Александр Шестун: «Как я провёл два лета»
13 июня я справил двухлетний юбилей своего пребывания в заключении. Вот и не верь суевериям… За это время я пришёл к твёрдому выводу, что нахождение в тюрьме не приносит никакой пользы, за исключением возможности много читать. Помимо ужасных бытовых условий и общества, состоящего зачастую не из лучших сокамерников, любого заключённого ожидают унижения и издевательства со стороны сотрудников правоохранительных органов. Расстраивает и презрительное отношение россиян к арестантам, какое бы абсурдное обвинение у человека не было, руководствуясь поговоркой «дыма без огня не бывает». Для меня самое страшное – разлука с семьёй. Мне физически больно не видеть свою жену и детей, особенно малолетних. 6-летнему Матвею и 12-летнему Грише как никогда необходимо отцовское воспитание. Невыносимо наблюдать, как за эти два года они отвыкают от меня, не в силах сопротивляться законам природы.
Судья Юферова уже трижды за полгода отказала мне не только в свиданиях с малолетними детьми, но и в телефонных звонках «в связи с невозможностью контроля передаваемой информации». Мало того, она ещё и не даёт увидеться с малышами перед заседанием в зале, что во всех московских судах свободно разрешают.
Что можно ожидать от судьи Юферовой по делу? Только исполнения указаний начальства, учитывая резонанс и столь высокопоставленных заказчиков моего уголовного преследования. Уверен, что решение о строгости приговора будет приниматься даже не председателем Подольского городского суда Юрченко и не главой Мособлсуда, а на уровне директора ФСБ и Администрации Президента. Понятно, что я догадываюсь о максимальном сроке лишения свободы, зная комментарий Александра Бортникова: «Мы его предупреждали». Вовсе не тешу себя надеждой на справедливость и даже не жду применения смягчающих обстоятельств. Только тот факт, что в нарушении закона моё дело рассматривается в Подольском городском суде, а не в Серпуховском говорит о многом. Руководитель администрации губернатора Подмосковья Михаил Кузнецов продал «ярлык на княжение» в Серпухове лидеру Подольской группировки Сергею Лалакину по кличке «Лучок», который общается с Владимиром Путиным, по утверждению генерала ФСБ Ивана Ткачёва. Меня в «Матросской тишине» дополнительно охраняют два спецназовца, круглосуточно находясь в соседней камере, а на суд доставляют меня в индивидуальном автозаке с собакой и автоматчиками, при этом сопровождает еще и вторая машина полиции с мигалками. В зале суда, помимо 5-6 приставов, автоматчиков МВД, ещё и 8 здоровенных вооружённых ОМОНовцев в чёрной униформе, один из которых сопровождает судью до кабинета. Зачем этот цирк? Очевидно, чтобы подавить мою волю и показать 140 серпуховским свидетелям по делу мощь «подольских». Чтобы никто больше не ставил под сомнение легитимность захвата власти в Серпухове ведущей преступной группировкой в России.
За время нахождения в тюрьмах Москвы: «Лефортово», «Кремлёвском централе», «Матросской тишине», «Бутырке», «Воднике» – узнал про условия заключения всех резонансных узников: воров в законе, генералов, террористов, губернаторов, серийных киллеров, министров и олигархов.
За два года мне более 10 раз выносили дисциплинарные взыскания о наказании карцером, поставили на профилактический учёт как лицо, склонное к побегу, членовредительству и суициду, что бывает крайне редко и ведёт к значительному ухудшению жизни за решёткой.
В «Лефортово» мне устроили и пресс-хату: после угроз следователя Видюкова поселить меня к профессионалу по боям без правил, если я продолжу писать разоблачающие статьи в СМИ. 23 октября 2018 года Мосгорсуд снял с меня меры госзащиты 6-й службы УСБ ФСБ РФ, и этой же ночью боец-тяжеловес Кодиров напал на меня с заточкой после прямой провокации тюремщиков.
