Юлия Латынина: Бахмут, или Обезьяна в кувшине
Украинская армия оставляет город, но проиграл от этого только Путин
Несмотря на то, что официально украинские власти не признают пока оставления Бахмута (и правильно делают — остатки ВСУ пока еще оттуда уходят), Бахмут — всё. Битва, длившаяся с начала августа, завершена. ВСУ сорвали на прощание выступление Путина (поэтому и держали город последнюю пару недель) и ушли из Бахмута, перед уходом подорвав мост.
Регулярные части оставляют Бахмут, вместо них зашли ССО (силы спецопераций). Именно так же это и было под Северодонецком. ССО могут вести партизанскую войну среди развалин, препятствуя полному контролю над городом, еще некоторое время, и вдобавок украинская артиллерия полностью господствует над городом и будет накрывать его (по их сигналу) с Часов Яра.
Путин собирался взять Киев за 3 дня, а взял Бахмут за 7 месяцев.
Смысл битвы за Бахмут всё время менялся. Сначала, в августе, это была часть битвы за Донбасс. Путину взять Бахмут было необходимо, чтобы пройти к Славянску и Краматорску, а Славянск и Краматорск было необходимо взять, чтобы получить контроль над каналом Северский Донец (133 км сложнейших гидротехнических сооружений, трубных мостов, насосных станций и водохранилищ), обеспечивающих Донецк водой. Без канала, построенного при Хрущеве, Донбасс превращался в безводную степь.
В процессе войны трубные мосты раздолбали, насосные станции уничтожили; воды в Донецке нет, а жители — кто разбежались, кто были потрачены в ополчении. Эта цель потеряла смысл.
Кроме этого, у Бахмута было сугубо военное значение. «Если бы российская армия взяла Бахмут, когда она контролировала Изюм, то она бы сомкнула в клещах Славянск и Краматорск», — напоминает военный эксперт, летчик ВСУ, полковник запаса Роман Свитан. Когда ВСУ освободили Изюм и Лиман, северная «клешня» была отрублена.
В ноябре российские войска отступили из Херсона. Всё вооружение, накопленное ВСУ для освобождения Херсона, осталось неиспользованным, и ВСУ, вероятно, рассчитывали применить его на Запорожском фронте. И тут-то резко возросла интенсивность боев под Бахмутом. Вместо того чтобы наступать в районе Запорожья, ВСУ были вынужены тратить драгоценный ресурс под Бахмутом.
Главной силой, которая штурмовала Бахмут, были вагнеровцы. Это был звездный час Пригожина. Он летал по зонам на вертолете, а Суровикин засыпал Бахмут снарядами. «Группы по 10–15 человек посылали на штурм по 10 раз в день», — говорит Роман Свитан. Подопечный Владимира Осечкина из Gulagu.net, вагнеровец Медведев, рассказывал, что ему на отделение выдавали в неделю 30–40 зэков, и через неделю 90% их были мертвы.
«Что Пригожин предложил Путину? — говорит Владимир Осечкин. — Очень просто. Вот зэк. Он неисправим. Если выйдет — опять убьет, и в зону. Если будет сидеть, государство потратит на него миллионы. Так давайте предложим ему сто тысяч и сэкономим». И зэков списали, и наступление ВСУ сорвали: сплошная выгода.
В этот момент Кремлю казалось, что оружие у ВСУ — конечно. Великий план был такой: сейчас Европа испугается, оставшись без газа, российские удары по энергетике Украины наводнят Старый Свет беженцами, а Россия мобилизует 300 тысяч человек и перейдет в наступление. Когда США через Бернса и Салливана заговорили о перемирии, Путин его отверг.
Мобилизованные были наконец подготовлены. Их начали перебрасывать на фронт. Вместо Суровикина командующим операцией был назначен Герасимов.
Во всём остальном план Путина провалился.
Европа не замерзла, Украина не сдалась, ракеты посбивали на 85%, а США и Европа, убедившись в неадекватности Путина, начали вооружать Украину уже всерьез.
