Условное милосердие
Большинство отказов в УДО в России, по мнению экспертов, незаконны
Как сообщила Федеральная служба исполнения наказаний, в прошлом году было удовлетворено 65,5% ходатайств об условно-досрочном освобождении, поданных чуть более чем 171 тыс. заключенных. По словам же правозащитников, удовлетворяются всего лишь около 40% ходатайств об УДО, а большинство отказов неправомерны. Нередко судьи и прокуроры руководствуются не нормами закона, а собственными представлениями о том, какой срок должен отсидеть осужденный и что он должен сделать для освобождения. Чтобы оставить зэка на зоне, достаточно, чтобы у него было взыскание за незавязанные шнурки. Если не находится и такой провинности, суд приходит к выводу, что заключенный стремится встать на путь исправления, но в недостаточной степени. Колонии не заинтересованы в уменьшении тюремного населения, а их сотрудники часто не дают заключенному положительную характеристику, пока не получат плату «за выход». Суды и прокуратура действуют в соответствии с установкой давать как можно меньше УДО из-за высокой вероятности рецидива.
Поскольку российские суды выносят менее 1% оправдательных приговоров, УДО для многочисленных осужденных является единственной возможностью уменьшить несправедливый приговор. Между тем статистика по самому УДО весьма противоречива. Как сообщила Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН), в 2011 году было рассмотрено 161 тыс. 354 ходатайства об УДО. Удовлетворено было 107 тыс. 101, то есть 66%. В 2010 году, по данным ФСИН, ситуация была аналогичная. Ходатайства подали 171 тыс. 46 осужденных, а досрочно освободились 113 тыс. 872 из них, что составило 66,5%.
Председатель Общественной наблюдательной комиссии по соблюдению прав человека в местах принудительного содержания Валерий Борщев назвал эти цифры завышенными. «По моим данным, удовлетворяется только около 40% ходатайств об УДО», – рассказал правозащитник. Между тем, по его словам, статистику ФСИН, какой бы невероятной она ни казалась, полностью игнорировать нельзя, потому что общественные наблюдательные комиссии, ведущие собственные подсчеты, не имеют стопроцентного охвата всех исправительных учреждений.
По данным правозащитников, большинство отказов в УДО являются неправомерными. А в абсурдности формулировок и поводов для отказа судьи соперничают с Францем Кафкой.
В соответствии с Уголовным кодексом, право просить об УДО появляется у осужденных за преступления небольшой и средней тяжести после того, как они отсидят треть срока, за тяжкие преступления – половину, за особо тяжкие – две трети. При этом прокуратура и суды могут игнорировать эти положения закона и подменять их собственными представлениями о справедливости. Как рассказал председатель совета Казанского правозащитного центра Игорь Шолохов, когда зэки, имеющие право выйти на свободу, отсидев треть срока, подают ходатайства, суды их не выпускают, так как считают, что остается еще слишком много не отсиженных лет.
Нередко суды отказываются удовлетворить ходатайство об УДО из-за того, что заключенный не признает своей вины и не раскаивается в содеянном. Как ранее писали, такая мотивировка была у Вельского суда Архангельской области, который в июле 2011 года не дал УДО экс-главе МЕНАТЕПа Платону Лебедеву. В марте 2012 года Конституционный суд признал, что отказ в освобождении на таком основании противоречит Основному закону страны. Подобные разъяснения по аналогичным жалобам Конституционный суд давал уже много раз, но на судебной практике они не отразились. Тем не менее правозащитники полагают, что определение по резонансной жалобе Платона Лебедева сможет повлиять на ситуацию.
Как рассказал Валерий Борщев, очень часто в УДО отказывают зэкам, которые числятся в списке злостных нарушителей. Чтобы попасть в него, нужно иметь хотя бы два взыскания. Взыскания же в колонии можно получить практически по любому поводу: за то, что не застегнул рубашку на верхнюю пуговицу, под бушлат надел свитер, когда это не разрешено, вовремя не поздоровался, пил чай в неположенное время, сказал нецензурное слово, опоздал на пять минут на утреннее построение, не завязал на ботинках шнурки.