В конце февраля 2019 года из СИЗО 99/1 меня этапировали на очередное продление ареста в Басманный суд. После недолгих препираний об изъятых у меня вещах во внутреннем тюремном дворике меня встретили 20 вертухаев «Кремлёвского централа» в шлемах, с резиновыми дубинками и электрошокерами. Меня прямо смех разобрал: «Я вам что, Джеки Чан? Зачем такая толпа? Мне 54 года, и я на голодовке».
Однако мой юмор не помог, и меня избили прямо на глазах экс-мэра Владивостока Игоря Пушкарёва, сидевшего в автозаке.
Первую голодовку в «Лефортово» я завершил на 26-й день отказа от пищи, в августе 2018 года, после экстренной госпитализации в больницу «Матросской тишины».
В середине февраля 2019 года была объявлена вторая голодовка в «Кремлёвском централе», а 5 марта меня из-за резкого ухудшения состояния здоровья опять поместили в ту же тюремную больницу. Моя акция протеста по отказу от пищи продлилась почти 9 месяцев, до начала 2020 года, с двухнедельным перерывом в начале лета, что, по заявлению начальника всех московских тюремных больниц Галины Тимчук, явилось абсолютным рекордом по продолжительности и потере веса за всю историю наблюдений столичных СИЗО. За это время я дважды переходил на сухую голодовку с отказом ещё и от любой жидкости, что приводило к потере половины изначального веса с катастрофическим ухудшением анализов, и оба раза ко мне применяли методы карательной тюремной психиатрии с целью принудительного кормления.
24 июля 2019 года меня насильно этапировали в психушку «Кащенко», а затем в лечебницу для душевнобольных «Кошкин дом» при Бутырской тюрьме, что вызвало огромный резонанс, и меня побоялись подвергать экзекуциям. Зато в декабре 2019 года во время моего нахождения в реанимации больницы «Матросской тишины» впервые со времён СССР 12 мордоворотов меня жестоко привязали к кровати канатами, а врачи трое суток вводили через капельницу тяжелейшие психотропные препараты галоперидол и аминазин, через катетер насильно кормили меня. Правда, после трёхдневного дурмана я очнулся и сразу же прекратил приём пищи и воды. Через 2 недели эту безобразную акцию, запрещенную российским законодательством и международными конвенциями, повторили вновь. Страдания должны быть полезны для меня как для христианина, ведь только через них можно прийти к очищению души и найти путь к Богу. Однако, вспоминая, сколько миллионов людей в годы сталинских репрессий НКВДшники, прокуроры и судьи отправили на тот свет, так и не понеся за эти злодеяния никакой ответственности.
Близкий по духу мне человек – профессор Валерий Соловей – предрекает в феврале 2021 года крушение путинской власти и приход нового правительства Прекрасной России Будущего, одним из первых шагов которого будет амнистия политзаключённых, бизнесменов и ряда других категорий обвиняемых, а также суд над теми, кто их туда упрятал. По моим наблюдениям, не менее 20% арестантов сидят по ложным обвинениям. Их следует немедленно освободить, а из оставшихся 80% контингента тюрем половине следует изменить меру пресечения, заменив арест на принудительные работы или штраф. Разумеется, следует учитывать степень тяжести и характер преступления. Амнистия значительно сэкономит бюджетные средства и сохранит разрушенные семьи.
Я благодарен Алексею Навальному, указавшему на неприкрытое политическое давление на меня с помощью заказного уголовного преследования со стороны губернатора Воробьёва.
Следует отметить, что все ключевые правозащитники России борются за моё освобождение. Многие члены СПЧ ходатайствовали перед судом об изменении мне меры пресечения, особенно активны были Илья Шаблинский, Леонид Никитинский, Николай Сванидзе, впрочем, и Михаил Федотов с Уполномоченным по правам человека при Президенте Татьяной Москальковой ставили свои подписи под аналогичными прошениями. Самые беспокойные члены ОНК Ева Меркачёва и Марина Литвинович не раз спасали меня своими публикациями в самые тяжёлые дни тюремной эпопеи. Невозможно перечислить всех правозащитников, политиков, режиссёров, спортсменов, писателей, бизнесменов, выступающих в мою защиту.
