Перья непойманной "Чайки"

Джон Ноймайер, знаменитый американский хореограф, работающий в Гамбурге, - один из самых уважаемых интеллектуалов современного балета и искренний почитатель русской культуры. Премьера балета "Чайка" по мотивам чеховской пьесы в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко лишний раз подтвердила это.

Кроме достижений в профессии хореографа, которая была избрана под впечатлением от увиденного в молодости «Спартака» в постановке Юрия Григоровича, у Ноймайера имеется университетское гуманитарное образование. Его интервью - праздник для любого журналиста: даже в ответ на дежурные вопросы Ноймайер выдает тонкие художественные эссе. А театральные концепции хореографа - бальзам на душу тех, кто хочет, чтобы современный балет был не только телораздирающим, но и осмысленным.

Только что в Большом театре истек контракт Ноймайера на показы «Сна в летнюю ночь», одного из лучших его балетов по мотивам одноименной шекспировской комедии. Труппа Большого с блеском и удовольствием продемонстрировала свое мастерство в остроумных танцах и колоритных ролях этого спектакля, а главные партии, тщательно подготовленные Светланой Захаровой и Николаем Цискаридзе под руководством Людмилы Семеняки, вошли в число их лучших работ.

Удовольствие от спектакля Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко сконцентрировалось исключительно в концептуальной части. Идея проекта «Балетная «Чайка» от самого Ноймайера в театре имени Константина Сергеевича» - самодостаточный артефакт независимо от качества сценического воплощения. Столь же упоительна и самодостаточна концепция ноймайеровского спектакля. Что может быть умнее, тоньше и культурнее идеи перевести действие в балетное пространство, где Аркадина и Тригорин выступали бы представителями классики с привкусом рутины, Треплев - борцом за авангардные пластические формы, а провинциальная артистическая карьера Нины Заречной превратилась бы в работу в дешевом варьете? Какой простор для балетмейстерской фантазии и эрудиции, какое счастье для артистов, получающих возможность проявить себя в разных танцевальных стилистиках, какой подарок публике - вся история балета в оправе любимого чеховского сюжета. И в качестве бонуса - музыкальный коллаж из произведений Чайковского, под которые танцуют Аркадина с Тригориным, популярной современной перкуссионистки Ивлин Гленни, под чьи барабаны мучается поиском новых форм Треплев, Шостаковича, под которого все страдают в свободное от театральной работы время, и Скрябина, подаренного Маше на свадьбу с Медведенко.

Я вполне понимаю зрителей, способных заранее воодушевиться этими великолепными идеями настолько, чтобы выйти после спектакля в убеждении, что так оно всё на сцене и было. Однако воплощение не достигает высот замысла. Аркадина, чьи костюмы напоминают об Анне Павловой, - примитивная кривляка; ни материнских чувств (за исключением пары жестов в попытках забинтовать сыну голову), ни артистических качеств примы балетмейстер героине не подарил. Тригорин - самодовольный фанфарон, лишь досадующий, что не сразу получает «запавшую» на него Нину. В роли Треплева базовые движения классики и неоклассики перемежаются конвульсивными изгибами тела, нервными метаниями, судорожными жестами и прочей нехитрой «психологией». Но его мечты о «новых формах» - это полуголые юноши атлетических форм (в политкорректном сопровождении девушек), которые не только участвуют в пресловутом спектакле Треплева, но и ходят за ним на протяжении всего спектакля.

Впрочем, действию это не мешает за отсутствием такового: танец лишь иллюстрирует отдельные фрагменты фабулы. А персонажи столь утрированно карикатурны и однообразны в своем хореографическом решении, что спектакль являет собой пародию не столько на «Чайку» или какую-либо из балетных школ, сколько на постановки самого Ноймайера.