Председатель Межрегиональной ассоциации правозащитных организаций «Агора» Павел Чиков пояснил, что нередко такие взыскания заключенному назначают «в экстренном порядке» именно перед рассмотрением ходатайства об УДО.
Еще одна многочисленная группа заключенных, которых могут навсегда лишить надежды на УДО, – те, кто, по мнению администрации колонии, прокурора и судьи, не встал на путь исправления. Для того чтобы получить такую формулировку в решении суда, достаточно будет и одного взыскания. Если взысканий нет, повод для отказа в УДО все равно найдется. «Например, в характеристике (которую администрация исправительного учреждения предоставляет суду) сказано, что заключенный плохо работает, не выполняет норму выработки, – рассказал заслуженный юрист России, федеральный судья в отставке Сергей Пашин. – Или есть заключение психолога о том, что он неконтактен, конфликтен, агрессивен, склонен к нарушению режима – все что угодно».
Встал, но нетвердо
Сотрудники колоний и прокуроры полагают, что совершенству нет предела, и требуют, чтобы заключенные не просто вставали на путь исправления, как этого для получения УДО требует закон. Известным только им способом они измеряют степень исправления зэков. Нетвердо стоящими на этом пути могут быть признаны даже те заключенные, у которых вообще нет взысканий, а есть много поощрений и хорошая характеристика психолога. Корреспондент «Новых известий» встретилась с матерью такого осужденного. Его зовут Василий Андреевский, через два месяца срок, который он отсидел, составит уже 10 лет. Остается еще три года. В 19 лет он был осужден за убийство. По версии следствия, он нанес матери девушки, с которой встречался, 11 колото-резаных ранений. При этом когда дело рассматривалось в Бабушкинском районном суде Москвы, два свидетеля утверждали, что видели жертву живой и здоровой спустя день и даже два дня после даты убийства, указанной следствием. Мать осужденного Тамара Андреевская, которая выступает и как его защитник на процессах об УДО, утверждает, что ей не давали ознакомиться с материалами дела пять лет. Поэтому Европейский суд по правам человека, куда была подана жалоба, признал только, что 19-летний парень содержался в СИЗО «Матросская тишина» в пыточных условиях, но из-за отсутствия необходимых документов не признал нарушенным его право на справедливое судебное разбирательство, что могло бы повлечь пересмотр дела.
«Как видно из представленных материалов, осужденный Андреевский на мероприятия воспитательного характера, проводимые в колонии, реагирует, делает для себя правильные выводы, принимает активное участие в жизни отряда и колонии, – сказано в решении Ленинского суда Саратова, вынесенного 21 февраля 2011 года. – Правила внутреннего распорядка, установленные в колонии, знает и руководствуется ими в повседневной жизни. В коллективе осужденный уживчив, поддерживает отношения с осужденными, характеризующимися как положительно, так и отрицательно. По характеру спокоен, уравновешен, в общении с представителями администрации вежлив. Социальные связи с родственниками поддерживает в установленном законом порядке. ... Взысканий не имеет. За отбытый срок наказания администрацией учреждения поощрялся 22 раза. Нарушения режима содержания не допускал. 04.04.06 переведен в облегченные условия отбывания наказания». «Как будто его сейчас наградят», – говорит Тамара Андреевская, зачитав эту часть решения.
Однако дальше сказано, что «суд всесторонне учитывает указанные данные о поведении осужденного», в том числе и характеристику психолога, в которой сказано, что «положительный прогноз поведения Андреевского в значительной степени зависит от условий окружающей среды, в которую он попадет». Все это, как сказано в документе, «свидетельствует лишь о стремлении осужденного встать на путь исправления, а не о высокой степени его исправления». С этим определением позже согласился Саратовский областной суд и Верховный суд РФ. Потом Андреевский подал второе ходатайство, и 22 сентября Ленинский суд Саратова вынес определение с такой формулировкой: «В настоящее время условно-досрочное освобождение не будет способствовать исправлению осужденного, восстановлению социальной справедливости, поскольку цели наказания не достигнуты».