Как тигрица, бросается за меня в бой верная спутница жизни Юля с дочерью Марией – они участвуют в митингах, пикетах, конференциях. Видеообращения моей многодетной семьи с просьбой разобраться в ситуации достигали 9 миллионов просмотров. Маша умудрилась напрямую пообщаться с пресс-секретарём президента Дмитрием Песковым и пристыдить команду Путина за моё фейковое уголовное дело.
Член СПЧ Андрей Бабушкин в Кремле на ежегодных встречах президента с правозащитниками дважды под протокол просил помощи у Владимира Путина для «спасения Шестуна».
Когда я публиковал в YouTube видеообращение к Путину с аудиозаписями генерала ФСБ Ткачёва, руководителя ОНФ Кузнецова и начальника УВП АП Ярина прямых угроз с требованиями от меня заявления об отставке, а иначе пятерых моих детей выкинут из дома и лишат имущества всё окружение, я всё же не рассчитывал на такую реакцию. Глава государства, вместо того, чтобы пожурить своих подчинённых и защитить многодетную семью, дал команду на её уничтожение.
Кроме единственного жилья моей семьи конфисковали всё имущество у моей мамы, брата, родителей жены. Отобрали коммерческие объекты, приобретённые и построенный мной в период занятия бизнесом задолго до избрания на пост главы района. Оборотни в мантиях и погонах, пренебрегая законами, разграбили имущество независимых предпринимателей, знакомых со мной.
О каком развитии экономики говорит Путин? Кто после таких выходок Кремля вложит деньги в Россию? Наверное, надо сказать президенту спасибо за то, что он не казнил моих детей.
Центральные телеканалы продолжают клепать очерняющие меня репортажи, вот только когда они заливают эти ролики в YouTube, то комментарии зачастую не в пользу власти, как бы они ни старались.
Мы тоже не молчим. Я все два года безостановочно пишу статьи в СМИ, ежедневно обновляю статусы в соцсетях. Выпустил в свет уже две книги «Непокорный арестант», где описал тёмные стороны политической верхушки России и проделки силовиков. Журналисты ведут прямые репортажи из зала суда, показывая порочность Фемиды при рассмотрении моего дела. Всё это лежит на плечах моего бывшего пресс-секретаря, а ныне председателя Общественного комитета «Свободу Шестуну» Влады Русиной.
Безусловно, я интересуюсь серпуховскими новостями. Как я и предупреждал, после ликвидации района ради укрупнения города на сельских жителей власть почти не обращает внимания. Время проверить серпуховских правителей на вшивость в условиях жестокого экономического кризиса. Воробьёв даже при хороших откатах при «подольских» вряд ли уже сможет столь щедро финансировать городской округ Серпухов. Посмотрим, сдержит ли губернатор данное публично слово, гарантируя в этом году закрытие мусорного полигона «Лесная», отравляющего воздух местным жителям.
Удивительно стойко переносит сложившуюся ситуацию моя 83-летняя мама Зоя Михайловна. Она вместе с движением матерей политзаключённых участвует во всех акциях и даже прошла весь длинный маршрут Марша Немцова.
Самым ярким событием в неволе, безусловно, стало венчание с Юлей. За час проведения этой церемонии мы держались за руки и, как в фильме «Аватар», чувствовали передачу энергии и любви друг к другу. Поцелуй в завершении венчания был настолько ярким, что закружилась голова, а ноги подкосились. За время заключения я впервые дотронулся до своей жены.
Все пишут о первых днях попадания за решётку, как о самых тяжёлых. Я же воспринял арест как избавление от утомительного ожидания беды. Если сравнить временные периоды заключения и сами тюрьмы по степени комфорта, то мне как раз-таки было легче всего первые 40 дней нахождения в СИЗО «Водник». Моими сокамерниками были в большинстве банкиры, а быт был налажен на высшем уровне. Мы частенько ходили в спортзал, где стоял теннисный стол и тренажёры. Тогда я ещё не осознавал всю масштабность наезда ФСБ и рисовал своё будущее в розовых красках, а понял только после перемещения меня в «Лефортово». Это был резкий контраст, но ещё не самое дно.
