А смысл?

Появившаяся в середине ноября 2010 года информация о том, что ВТБ намерен приобрести одного из лидеров российского рынка розничного кредитования – «Хоум кредит энд финанс банк» – произвела настоящую сенсацию. А последовавшие от обоих банков опровержения так и не внесли особой ясности в ситуацию. Между тем, всего через пару дней пришла другая громкая новость, на этот раз уже из вполне конкретного источника: министр финансов РФ Алексей Кудрин, являющийся председателем наблюдательного совета ВТБ, сообщил, что банк заинтересован в покупке всех 46,5% акций, контролируемых правительством Москвы. Оговорившись, впрочем, что окончательное решение пока еще не принято.

Это известие многих заставило вспомнить интервью, которое Кудрин еще в октябре этого года дал телеканалу «Россия». В нем он заявлял, что Москва могла бы продать свои доли в ряде коммерческих структур, а вырученные средства перераспределить «на другие направления». «Можно продать пакеты акций. Есть два банка, которые московское правительство держит, есть авиационные компании», - уточнял министр.

Однако перспективы возможной покупки ВТБ крупного пакета акций пятого по величине банка страны многие эксперты оценивают скептически, отмечая, что это неминуемо ослабит банковскую конкуренцию в России, и так весьма слабую из-за монопольного положения на рынке государственных банков, в первую очередь Сбербанка (занимает около 50% рынка) и того же ВТБ (около 10% рынка). К примеру, Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, уверен, что снижение конкуренции и усиление зависимости банковской системы от небольшого числа госбанков – негативный фактор оценки экономики России, противоречащий целям правительства по созданию международного финансового центра в Москве.

При этом аналитики сходятся во мнении, что с коммерческой точки зрения покупка Банка Москвы не даст ВТБ практически никаких новых возможностей, и экономический эффект от этой сделки будет не сравним с объёмом затрат, связанных с поглощением. Ведь не секрет, что многие крупные клиенты сотрудничают с Банком Москвы именно потому, что он отличается от других госбанков из первой пятерки, в том числе, того же ВТБ. Поэтому неизбежная нивелировка этих отличий вследствие сделки вполне может привести к оттоку клиентов. И, далеко не факт, что после того, как московское правительство утратит контроль над Банком Москвы, средства связанных с ним структур останутся в этом финансовом учреждении.

Михаил Делягин отмечает, что, как правило, бизнес приобретается для его реструктуризации и повышения его эффективности, которая повышает его рыночную стоимость по сравнению с ценой покупки. Однако Банк Москвы обладает наилучшим в своем сегменте соотношением доходов и расходов, так что оптимизировать его еще сильнее, скорее всего, просто не получится. По мнению директора Института проблем глобализации, единственная коммерческая мотивация ВТБ может заключаться в надежде на автоматическое повышение его капитализации при приобретении Банка Москвы, лучше управляемого и более эффективного.

Это версия вполне правдоподобна, учитывая, что 2009 год ВТБ закончил с рекордным для себя убытком в 60 миллиардов рублей, а Счетная палата РФ высказала претензии к руководству банка в связи с допэмиссией акций ВТБ, по итогам которой, как считают специалисты ведомства, государство, как покупатель части акций, не получило должной отдачи от сделки. Дополнительная эмиссия была проведена на сумму 180 миллиардов рублей и выкуплена была, по большей части, Правительством РФ. Однако, в результате, доля Правительства в банке увеличилась лишь на 37,3 миллиардов рублей. Прочие 142 миллиарда были оформлены банком как свой собственный доход, и направлены на погашение его убытков.

Что же касается позитивного экономического эффекта от приобретения ВТБ акций Банка Москвы, то, отмечает Делягин, «в российских условиях такого рода надежды сбываются редко». Большинство слияний и поглощений в банковском секторе России, напоминает экономист, вели к уменьшению активов и капитала нового банка не только относительно прогнозов, предшествовавших сделке, но даже относительно простой суммы активов и капиталов двух банков, в ней участвующих.

Это связано с различиями в технологиях и корпоративной культуре, причем сложность интеграции и связанные с нею потери бизнеса тем выше, чем крупнее приобретаемый банк. Хороший пример тому – покупка Росбанка группой БСЖВ, за которой последовало продолжающееся уже более года сокращение бизнеса Росбанка.

Таким образом, резюмирует Михаил Делягин, приобретение Банка Москвы способно усугубить проблемы ВТБ, вызвав у потенциальных инвесторов ощущение, что команда банка не способна справляться со стоящими перед ней проблемами собственными силами, и вынуждена двигаться по экстенсивному пути, уповая на покрытие собственной убыточности за счет прибыли приобретаемого банка. Стоит ли говорить, что росту котировок акций подобные настроения явно не способствуют, и вполне могут привести к недополучению средств от предполагаемой приватизации части ВТБ.