генеральную репетицию, впрыснув в мозги граждан мощную метапрививку в виде множества якобы равноправных версий — что Boeing сбили украинцы, что рядом с пассажирским самолетом летел истребитель, что в самолете были не живые пассажиры, а замороженные трупы из морга и так далее. Некоторые из этих версий были настолько нелепы и легко опровергаемы, что многие удивлялись: кто вообще способен в это поверить? Но верить в предлагаемые версии и не требуется. Все, что нужно для метапрививки, это когнитивная перегрузка обывателя и убежденность в том, что «все врут». А раз истины не существует, можно принять ту точку зрения, которая психологически более комфортна и которая разделяется и одобряется большинством. 

Сон разума 

Сейчас много рассуждают о том, что уязвимость перед пропагандой — это специфическая черта российского народа, связанная с его историей, религией и прочими национальными особенностями. Об этом трудно судить, поскольку сравнительных исследований в области пропаганды недостаточно и они затруднены тем, что предмет пропаганды специфичен для каждой страны. Более простые эксперименты — вроде знаменитого эксперимента с конформностью Соломона Аша — проводились во многих странах, и результаты оказались противоречивыми. 

Напомню, что в этом эксперименте несколько помощников экспериментатора, которые выдают себя за испытуемых, дают заведомо неправильный ответ на простой вопрос (какая из трех линий длиннее?). Чем больше группа «заговорщиков» и чем единодушнее она дает неправильный ответ, тем выше вероятность того, что реальный испытуемый тоже даст неправильный ответ. Сначала предполагалось, что в коллективистских культурах уровень конформности будет выше, но оказалось, что в Японии он ниже, чем в США, а в Кувейте, Ливане, Бразилии и Франции практически не отличается от американского. 

Эксперимент с конформностью — один из множества примеров того, как наше поведение зависит от поведения окружающих. В психологии эту зависимость описывают как зависимость от социальных норм. Различают два типа социальных норм — наблюдаемые и провозглашаемые. Провозглашаемые нормы — это представления о добре и зле, которым учат семья и школа, религия и литература. Они практически универсальны. Наблюдаемые нормы — это то, как ведут себя окружающие люди. В случае, когда наблюдаемые нормы противоречат провозглашаемым — например, когда люди курят под табличкой «Не курить» или устраивают мусорную свалку рядом с объявлением «Свалка запрещена«, происходит девальвация социальных норм. Люди начинают следовать не только поведению, прямо противоречащему провозглашаемым нормам, но и распространяют свой нигилизм на другие нормы.

Голландские психологи Кейс Кайзер и Линда Стег провели серию экспериментов, в которых в качестве нарушения провозглашаемой нормы выступали граффити. Когда люди видели граффити рядом с объявлением об их запрете, они чаще мусорили и пристегивали велосипед в неположенном месте. В одном из экспериментов из почтового ящика слегка высовывалось письмо, а в прозрачном окошечке для адреса была видна купюра в пять евро. Один почтовый ящик был новенький, а другой был разрисован граффити. Из первого ящика вытащили письмо 13 % прохожих, а из второго — 25 %. Казалось бы, какая тут связь с происходящим вокруг шабашем? Связь прямая: люди руководствуются теми нормами, которые они наблюдают, и переносят нарушение предписанных норм с одних норм на другие. Воровать нехорошо — но ведь и ящики разрисовывать нехорошо. А раз ящик разрисован, то и все остальное позволено. 

Особенно впечатляет, когда люди начинают вдруг следовать совершенно новым и необъяснимым нормам, вроде выстраивания детей в детском саду буквой Z. Это зачем? Какой в этом смысл? Никакого. Просто следуем образцу. Такой эксперимент тоже хорошо известен. Если несколько человек встанут посреди оживленной улицы и начнут смотреть в одном направлении, к ним обязательно присоединятся прохожие, и вскоре уже целая толпа зевак будет смотреть неизвестно на что. У такого поведения есть свой эволюционный смысл. Не каждый член первобытного племени мог вовремя заметить опасность. Достаточно было, чтобы кто-то один заметил и побежал, а все остальные — за ним. «Все побежали — и я побежал» — это древнее, примитивное, но до сих пор работающее правило выживания в ситуации неопределенности. Когда нормы разрушены, а вокруг враги и опасность, некогда спрашивать: «Зачем?» Срочно рисуй Z себе на лбу! 

Примитивные механизмы поведения до сих пор — самые распространенные. По оценке американского психолога Дэниела Канемана, награжденного Нобелевской премией за свою теорию принятия решений, более 90 % наших действий совершается не рационально, а автоматически, под влиянием эмоций, социальных норм или привычек. Человек включает мозги только если соблюдены три условия: во-первых, принимаемое решение очень важно для него лично. Во-вторых, у него есть достаточно ресурсов — времени, информации и знаний, чтобы обдумать свое решение. И, в третьих, он находится в спокойном состоянии, никуда не бежит и ни от кого не спасается. Во всех остальных случаях мы не способны следовать голосу разума. 

Есть ли надежда на то, что морок пропаганды спадет, и граждане России включат мозг? Теоретически, есть. Но для этого нужно соблюдение этих трех условий: адекватное восприятие реальности должно стать для них жизненно важным, у них должно быть достаточно времени и когнитивных ресурсов, чтобы анализировать информацию, и они не должны испытывать стресс. Вопрос в том, как эти условия обеспечить.