Компьютер-генералиссимус
Американские ученые берутся предсказать итог любой войны
Университет американского штата Джорджия объявил о разработке компьютерной модели, позволяющей с высокой точностью прогнозировать итог военной операции или вооруженного конфликта. Модель показала, что у СССР почти не было шансов в войне в Афганистане — вероятность победы составляла лишь 7%. Шансы на победу американцев в Ираке также крайне невелики — 26%, и это с учетом, что война будет продолжаться еще десять лет. Модель опирается на подробный анализ 122 военных конфликтов после Второй мировой войны. Разработчики уверяют, что на ретроспективном материале этих конфликтов программа показала точность результатов на уровне 80%.
Одним из ключевых моментов алгоритма, использованного разработчиками программы, является соотношение «вероятность победы — цена вооруженного конфликта». Каждая страна, вступающая в боевые действия с другой страной, должна решить для себя, какие именно цели она ставит перед собой и чем готова рискнуть ради их достижения. Причем данное соотношение играет роль на всем протяжении войны, хотя конкретное его значение может изменяться, и даже весьма радикально. Среди исторических конфликтов, на которых была опробована программа, были и такие, где агрессор проводил идеологическую установку «войны до последнего патрона» (в частности, фашистская Германия в 1945 году), и те, где обе стороны действовали более чем осторожно, при каждом удобном случае прибегая к перемирию (здесь уместно будет вспомнить войны между германскими княжествами XVII—XVIII веков).
«Первые попытки предсказать исход войны при помощи теории игр имели место в 1940—1950-х годах, — рассказал РБК daily историк, политолог Максим Момот. — Теория игр, разработанная венгерским математиком Джоном фон Нейманом, принимает во внимание интересы нескольких сторон, каждая из которых обладает потенциалом, целями, а зачастую и логикой, понятной другим сторонам лишь в некоторой, порою весьма скромной степени. Выходит, каждая из сторон занимается подсчетом вероятностей, не имея точного представления о том, какими же силами располагает противник и насколько далеко он готов пойти ради победы».
Примечательно, что создатели программы исследуют в первую очередь политические цели войны, такие как установление в побежденном государстве другого режима правления, устранение сильного конкурента, аннексию, наконец, даже получение контрибуций и разного рода экономических выгод. Во внимание принимается не только численность войск, но и политический строй враждующих государств, наличие интервенции со стороны третьих стран, а также такой весьма важный показатель, как время, в течение которого тянется вооруженный конфликт.
«Делать определенные прогнозы об исходе конфликта можно, но гарантировать на все 100% точный результат, разумеется, нельзя, — сообщил нашему изданию историк, кандидат наук Аркадий Тарасов. — Конечно же, войны ведутся не абы как, а по заранее просчитанному плану. Ряд показателей обеих сторон поддается количественной оценке, например, сила войск, финансы и т.д. Благодаря этому многие детали предстоящей кампании действительно можно спрогнозировать».
Впрочем, подсчитывать в ретроспективе вероятности победы, разумеется, гораздо проще: возможно, именно этим и объясняются пресловутые 80% «точных попаданий» программы. Ведь при анализе военных конфликтов прошлого в распоряжении программы оказались точные данные о вооруженных силах и намерениях каждой из сторон. В конфликтах же, которые ведутся сейчас, оценить те же самые показатели гораздо сложнее. «Главный вопрос — репрезентативность фактов. Совершенно непонятно заранее, какие факты брать и какими критериями их оценки пользоваться, — отмечает г-н Тарасов. — Если количество военной техники и численность армий у той или другой стороны можно подсчитать, пусть и приблизительно, то какими шкалами оценки пользоваться, например, для таких категорий, как боевой дух? Ведь, скажем, и Наполеон, и Гитлер надеялись провести в России молниеносную военную кампанию, захватить Москву и обезглавить нашу страну. Но вместо этого каждый из них столкнулся с непредвиденными факторами: героическое упорство русских солдат, мощное партизанское движение на формально завоеванных территориях, наконец, «генерал Мороз», действие которого на военную технику не учли даже весьма обстоятельно подготовившиеся к войне гитлеровцы. Думаю, что предсказать исход кампании в Ираке столь же сложно — влияет большое количество различных факторов, не слишком поддающихся количественной оценке. Запад слишком плохо знаком с исламским миром, чтобы подсчитать все вероятности и оценить все движущие силы».
В модели, использованной разработчиками программы, существует важная брешь: крайне слабое внимание уделяется настроениям народа во враждующих странах. Здесь можно углядеть стереотип, укоренившийся у американских исследователей благодаря некоторым особенностям истории США. Со времен Гражданской войны (1861—1865 годы) на территории Соединенных Штатов не велось никаких боевых действий, если не учитывать широко разрекламированный благодаря Голливуду налет на Перл-Харбор. Вот почему настроения народа для американского историка в лучшем случае ассоциируются с манифестациями студентов, протестующих против отправки войск в Корею или Вьетнам. «Однако для страны, чья территория стала театром военных действий, ситуация обстоит совершенно по-другому: настроения народа значат весьма много, — говорит Аркадий Тарасов. — Не секрет, что в начале Первой мировой войны в России наблюдался небывалый патриотический подъем. Чего, кстати, не предсказал ни один тогдашний довоенный аналитик. Но по мере нарастания кризисных явлений, на фоне борьбы между партиями, стремившимися сделать политический капитал на поражениях царских войск, при отсутствии ясного понимания солдатами целей и задач войны патриотизм сильно ослаб и заменился пораженческими настроениями. Просчитать такой оборот событий едва ли было возможно заранее: в ходе затянувшейся войны менялось и отношение к ней сторон. И Россия, и Германия начали войну империями, а закончили республиками: Советская республика у нас, и Веймарская — в Германии. Выходит, что вступили в войну одни государства, а вышли из нее совсем другие. Какая программа позволяла просчитать такой итог?»
Важно понять, что ключевое соотношение «вероятность победы — цена вооруженного конфликта» изменяется на всем протяжении войны. А значит, чем кампания будет быстрее, тем выше точность предсказания. Но, как показывают выше рассмотренные случаи, красивый и просчитанный до мелочей блицкриг зачастую оборачивается затяжной и неоднозначной борьбой между народами.