Мой сокамерник, миллиардер Манаширов, часами ходил туда-назад по 7-метровой камере и бил себя кулаком по лбу, приговаривая: «Какой я дурак!» Он вспоминал упущенные возможности для освобождения. Когда я сделал ему замечание, то он по-еврейски мудро изрёк:
– Я уже 3 года в этом бункере ФСБ, посмотрим, как ты потом запоёшь.
Только потом я понял смысл этих слов.
В результате голодовке меня этапировали в больницу «Матросской тишины», где меня ещё пока не охранял индивидуальный спецназ, не было особо тяжкого обвинения во взяточничестве, не слышно было и о конфискации имущества. Поэтому этот 40-дневный отрезок времени логично сравнить с пребыванием в «Воднике», тем более что розовая камера в больнице была весьма комфортна, в комплекте с интеллигентными сокамерниками.
Потом меня вернули в «Лефортово», где я начал разоблачать руководство в коррупции по результатам проверки масштабного ремонта СИЗО и закупок товаров. Начальник СИЗО убедил ФСБ переместить меня в 6-й спецкорпус «Матросской тишины», но я и там опубликовал скандальную статью о наркобизнесе в России и его покровителях в высших эшелонах власти, что вызвало огромный резонанс. После выхода этой публикации, прямо со следующего дня, меня начали полномасштабно мочить все центральные телеканалы, а генпрокуратура вышла в суд с иском о конфискации имущества. Кроме того, меня обвинили во взятке и перекинули в «Кремлёвский централ» - СИЗО 99/1, там подвергли жестокому прессингу.
Как оказалось, «Лефортово» не самое худшее место с точки зрения унижений и издевательств, хотя по качеству бытовых условий СИЗО 99/1 на высоте. После длительной голодовки оттуда меня этапировали в больницу «Матросской тишины», где я нахожусь последние полтора года. Правда, меня перемещали на короткое время в психушку «Кошкин дом» Бутырской тюрьмы. С точки зрения благоустройства, качества баланды, человеческого отношения к заключённым со стороны начальника СИЗО Телятникова, этот централ можно сравнить с «Водником», возглавляющим мой рейтинг московских тюрем. Если же говорить о самом тяжёлом периоде заключения, то это, безусловно, последние полгода, с января по июнь 2020 года, когда после двукратной унизительной и болезненной процедуры насильственного кормления я был вынужден начать выход из голодовки.
Мой организм, долго не принимавший пищу, отвык от своих функций. В тот момент у меня болело всё. Началась затяжная депрессия. Когда ты голодаешь, то занимаешься борьбой за своё правое дело, а когда прекращаешь, то вроде как, сдаёшься.
Во время прохождения тюремного квеста мне встречались крепкие духом арестанты, обладающие неординарными умственными способностями, и со многими я бы был счастлив продолжить дружеское общение когда-нибудь на свободе.
Карантин в СИЗО «Матросская тишина» лишний раз показал бесчеловечности пенитенциарной системы. О помощи заключённым в условиях пандемии COVID-19 думают в последнюю очередь. Зато привычно ввели множество запретов, а количество проверок увеличили в два раза. Всех заболевших коронавирусной инфекцией разместили 6-м спецкорпусе, тщательно скрывая этот секрет Полишинеля. Одноразовые маски выдают по одной в неделю, а перчатки мы и вовсе не видели. Аппаратов ИВЛ, разумеется, нет, а лаборатория в тюремной больнице не проводит тексты на COVID-19.
Заключённых вовсе не беспокоит высокая вероятность заражения в условиях такой скученности. По моему мнению, многие воспримут смерть от вируса как избавление. Зато арестанты болезненно относятся к запрету свиданий, телефонных звонков, передач и посылок. Теперь многие вынуждены покупать товары во ФСИН-магазине, где цены завышены, а качество товаров неприлично низкое.
Заключённые абсолютно равнодушно относятся к голосованию по поправкам в Конституцию. Эта тема совершенно не обсуждается даже среди интеллигентной публики. Всем понятна необходимость плебисцита – продолжение власти Путина, но арестанты говорят так: «Он пахан, и может делать для своей выгоды что угодно». Впрочем, уровень доверия президенту в местах лишения свободы неуклонно снижается, не меньше, чем на воле.