Для наступления, не для обороны. Не «Гепардами» и «Хаймарсами», а танками и GLSDB.
С этого момента то, что происходило под Бахмутом, было похоже на размен. Суть размена была проста. ВСУ больше не жгли лучшие войска и лучшее оружие, обороняясь от российской армии. Наоборот — весь смысл операции был теперь в том, чтобы обескровить российские войска, не задействуя резервы, которые потом нужны будут для наступления. «Менялись» один к семи.
Алексей Арестович называет Бахмут операцией «обезьяна сунула руку в кувшин». Так же, как и история с Северодонецком, эта операция использовала явную неадекватность российского руководства. В погоне за ставшей бесполезной целью Путин сжигал невосполнимые ресурсы, облегчая тем самым будущее украинское наступление. Бахмут был как мокрый кусок сахара, на который приманили муравьев. Сахар таял, но муравьев давили.
Всемирный потоп, которым должно было стать российское зимнее наступление, выдохся под Бахмутом и превратился в мелкий моросящий дождик. Это увидели все, в том числе и Запад. Начался снарядный голод. Украина принялась больно щелкать Путина по носу, запуская по территории беспилотники и диверсионные группы.
Арифметика складывалась ужасающая. Российские войска продвинулись под Бахмутом за пару месяцев на считанные километры, — выходило порядка десяти тысяч человек в качестве потерь за километр. При таких вводных даже осторожные европейцы смогли подсчитать, сколько сотен тысяч будет стоить продвижение до границ Донецкой области.
Единственным плюсом для российских генералов стал закат «Вагнера». По крайней мере, эту победу под Бахмутом они одержали, и, судя по тому, как вагнеровцам задерживали снаряды, для Генштаба окоротить Пригожина было даже важней, чем обеспечить победный фон выступлению Путина.
В этих условиях Бахмут выполнил свою задачу десятикратно.
ВСУ щелкнули Путина по носу, не дав ему насладиться триумфом взятия Бахмута во время речи, и отступили на вторую линию обороны, подорвав за собой последний мост.
Такими темпами Путин, наверное, мог бы положить еще миллион и дойти аж до Славянска. Но тут две проблемы.
Во-первых, миллиона у Путина нет. У него по итогам мобилизации 360 тысяч войск на территории Украины «и еще 100 тысяч мобилизованных болтается по полигонам, и их не во что одеть и нечем вооружить», — говорит Роман Свитан. Больше мобилизованных Путин переработать не может: у него нет для этого портков, носков, еды и младшего командного состава.
А во-вторых, время истекает. ВСУ на глазах превращается в сетецентрическую армию XXI века. Это армия, которая будет видеть все цели вокруг себя и поражать их высокоточным оружием. Это оружие вынесет любую технику, которую Путин направит на фронт, даже с большей легкостью, чем ВСУ вынесли танковые колонны под Угледаром. Воевать будет возможно только мобилизованными, т. е. пушечным мясом.
Сейчас мобилизованные протестуют, но еще не бегут, и тех, кто недоволен, немедленно «тратят» на фронте. Пока эти протесты спорадические, их удается сдерживать: на это работает весь армейский аппарат подавления.
Когда на этих людей — непрофессиональных, деморализованных, прекрасно понимающих, что их ждет, — обрушится оружие XXI века, это будет как пулемет против воинов с ассегаями. Мобилизованные либо полягут, либо побегут. И никаким аппаратом подавления предотвратить это будет нельзя.
Бахмут выиграл время. Муравьи подавились сахаром. Обезьяна слишком долго держала лапу в кувшине. Одержав победу над римлянами при Аускуле, царь Пирр заметил: «Еще одна такая победа, и я останусь без войска». Но результатом пирровой победы не было, по крайней мере, тотальное техническое перевооружение римской армии. Кажется, на современном военном языке это называется «одержать несущественный оперативный успех путем полной утраты стратегического преимущества».
Источник - «Новая газета. Европа»
