Богозаступники

57 процентов россиян уже сегодня готовы принять поправку, гарантирующую уголовное наказание за "оскорбление чувств верующих". Такие результаты октябрьского опроса "Левада-центра" повергли в изумление социологов. Авторы инициативы из Госдумы празднуют победу: избиратели их поддержали. Почему один из самых юридически спорных законопроектов оказался вдруг самым востребованным?

Идея защищать чувства верующих, посетившая думскую фракцию ЛДПР еще в мае, к осени нашла отклик в сердцах россиян. Законопроект, предполагающий уголовную ответственность за "оскорбление религиозных чувств граждан", еще не рассматривался в первом чтении, но уже — какой успех! — получил убедительную поддержку населения, о чем свидетельствуют последние соцопросы. Депутаты (а законопроект предусмотрительно поддержали представители всех фракций) в один голос уверяют, что наконец-то нашли настоящий "запрос общества", и обещают принять все поправки в Уголовный кодекс до конца осенней сессии. На фоне серии непопулярных инициатив Госдумы, за которые она получала тычки не только от экспертов, но и от простых граждан, прохождение нового закона претендует на звание феномена.

Угаданный запрос депутаты сами для себя формулируют как "остановить антирелигиозную кампанию", в которой спиливание поклонных крестов неожиданно перекликается с убийством духовных лидеров мусульман. Сообразно масштабам агрессии предполагаются жесткие меры: до 3 лет лишения свободы — за публичное оскорбление богослужений, а также религиозных чувств граждан; до 5 лет — за осквернение или разрушение объектов религиозного почитания. Плюс административный штраф до 50 тысяч рублей за осквернение богослужебной литературы.

— Мы посылаем верующим сигнал, что мы их защищаем,— поясняет суть предложений один из авторов законопроекта, глава комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций, член фракции ЛДПР Ярослав Нилов.— Обстановка очень накалена, к нам поступают жалобы от представителей самых разных конфессий. Если мы никак не среагируем, порядок наведет улица: помните, как казаки хотели самоуправиться на "Винзаводе"? И хотя нас клеймят чуть ли не инквизиторами, мы как раз надеемся придать всему этому активизму цивилизованный характер, перевести его в юридическое русло.

Авторы законопроекта справедливо замечают, что сегодня наказание за "оскорбление религиозных чувств граждан", которые защищаются статьей 5.26 Административного кодекса, смехотворно — штраф до 1000 рублей. Кроме того, до последнего времени никому и в голову не приходило кого-то по этой статье привлекать. Сейчас ситуация меняется. На прошлой неделе, например, 5.26 сработала против новосибирского художника Артема Лоскутова, который выпустил футболки с шутливым изображением иконы. Правоохранители, таким образом, тоже посылают сигнал: запрос приняли и к практическому применению обновленного законодательства готовы.

Речь адвоката

Однако профессиональному сообществу юристов смысл обновлений остается неясен. По мнению Тамары Морщаковой, советника председателя Конституционного суда РФ, одна из проблем обсуждаемой инициативы в том, что "объект посягательства не поддается точному определению". Никто не говорит, что "религиозные чувства" выдуманы, однако очевидно, что в каждом конкретном случае определять, что ими является, а что нет, придется индивидуально.

— Применение новой уголовной статьи потребует религиоведческой экспертизы,— поясняет Инна Загребина, президент Гильдии экспертов по религии и праву.— А это у нас самый некомпетентный институт экспертизы из всех, какие только есть. Стандарты ее проведения не расписаны, подготовки экспертов нет. Абсурд доходит до того, что ее проводят учителя начальных классов, работники домов культуры - в общем, все те, кого традиционно привлекают для службы на благо государству: будь то выборы или суд. Известен случай, когда экспертизу по делу о ликвидации религиозной организации (ее члены молились за больных, не имея медицинской лицензии) доверили трем врачам - патологоанатомам и психиатру. В общем, вместо того чтобы вводить еще одну статью, хорошо бы разобраться с имеющимися проблемами.

