Александр Шестун: Карательная медицина Кремля
Начальник тверского СИЗО-1 Виноградов на комиссии торжественно пообещал организовать мне все необходимые медицинские исследования, не проведенные ранее в Москве. ЦССХ им.Бакулева диагностировал у меня врожденный изгиб сонной артерии, пораженный атеросклерозом. Генерал-полковник ФСИН Анатолий Рудый, начальник управления организации медико-санитарного обеспечения ФСИН РФ Александр Приклонский, бывший председатель СПЧ при Президенте Михаил Федотов и уполномоченный по правам человека при Президенте Татьяна Москалькова неоднократно гарантировали мне проведение операции по стентированию. Для этого моя жена заключила договор и оплатила исследование – коронарографию, необходимую перед проведением операции в центре Бакулева, который получил прямое указание от ФСБ не брать на лечение Шестуна.
Член ОНК Москвы Ева Меркачева на последней встрече с Владимиром Путиным в декабре 2021 года посетовала, что не врачи, а спецслужбы решают: лечить или нет арестанта. Президент весьма артистично возмутился, как будто не знает о сложившейся практике, и обещал подумать. 17 марта тверское УФСИН устроило шоу в областной клинической больнице. Спецоперация по вывозу особо опасного Шестуна курировалась полковником УФСИН. Всем пятерым сотрудникам СИЗО запретили в пути разговаривать со мной. Когда на входе дали бахилы, я попросил пристегнутого ко мне наручниками двухметрового вертухая освободить правую руку, чтобы надеть их на кроссовки. Он с негодованием отверг мое «дерзкое» предложение.
– Тогда сами наденьте мне их! – нашел выход из положения я.
Гордые тюремщики восприняли это как оскорбление. После десятиминутных препираний заместитель медчасти УФСИН по Тверской области Валаханович разрешил пройти, не надевая бахилы, в свой кабинет сквозь удивленных гражданских пациентов этого медучреждения, ожидающих своей очереди. В кабинет завели полноватую докторшу-невролога, не ставшую слушать историю о загибе артерии и многочисленных черепно-мозговых травмах. Около минуты она многозначительно била молоточком по коленке и просила достать кончиком пальца нос. Розовощекий кардиолог Попов и вовсе за 20 секунд, дотронувшись фонендоскопом до моей груди, молниеносно сделал вывод о прекрасном состоянии сердца. История болезни никого не интересовала. Тверская медицина больше похожа на хиромантию. Моя просьба прописать мне хотя бы медицинскую гимнастику от остеохондроза с упражнениями на полу в камере была признана врачом не соответствующей правилам внутреннего распорядка. Действительно, ранее мне делали за это выговор с занесением в личное дело. Пожилой сердечно-сосудистый хирург глубокомысленно произнес, что, если есть какие-либо исследования, то их надо показать местному профессору.
– Так давайте сделаем свежие КТ и коронарографию, и там будет достоверно видно, из-за чего я регулярно теряю сознание и степень риска инсульта! – произнес я.
– О-о-о-о! Это очень непросто! – пробормотал дедушка в белом комбинезоне и срочно ретировался.
Я отказался от дальнейшей профанации медобследования, менее достоверного, чем гадание на кофейной гуще. Перед отъездом я попросился в туалет по-маленькому. Верзила и в туалете отказался отцепить браслеты от моей правой руки.
– Тогда помоги мне достать и подержать! – попросил я.
После этих слов мне показалось, что четыре громилы набросятся на меня с кулаками: их лица побагровели, а глаза сверкали молниями.
– Вас четыре лба огромных с пистолетами! Как я смогу убежать? – пристыдил их я.
Наконец, наручники отстегнули, но вертухаи окружили меня плотным кольцом вокруг писсуара, так что я боялся обрызгать. Они пристально смотрели, не достаю ли я из ширинки гранатомет.
Проезжая по колдобистой дороге, я грустно наблюдал небрежную архитектурную эклектику центра Твери. Здания были не только разного цвета и стиля, но еще и не выдерживали красной линии. Талый, грязный снег, похоже, совсем не вывозят с улиц этого провинциального городка на Волге. Казалось, фашистская оккупация в Твери закончилась только вчера. Глядя на унылую картинку в забрызганных окнах тюремной «Газели», я думал, как мою тещу 12 дней назад угробили горе-врачи Серпухова. Татьяна Дмитриевна почувствовала себя плохо и сделала ЭКГ в платной клинике «Целитель», кардиограмма показала зарубцевавшиеся следы перенесенного инфаркта. После этого теща пошла в магазин и упала на выходе из него. Ей на улице вызвали скорую, отправив в ЦРБ, где снова сделали ЭКГ, которое опять ничего тревожного не показало. Утром 6 марта 71-летняя мама моей жены умерла от инфаркта, перенесенного два дня на ногах из-за преступной халатности врачей. Я не исключаю умышленного сокрытия диагноза. В Серпухове все под контролем Подольской группировки, имеющей прямой выход на Бортникова и Путина. Именно они с ФСБ сфабриковали мое уголовное дело, а убивать людей – для них привычное занятие. Банда Лучка не побоялась удушить в тюрьме мэра Подольска Фокина и сжечь в «Хаммере» главу Чехова Недосеку. Путинская Россия превращается в одну большую тюрьму-ГУЛАГ, где правят волчьи законы.
После изменений в Конституцию диктаторский режим уже не стесняется травить оппозиционера Алексея Навального, сажать ни за что популярного губернатора Сергея Фургала, открыто грабить Россию с помощью своих олигархов и генералов-миллиардеров ФСБ. Цивилизованный мир с отвращением наблюдает за деградацией нашего государства.
