Кто выиграл, кто проиграл?
Политические сдвиги в Российской Федерации в последнее время
После региональных выборов 8 сентября первое впечатление у большинства было, пожалуй, однозначное: Навальный победил. Он не одержал, разумеется, победу на выборах, 27% голосов против 51,4% у главного конкурента. Но кампания была организована отлично, голосов собрано в разы больше, чем было у оппозиции всей вместе с 2000-го года. Избирательная машина, отлаженная властями, стала давать сбои. По крайней мере, в Москве. Но в Екатеринбурге и в Петрозаводске – тоже.
Напомню день суда над Навальным и массу людей, пришедших к гостинице «Москва». Говорят, их было 15 тысяч.
Я почувствовал, что реакция на выборы 4 декабря 2011-го года, которая, как ожидали активисты гражданского общества, вот-вот должна была окончательно угаснуть, не угасла. Напротив, несмотря на репрессивные действия органов «правосудия», она сохраняется и набирает силу. Видимо, времена меняются.
Но и Собянин не проиграл. Он решил поставленную задачу, выиграл в I туре и оставил впечатление, что стилистика выборов изменилась. Не знаю, не уверен. Полагаю, что объём фальсификаций стал бы расти под занавес, если бы обнаружилась угроза проигрыша. Но всё равно, события явно приобрели направленность, отличную от того, что стало привычным. А Собянин, пожалуй, привлек больше симпатий с меньшим объёмом фальсификацией. И к работе он явно лучше готов, чем Навальный. Значит, и он выиграл?
Конечно, краткосрочное восприятие, немедленно по следам событий говорит, вроде бы, о том, что власти должны испытывать горечь поражения: прежде было лучше, результаты выборов больше радовали. Ведь ещё в марте 2012-го года Владимир Путин на президентских выборах легко собрал 64%.
Я бы сказал, что в этот раз выиграли мы все, кроме радикалов и с той, и с другой стороны. Может быть, «постепенное развитие» – сценарий, о котором я писал ранее, становится возможным?
Не будем торопиться с выводами. Подумаем о долгосрочных перспективах страны и о позициях разных политических сил.
Если говорить о перспективах, то развитие российской экономики стоит перед серьёзным вызовом: чтобы возобновить её рост и хотя бы к середине XXI века войти в «высшую лигу» стран, в которых производительность составляет не менее 50% границы технологических возможностей, она нуждается в стабильном проведении курса на повышение уровня свободы экономической и политической деятельности, развитие конкуренции, обеспечение верховенства права, в первую очередь, в защите прав предпринимательства. Это означает осуществление, чем раньше, тем лучше, серьёзных институциональных преобразований, в первую очередь политических правовых реформ, часто непопулярных, связанных с рисками, но необходимых.
Можно предположить, что нынешняя правящая элита, как из видения указанных рисков, так из интересов сохранения своего привилегированного положения, не желала бы проводить эти реформы. Изменение ситуации в последнее время в том и состоит, что у элиты, по-моему, появилось понимание, что каких-то реформ, видимо, не избежать. Во всяком случае в её составе есть часть, которая об этом думает и готовится действовать. Разумеется, есть и другая часть, которая будет противодействовать. Сегодня она должна испытывать чувство поражения на московских выборах и намерена дать убедительный ответ.
Сегодня некоторые представители элиты уже говорят о необходимости политической конкуренции, хотя бы на городском и муниципальном уровнях. Очень хорошо! Но мне порой кажется, что эта конкуренция мыслится так: с одной стороны, монолитная сила власти, а с другой кучки разрозненных оппонентов, которые получают возможность как-то действовать, но не победить. Для победы необходимые на крайний случай инструменты будут припасены на стороне власти.
У оппозиции также свои настроения. У Навального, наверное, есть некоторое чувство эйфории: я доказал, что могу добиться успеха. Пусть остальные ставят на меня. Но у других отрядов оппозиции, помогавших Навальному, теперь скорее настроение опасности, которую видят в нём. И это притом, что никакого единства мнений по сути проблем, по сути того, что нужно делать для их решения, оставляя на потом вопрос о лидерстве, нет. Это тоже моё ощущение, но, увы, не совсем беспочвенное.
Давайте посмотрим на судьбу Координационного Совета, возникшего как надежда на то, что силы протестного движения не уйдут в песок, не будут потрачены на борьбу амбиций. Сейчас группа за группой членов КС заявляют о своём выходе. Почему? Разве не понятно было сразу, что этот Совет не может заменить парламент, не может быть ареной дискуссий разных политических сил. Это только инструмент противодействия власти на нынешнем отрезке пути, когда все политические силы должны быть объединены для формирования настоящего парламента, для выборов. Ведь сейчас речь идёт не о борьбе программ, идей, которая невозможна без обособления позиций.
Под конец коротко замечу, что реальное разграничение политических сил, которое отразило бы эти программы и различия между ними, а не только желание держаться за власть или прорваться к ней, выглядит примерно так. Большинство избирателей придерживается скорее консервативных взглядов и не хочет никаких реформ. Но, понятно, одобрило бы процветание, которое может возникнуть только в итоге этих реформ. Меньшая часть – элита и гражданские активисты – может быть разделена в свою очередь на две группы: сторонники реформ, модернисты и их противники, консерваторы по убеждениям. К последним я бы отнёс часть правящей элиты, прежде всего силовой блок, социально-консервативное крыло «Единой России» и КПРФ. К модернистам – из оппозиционных партий ПАРНАС, движение Михаила Прохорова, возможно, Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина и либеральный блок правительства. Сегодня о консолидации этих сил не может быть и речи, по понятным причинам. Но должно быть уяснено то обстоятельство, что решение проблем, сдерживающих рост экономики, в нынешних условиях, видимо, будет, невозможно.
