Медленный яд

Обсуждая эффективность западных санкций в отношении России, следует различать несколько разных аспектов. В 2022 году Россия довольно быстро смогла организовать поставки критически важной импортной продукции в обход западных санкций, а также поставки несанкционных западных товаров через параллельный импорт. Однако в большинстве категорий санкционных товаров произошел провал, свидетельствуют данные Федеральной таможенной службы и «зеркальной» статистики торговых партнеров России, проанализированные группой известных экономистов. Причем хуже всего дела обстоят с высокотехнологичной продукцией. Ее импорт из стран, не присоединившихся к санкциям, вырос совсем незначительно, а из ЕС и других стран санкционной коалиции — рухнул на 80%. И лишь в одном — но очень важном — случае импорт не снизился, а даже вырос. Это чипы и микросхемы, которые используются в том числе в ВПК. Однако провал высокотехнологичного импорта неизбежно скажется и уже сказывается на потенциале российской экономики и со временем будет только нарастать.

Столкнувшись в 2022 году с беспрецедентными санкциями и фактическим прекращением прямых импортных поставок из стран Запада, Россия проявила чудеса изобретательности в организации альтернативного импорта и избежала катастрофического падения производства. И все же в большинстве категорий произошел провал — просто он не во всех случаях бросается в глаза, следует из данных Федеральной таможенной службы и «зеркальной статистики» торговых партнеров России, которые проанализированы в исследовании, опубликованном на сайте европейского Центра исследований экономической политики (CEPR). 

Санкции, то есть прямой запрет на поставки определенных видов продукции, затронули примерно одну треть европейского экспорта в стоимостном выражении. Доля транспортного оборудования в объеме запрещенной продукции составила 45%, химической продукции — 19%, электроники — 12%, станков — 11%. В большей степени санкции затронули промежуточную (под ограничения попали 40% товаров), а не конечную (23%) продукцию. 

Импорт санкционной продукции из ЕС за несколько месяцев 2022 года практически сошел на нет, следует из таможенной статистики. В то же время импорт продукции, которая под санкции не попала, после заметного снижения смог отскочить в четвертом квартале 2022 года. Импорт из стран, не присоединившихся к санкционной коалиции, также упал весной–летом 2022 года, но затем стал восстанавливаться. При этом импорт несанкционной продукции из них существенно вырос по сравнению с довоенным уровнем, а импорт санкционных товаров лишь слегка его превысил. Из этого авторы исследования делают однозначный вывод: России не удалось в довоенном объеме восстановить импорт той продукции, которая попала под прямые санкции Запада.

Три четверти компенсирующих импортных поставок обеспечили Турция и Казахстан. Кроме того, заметными транзитными хабами для отправки в Россию товаров из ЕС стали Армения, Узбекистан, Грузия, Азербайджан и Сербия. Но в конечном итоге только в четвертом квартале 2022 года Россия недополучила от ЕС товаров примерно на $7,7–8,8 млрд по сравнению с аналогичным периодом 2021 года. Поставками из стран, не присоединившихся к санкциям, удалось заместить только 10–25% выпавшего объема. 

Авторы исследования подчеркивают, что хуже всего дела обстоят с высокотехнологичной продукцией. ЕС был ключевым ее поставщиком до войны, и восполнить его поставки в необходимом объеме не удается. Импорт из стран, не присоединившихся к санкциям, изменился незначительно, а из ЕС и других стран, которые санкции ввели, — рухнул на 80%. В итоге только в четвертом квартале Россия недополучила высокотехнологичной продукции на $7 млрд. 

Есть лишь один важный затронутый санкциями сектор, где импорт не снизился, а даже вырос, оговариваются экономисты: чипы и микросхемы, которые используются в том числе в ВПК. Их поставки России удалось наладить через китайские фирмы-прокладки (об этих схемах Re: Russia рассказывала в обзоре «Забор с одной стороны»). Всего в четвертом квартале 2022 года Россия, по данным авторов исследования, импортировала полупроводниковой продукции на $947 млн. Объем поставок из Китая составил $828 млн, то есть речь идет буквально о 90% всех ввезенных полупроводников. Впрочем, для большей части поставок страна происхождения неизвестна. Собственно Китай был страной происхождения для продукции всего на $247 млн. Для сравнения: в четвертом квартале 2021 года общий объем поставок полупроводников составил лишь $587 млн, из которых на долю Китая пришлось $238 млн, на долю ЕС — $274 млн. 

Таким образом, говоря об эффективности санкций, следует различать по крайней мере три аспекта. Импорт продукции из ЕС, не попавшей под санкции, Россия восстановила за счет реэкспорта через своих южных соседей (параллельный импорт). Импорт высокотехнологичной продукции из ЕС — в основном не восстановила, лишь частично заместив его поставками из «дружественных стран». При этом исключением является импорт полупроводников, который Россия не только восстановила, но и нарастила («серый импорт»). 

Ажиотаж выживания создал ощущение, что эффект санкций выглядит не столь уж значительным. Это связано с тем, что дефицит невосстановленного высокотехнологичного импорта не оказывает немедленного критического воздействия на экономику. Он ведет не к остановке производства, а к постепенной примитивизации и технологической стагнации или даже деградации, эффект которой накапливается со временем. Так, согласно опросу Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ, в оборудовании, не уступающем в качестве труднодоступным теперь зарубежным аналогам, нуждается большинство предприятий (87%). Сейчас оно есть лишь у четверти, 18% опрошенных предприятий нуждаются в нем в «крайне высокой степени», 47% — в «высокой». При этом на горизонте трех лет около 60% компаний, которые используют импортные оборудование, комплектующие, технологии и сырье, готовы хотя бы частично без них обойтись. Таким образом, издержки предприятий, связанные с дефицитом высокотехнологичных компонентов и оборудования и необходимостью искать им замену, будут растянуты во времени, но никуда не денутся.

Авторы исследования CERP — экономисты Алессандро Борин, Габриэле Каппадона, Франческо Паоло Контедука и Микеле Манчини из Банка Италии, а также Олег Ицхоки из UCLA, Максим Миронов из IEU, Елена Рыбакова из IIF и Бенжамин Хилгенсток из KSE