Юристы, кстати, подчеркивают, что обсуждаемая статья — "еще одна". На самом деле помимо административной статьи 5.26 в действующем Уголовном кодексе есть статья 282, карающая в том числе "за унижение человеческого достоинства по признакам отношения к религии".

— А теперь смотрите: в юридической терминологии оскорбление — это унижение чести и достоинства личности. Получается, что формулировка новой статьи — "оскорбление религиозных чувств" — полностью дублирует формулировку уже существующей,— рассказывает Анатолий Пчелинцев, почетный адвокат России, главный редактор журнала "Религия и право".— Кроме того, "по признаку отношения к религии" — очень корректная фраза, она защищает и верующего, и атеиста, чего не скажешь о новой статье. И санкции по 282-й ощутимые — до 5 лет лишения свободы. Казалось бы, что тут еще выдумывать? Можно дополнить 282-ю пунктами про осквернение богослужений, но зачем же устраивать публичное изобретение колеса? Судя по тому, как педалируется тема, юридические тонкости волновали законодателей меньше всего. Не случайно, готовя законопроект, депутаты посоветовались с членами религиозных организаций, а не с юристами: насколько я знаю, никто из известных адвокатов, занимающихся религиозными делами, не был приглашен на обсуждение — даже те, кто, как и я, являются членами экспертного совета профильного комитета Госдумы.

Власть на страже веры

Хроника

Законодательство царской России боролось с богохульством веками. Борьбу эту прекратила советская власть, провозгласив богохульство гражданским долгом. Вот этапы большого пути

1649 год — Соборное уложение, принятое при царе Алексее Михайловиче, первый в России закон, устанавливающий кару за богохульство — смертную казнь. Соответствующая глава гласила: "Богохульника обличив, казнити, зжечь".

1714 год — Воинский артикул, принят при Петре I. Уголовное законодательство открывалось главой "Преступления против веры и церковного благочиния". Появилось два состава преступления: хуление имени Божьего, а также святых таинств (наказывалось прожжением языка, а потом отсечением головы) и поношение Божией Матери, святых и православной веры (наказывалось отсечением сустава или смертной казнью). Впрочем, здесь же отмечены и основания для снисхождения: если "слова оного ругателя... токмо из легкомыслия произошли". В этом случае виновный наказывался арестом на 14 дней и вычетом месячного жалованья.

1744 год — Указ императрицы Елизаветы Петровны, приостанавливающий вынесение смертных приговоров, в том числе за богохульство, до рассмотрения Сенатом.

1845 год — "Уложение о наказаниях уголовных и исправительных", первый российский уголовный кодекс, подписанный Николаем I. Предполагал, что богохульство в церкви карается лишением всех прав состояния и ссылкой в каторжные работы в рудниках сроком от 12 до 15 лет. Аналогичная хула не в церкви, а в публичном месте влекла за собой до 8 лет каторги. Недонесение о преступлении было чревато годичным заключением. Человек, совершивший богохуление "по неразумию или пьянству", отправлялся в смирительный дом на срок до 2 лет. Каторжному наказанию также подвергались авторы богохульных произведений и их распространители.

1903 год — Уголовное уложение Николя II. Статья 588 карала за воровство церковного имущества и богохульство ссылкой на каторжные работы или на поселение. Впервые была введена уголовная ответственность за поношение признанного в России нехристианского вероучения.

Видимо, утяжеление законодательства однотипными статьями меньше всего тревожит депутатов, когда речь идет о посылках сигналов. В конце концов, мы это уже проходили: в XVII веке, например, в России было около 80 составов преступлений, связанных с богохульством, тогда как в той же Германии — не более четырех. Наше законодательство очень эмоционально и красноречиво. Особенно интересно вспомнить, что не далее как в прошлом году тогдашний президент Дмитрий Медведев, либерализуя Уголовный кодекс, убрал из него статьи за оскорбление и клевету. Вот и выходит на сегодняшний день, что оскорбление личности — это административное правонарушение, а оскорбление признанного "экспертами" верующего — уголовное преступление.

