Безвыборное
Варю себе на завтрак два яйца — и не могу смекнуть, какое круче; чтоб избежать навязанных дилемм и не казаться понятым приватно, варю их три и Прохорова ем, а остальные два кладу обратно...
Расстроился мой ум, смутился дух, в душе творятся всякие бесчинства: я разучился выбирать из двух (из многих-то я прежде разучился). Страдаю, говорят, не я один, но остальные мучаются немо. Вот тут Волошин, мудрый господин, сказал, что есть проблема у тандема: хоть выборы нацелились в упор и драм в стране — не разгрести лопатой, а эти двое медлят до сих пор, не в силах сделать выбор небогатый. И сам я понимаю не совсем, рассматривая вызревшие фиги, — что за различье между П. и М.? Но ищем, раз уж нет другой интриги. Вон Юргенс до сих пор являет прыть: в который раз он данные итожит, твердя, что М — большое Можетбыть, а П есть полный П без всяких «может»; и я стоял бы на его тропе, когда б не верил, вслед единороссам, что лучше уж беспримесное П, чем тот же П, нависший под вопросом. Боюсь, что вся предвыборная рать, не видя мотивации и смысла, настолько разучилась выбирать, что вся страна в коллодии зависла. Господствует бессмысленная лесть, веселья в ней — как в мертвенном оскале… Тут Прохоров решился было влезть — так и его немедля обыскали, без повода, но в назиданье всем: не рыпайтесь, ребята, не беситесь! Хоть он, по сути, — те же П и М: в его инициалах явлен синтез.
Вся жизнь моя зашла в тупик срамной, она проходит в вечных разнобоях. Два яблока лежат передо мной: с которого начать? Не ем обоих. Измучился загадкой, спал с лица. Из двух — никак. А если бы из кучи?! Варю себе на завтрак два яйца — и не могу смекнуть, какое круче; чтоб избежать навязанных дилемм и не казаться понятым приватно, варю их три и Прохорова ем, а остальные два кладу обратно.
Допустим, на работу я иду, с утра в душе апатия и снулость — зане проблема эта, на беду, теперь физиологии коснулась: чтоб нарезать привычные круги, из дома надо выйти, вот дилемма! — но не могу понять, с какой ноги. Опасно справа, неприлично слева. Держу тревожно руки на весу, надеясь внять разумному совету — какой рукой поковырять в носу? (У нас теперь другой работы нету.) Чтоб осадить поднявшуюся муть, потребен мне кремлевский агитатор… Каким глазком девице подмигнуть — и то не знаю: tertium non datur. Что мозга полушарье, что рука — я беспрерывным выбором издерган, и как приятно все же, что пока есть у меня непарный важный орган! Раздвоены и зад, и голова, — лишь этому чужда моя хвороба. А будь их у меня хотя бы два — без дела бы, боюсь, болтались оба.
Какое это счастье, господа, что можно им гордиться, как державой, и властно двигать им туда-сюда…
Туда?
Или сюда?!
О, Боже правый.