Василия Андреевского защищает известный адвокат Михаил Трепашкин. В многочисленных кассационных и надзорных жалобах он указывает, что не о каких степенях исправления в законодательстве не говорится и что подобные выводы носят предположительный, гипотетический характер. Интересна статистика по УДО, которую запросили в управлении ФСИН по Саратовской области. В 2011 году условно-досрочно там были освобождены 1778 человек. Отказано в УДО, включая Василия Андреевского, 1018 заключенным, то есть положительными были 63,5% решений по УДО.
Заключение и сделки
Павел Чиков рассказал, что администрация исправительных учреждений не заинтересована в сокращении числа осужденных. «Большое количество осужденных означает большое финансирование, необходимое количество штатных единиц, материально-техническое оснащение», – говорит Павел Чиков. – Как школам, детским садам, больницам, колониям выгодно, когда у них людей под завязку». Валерий Борщев между тем утверждает, что колонии на самом деле должны быть заинтересованы в обратном. «Условно-досрочное освобождение – это способ поддержания порядка, инструмент воздействия на заключенного, – рассказал эксперт. – Когда у зэка есть просвет, он держит себя в руках».
По словам Павла Чикова, не заинтересованы в досрочном освобождении зэков также прокуратура и суды. «Отсутствие эффективной системы социальной работы с бывшими осужденными приводит к тому, что каждый третий из них совершает преступление повторно», – рассказал правозащитник. По его словам, высокий процент рецидивов среди условно-досрочно освобожденных негативно характеризует судебную и правоохранительную систему. «Рецидив действительно огромный – 30–40%, – подтверждает Валерий Борщев. – Суды следуют жесткой установке давать как можно меньше УДО. Она озвучивается на совместных совещаниях силовых структур и судейского сообщества».
По словам Борщева, не получают положительных характеристик и «заказные зэки». «Это не только Ходорковский и Лебедев, но и множество других предпринимателей, – рассказал правозащитник. – Сейчас рейдерством занимаются уже не бандиты в малиновых пиджаках, а крупные банки. Они воздействуют и на суды, и на колонии». Также, по словам правозащитников, УДО могут не давать только потому, что у заключенного не сложились отношения с кем-то из администрации колонии.
Очень часто характеристика, которую администрация колонии составляет для суда, зависит от суммы, которая за нее заплачена. Новые факты взяток в колониях становятся известными общественности каждую неделю. Например, 22 марта Советский районный суд Тулы взял под домашний арест сотрудника УФСИН по Тульской области. По версии следствия, он получил 60 тыс. рублей за подготовку положительно характеристики для УДО одному из заключенных. 20 марта пресс-служба Следственного комитета Белгородской области сообщила, что уголовное дело возбуждено против сотрудника исправительной колонии №4. По версии следствия, отец осужденного передал ему 40 тыс. рублей за освобождение своего сына.
В феврале 2011 года глава ФСИН Александр Реймер заявил, что нынешний институт УДО никуда не годится. «Действующая сегодня система, с моей точки зрения, коррупционно опасна. Считаю целесообразным полностью изменить систему применения мер УДО с тем, чтобы исключить субъективность оценки исправления осужденного как со стороны администрации учреждения, так и со стороны суда». Спустя три дня «признательные показания» дал начальник Реймера министр юстиции РФ Александр Коновалов. Он сказал, что «институт УДО, который сегодня применяется в России, неэффективен и коррупционно емок».
Как рассказал Сергей Пашин, за год серьезных мер по реформированию системы предпринято не было. «Единственный существенный шаг – Конституционный суд определил, что заключенные могут подавать на УДО сами, независимо от воли своего начальства, – говорит эксперт. – Раньше ходатайства в суд подавала администрация учреждений».