Сеятели ветра

Не так-то просто понять, каким образом депутаты рассчитывают примирить социальные и межконфессиональные конфликты своей инициативой. Намеренное педалирование новых разломов — на верующих и неверующих, защитников и агрессоров — радикализирует общество уже на уровне риторики. Зато эта риторика хорошо продается. Социологи еще в середине XX века заметили, что разочарование в политике порождает моду на моральные авторитеты, поэтому слуги народа, стремительно теряющие популярность, так часто превращаются в защитников чести и достоинства.

— Секрет поддержки этого законопроекта в том, что он поднимает очень серьезную для россиян тему — оскорбления чувств,— считает религиовед, доцент кафедры истории философии НИУ ВШЭ Борис Кнорре.— Сегодня действительно масса наших чувств оскорбляется на каждом шагу. Вспомните, например, громкую музыку, доносящуюся из соседской квартиры или из автомобиля на улице, разговоры во весь голос по мобильному телефону в общественном транспорте, принудительные мониторы в автобусах... Тема соблюдения границ вполне естественна для церкви и, если ее не переосмысливать в консервативном ключе, согласуется со всеми демократическими нормами. Она-то и была подхвачена политиками. Оказалось, правда, что воспитывать в нас культуру общения пытаются полицейскими мерами. Нам предлагают не диалог, и даже не перевоспитание, а устранение оппонента - то есть самый примитивный выход из ситуации.

Стоит вспомнить, что сама РПЦ на своем Архиерейском соборе в прошлом году приняла документ "Об отношении к намеренному публичному богохульству", в котором недвусмысленно заключила, что "самым приемлемым и действенным способом противодействия богохульству людей, не принадлежащих к Церкви, является личный пример праведной и богобоязненной жизни самих христиан".

— Поэтому кажется удивительным, что громче всех об оскорблении своих религиозных чувств кричат те, кто, как и я, называют себя христианами,— рассуждает Давид Гзгзян, член Межсоборного присутствия РПЦ, завкафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского православно-христианского института.— Такое преувеличенное внимание к себе, да еще и с требованиями себя защитить, не очень согласуется с основами христианства, тем более что сегодня мы сталкиваемся не с самыми суровыми, хоть и вызывающими проявлениями неуважения к феномену веры. Спиливание поклонных крестов с точки зрения верующего, конечно, кощунство, но с юридической точки зрения — это акт вандализма, который становится оскорбительным, если совершен демонстративно. Все это оговорено в действующих юридических документах. Для борьбы с подобными акциями не нужно принимать отдельный закон, достаточно имеющихся мер. Околоидеологическая накачка этой депутатской инициативы вполне очевидна и как раз-таки не жалеет чувств верующих.

Эксперты опасаются, что то, что сегодня продается гражданам как забота об их чести и достоинстве, уже после "покупки" окажется еще одним поводом критиковать наши суды, которые по результатам всех соцопросов регулярно признаются негодными. Если с помощью новой статьи какая-либо политическая или религиозная сила сможет решать вопросы в свою пользу — подорвется доверие не только к судам, но и к такой морали.

— А это вполне вероятно,— считает Алексей Малашенко, сопредседатель программы "Религия, общество и безопасность" в Московском центре Карнеги.— Законопроект и вся шумиха вокруг него как будто специально созданы для того, чтобы соблазнять сильные религиозные группы подавлять маленьких "еретиков". Исламские лидеры уже сегодня пытаются выяснить, кто из них мусульманин, а кто — ваххабит. А если они начнут предъявлять друг другу претензии в суде? Готов ли наш суд разбирать такие споры? Кажется, он готов их только множить.